Василий Семенович Пономарев – легенда тюменской геологии. 10 марта этого года ему исполнилось 85 лет. Крепко сбитый мужчина невысокого роста, внимательный изучающий взгляд. Словом, настоящий сибиряк, знающий себе цену.
Его биография вместила все, что было присуще поколению прошлого столетия. Успел поработать в колхозе, откуда его призвали в армию. Воевал на Третьем Белорусском фронте и освобождал Прибалтику. До прижатой к морю и окруженной Курляндской группировки немцев его дивизия не дошла с десяток километров. 1 апреля 1945 года их срочно погрузили в теплушки и отправили на Дальний Восток, где ожидались военные действия с Японией.
Через две недели прибыли на станцию Сибучар Спас-Дальнего района, где начались усиленные учения. А 9 августа полки дивизии подошли к станции Гродеково на советско-маньчжурской границе. В атаку пошли под проливным дождем. С ходу прорвали сильно укрепленные японские оборонительные позиции. Враг ожесточенно сопротивлялся. При форсировании реки Мудадзян восемнадцатилетнего солдата буквально с головы до ног посекло осколками снаряда. Зацепило голову, шею, руки и ноги. Пробив походный котелок и шинельный скат на спине, один из них чудом не задел позвоночник... Молодой организм сибиряка взял свое. После выздоровления пришлось еще несколько лет прослужить в Спас-Дальнем. Обострилась международная обстановка: шла гражданская война в Китае и начались военные действия на Корейском полуострове.
И подался солдат в геологи
Демобилизовался Василий Семенович в апреле 1951 года. Отдохнул недельку и устроился шофером на ГАЗ-63 в Кулундинскую геологосъемочную партию треста «ЗапСибнефтегеология», с тех пор прочно связал свою судьбу с геологоразведкой. Как и другие старожилы геологии, Пономарев с коллегами немало поколесил по Западной Сибири в поисках нефти. Не миновала его и челябинская эпопея, с которой многие питали надежды на обнаружение нефти. Как известно, после неудачи взор геологов обратился на южные районы Тюменской области. Так Василий Семенович попал в тогдашний Байкаловский район под Тобольском, откуда пробивали сейсморазведочные профили на Уват, Вагай и в сторону Тевриза Омской области. Потом его партию перебросили в поселок Большой Камень Октябрьского района. Там геофизики в поисках залежей нефти прослушивали чуткими приборами пульс глубинных недр.
Судьба в полной мере испытала Василия Семеновича на верность избранной профессии разведчика недр. Чего только не пришлось пережить – нырять в ледяную воду для спасения техники, гореть при ликвидации аварийных и газовых фонтанов, купаться в горячей нефти и даже... падать с самолета. Все выдержал сибиряк. Первый свой экзамен он держал на Оби, работая в поселке Большой Камень помощником бурового мастера.
Пономарев получил приказ – погрузить двести бочек горюче-смазочных материалов и буровые станки Урб-ЗМ и доставить на геологические точки. Еще было нужно перевезти две емкости для глинистого раствора и образцов пород пробуренных скважин. Глубокая осень, по реке шла шуга, падал снег. Темнело. Ровно работали двигатели, ничто не предвещало беды. Рулевой задремал и не заметил встречную тысячетонную баржу, развозившую грузы из Ханты-Мансийска до Салехарда. В темноте оба судна столкнулись. Встречная не пострадала, а на геологической якорем разворотило всю носовую часть, и она стала тонуть. От треска и шума Пономарев проснулся, сам взялся за руль и повернул судно к берегу. Часть бочек попала в реку. За бортом оказался и буровой станок. Вплавь добрались до берега. Одну из женщин Василий Семенович отправил за помощью в Большой Камень, благо, что отплыли от базы недалеко. Дали знать в Ханты-Мансийск и попросили прислать водолаза. Вечером подошел катер с баржой, а следом и водолаз. Глубина Оби на месте аварии оказалась большая – почти тридцать метров. Подручными средствами станок удалось зацепить, вытащить на берег и вместе с бочками погрузить на судно. Но этот случай Василий Семенович рассматривает как рядовой.
Ныряние в прорубь
Через пару лет ему вместе с десятью геологами из города Ивделя Свердловской области поручили перегнать в поселок Игрим Березовского района два артиллерийских тягача. На первом находилось горючее, на втором – печки, палатки, спальные мешки и продукты питания. Проехали две речушки, собирались проскочить третью – Нюрих. Проверили толщину льда – 27 сантиметров. Вроде должен выдержать технику. Василий Семенович на правах старшего сел за рычаги первого тягача. Гусеницы потихоньку рвали ледяной наст, и как будто ничто не предвещало беды. Оглушенный грохотом мотора, водитель почуял только, как задняя часть машины вдруг просела, и потом уловил характерное потрескивание льда. Кренясь и воя, тягач уходил в полынью. Пономарев схватил карты и мигом выскочил через верхний люк. Предстояла нелегкая операция – достать из ледяного плена машину. Одежда моментально обледенела. И все сразу ослепли от снега – окунулись в сырое свистящее месиво. Сорокаградусный мороз и наждачный ветер забивали дыхание. Но вскоре метель утихла. Воздух загустел – стал звонок и жгуч, и сразу ресницы и губы отвердели, взялись колючим инеем.
Кому-то предстояло принять ледяную ванну. Измерили глубину речки – три с половиной метра. Нырнуть вызвался Василий Семенович. Для начала воткнули шест, чтобы не унесло течением. Разделся до трусов и кинулся в дымящуюся полынью. Вода после мороза показалась теплой. Добрался до тягача, но троса на фаркопе не оказалось – кто-то отцепил и забросил в кузов машины. Пришлось вынырнуть и попросить запасной. Чудом удалось пропустить трос через фаркоп. Когда товарищи вытащили Пономарева на берег, то первым делом накинули на плечи шубу и дали стакан спирта. Так в последние декабрьские дни Василий Семенович принял рождественское купание. У него после этого даже насморка не было.
Теперь предстояло вытащить тягач. По распоряжению Пономарева трос от него закрепили за березу. Вторым тягачом сантиметр за сантиметром стали вытаскивать машину на берег. Разожгли большой костер, натянули над ним брезентовый полог, подтянули «утопленника» и стали отогревать. Хорошо, что вода не успела попасть в топливный бак. Машину отскребли от ледяных наростов, сменили масло. Двигатель был еще теплым, но аккумуляторы успели отсыреть. От второго тягача завели двигатель первого. Вскоре машины, подняв снежную пыль, устремились в дальний маршрут до Игрима.
Авария с самолётом
Калейдоскоп невероятных экстремальных событий сопровождал Василия Семеновича все время работы в геологоразведке. Однажды пришлось даже падать вместе с терпящим аварию самолетом. А случилось это так.
Начальник противоаварийной партии Главтюменьгеологии Николай Григорьев приказал срочно доставить из северной базы на месторождение Медвежье, которое разбуривали геологи Надымской нефтегазоразведочной экспедиции, груз особой важности – объемный компрессор подводной лодки. С его помощью планировали провести открытым способом испытание забоя скважины. Задание поручили выполнить Василию Пономареву, который вылетел из Тюмени на самолете Ан-2.
Морозы стояли страшные, температура достигала минус 58 градусов, и тут случилась беда. Во время полета замерзли и заледенели дренажные трубки, отводящие конденсат из картера двигателя. В нем создалось избыточное давление, масло через винт стало забрызгивать фюзеляж и иллюминатор.
Самолет начал пикировать, стремительно теряя высоту. Экипаж пытался выровнять самолет, первый пилот крикнул второму: «Помогай, тяни за штурвал». Только перед самой землей летчикам удалось выровнять стальную птицу. Спасла толщина снежного покрова. На лыжах машина перескочила овраг и ручей и замерла, как подбитая. Один из пилотов вымолвил: «В рубашке мы все родились…».
По-зимнему был одет только Василий Семенович, на летчиках, кроме унтов и теплых курток, лишь легкие лампасовые штаны. «Будем разжигать костер и все время двигаться – иначе замерзнем», – Пономарев взял инициативу в свои руки. Пошел к озеру и принялся выкалывать лопатой ледяные кирпичи. Через пару часов ледяная юрта была готова. В ход пошли обшивка капота и сиденья самолета, разожгли костер, стало немного теплее. Залатали пробитое ведро, выдолбили пять лунок для посадочного знака буквой «Т», заполнили их бензином, прикрыли капотом самолета, чтобы зажечь в нужный момент. Пошла вторая, третья ночь их проживания в ледяной пустыне. Пищи не было: накануне вылета кто-то распорядился снять с борта неприкосновенный запас.
«Не спать, постоянно двигаться, – командовал Василий Семенович, – в движении наше спасение». Сам все время делал пробежки и других заставлял этим заниматься. Настроение в коллективе было на нуле. Впал в отчаянье штурман, предложив пешком отправиться до ближайшего жилья. «Ты с ума сошел, – оборвал его Пономарев. – Кстати, давайте по карте определим место нашего падения и заодно узнаем, сколько километров до ближайших населенных пунктов». Выяснилось: до Надыма каких-то 500 километров, а до Ныды – все 600. «Не годится, пройдем с полкилометра, замерзнем на таком морозе. Если замерзнем здесь, то хоть тела наши найдут и похоронят, а в тундре съедят песцы. Будем ждать самолет», – заключил Василий Семенович.
Рация самолета не работала на передачу, только на прием, аккумуляторы подзамерзли. В очередной раз второй пилот пошел за сиденьями и вскоре прибежал обратно: «Братцы, по рации слышал, что за нами из Тарко-Сале вылетел Ан-2». Через некоторое время послышался гул самолета.
Василий Семенович и его товарищи зажгли сигнальные огни. Летчики увидели их, совершили три-четыре круга и сели на близрасположенное озерко с ровной ледяной поверхностью. В Тарко-Сале прилетели за полночь. Всех доставили в экспедиционную столовую, где медики оказали им первую помощь, накормили и перевезли в гостиницу.
На этом воздушные злоключения В.С. Пономарева не закончились. Как-то он летел на вертолете Ми-4 со скважины № 4 Салымской площади, где работали правдинские геологоразведчики, отказал двигатель, а винтокрылая машина упала в болото, и снова, к счастью, никто не пострадал.
В дымящейся спецовке
В августе 1965 года Пономареву впервые довелось участвовать в ликвидации нефтяного фонтана на Верхне-Кондинской площади. На место аварии прилетел главный инженер геологического управления Николай Морозов. Глядя на слаженные действия новичка и его сообразительность, он после глушения нефтяного фонтана спросил Пономарева: «Не хочешь перейти на постоянную работу в противоаварийную партию? Сам видишь – работа опасная. Да и ее начальник Николай Григорьев по характеру не сахарный». Пономарев ответил: «Я не возражаю, но при условии, что дадите квартиру в Тюмени».
О начальнике противоаварийной части, Герое Социалистического Труда Н. И. Григорьеве ходили легенды. Почти полторы сотни специалистов высокого класса были под началом мастера. Он их собирал «с бору по сосенке», зная сильные и слабые стороны каждого. Но одного правила Николай Иванович придерживался неукоснительно: никаких активистов и общественников. По его глубокому убеждению, «государственные люди», проводящие большую часть своего рабочего времени на общественных мероприятиях и в президиумах, теряют свою квалификацию. Григорьев мог взять на работу отъявленного выпивоху, которого так нещадно загружал на производстве, что тот забывал о бутылке.
Василий Семенович пришел в военизированную часть уже зрелым человеком. В коллективе заметили: новичок быстро схватывал самую непредвиденную ситуацию и, зацепившись за одно звено, тянул эту ниточку, пока не распутывал весь клубок. Ведь задавка любого нефтяного или газового фонтана требует нетрадиционного решения, каждая скважина со своим «характером» и в любой момент может выкинуть «сюрприз». Жизнь научила Василия Семеновича одной простой премудрости – верить в себя и полагаться на себя в трудную минуту. Надо сказать, таких минут у него было немало.
Особенно врезалось в память Пономарева усмирение фонтана на скважине № 1 Пурпейской площади, которую разбуривали геологи Тарко-Салинской нефтегазоразведочной экспедиции. История насчитывает всего лишь несколько фонтанов такой силы. В процессе проходки произошел внезапный выброс газа. Он взорвался так, будто заработали двигатели целой армады самолетов. Высота пламени достигла двухсот метров. Больше двадцати миллионов кубометров газа ежедневно извергалось из него – суточная потребность в «голубом топливе» Москвы.
Небольшое устье скважины превратилось в настоящий кратер вулкана диаметром в шестьсот метров. Он, словно игрушку, поглотил в своем чреве буровую. От жара вспучилась река Пур, зазеленели листочки на карликовых березках. Вскипело озеро, возникшее внезапно на месте разрушенного устья скважины. За двести метров от «костра» на геологах тлела одежда. Здесь впервые для доставки грузов из Салехарда применили большегрузные самолеты военной авиации и вертолеты Ми-6. По наклонной скважине, пробуренной на непроницаемый пласт, лежащий выше газоносного, закачали около 500 кубометров раствора и почти сорок тысяч кубов воды. Двести суток продолжалось противоборство. И фонтан был усмирен.
Бывший главный инженер Главтюменьгеологии, а ныне генеральный директор ОАО «Тюменьгеология» Анатолий Григорьев сказал: «Опыт тюменских усмирителей подземных джиннов уникален. Он не случайно появился в суровых климатических условиях Западной Сибири, где погоду делают залежи с высоким аномальным явлением, что потребовало нестандартных конструкций, которые изобретали и конструировали рационализаторы противофонтанной части. Таким себя зарекомендовал Василий Пономарев. Свои новшества фонтанщики активно использовали при ликвидации аварии в других регионах страны, куда их часто командировали. А географией их опасных поездок, по сути дела, была вся Россия – Новосибирская, Томская, Оренбургская области, Краснодарский край, Якутия... Выезжали тюменцы на ликвидацию фонтанов в Афганистан, Пакистан, Албанию, Германию и даже в Африку, в Мозамбик».
В памяти Пономарева еще жива одна из опасных командировок в Оренбургскую область. Там на одной скважине, которую разбуривали геологи Предуральской экспедиции, произошел взрыв. Оранжевым пламенем газ взметнулся над оренбургской степью. Его гигантская температура около трех тысяч градусов в считанные минуты расплавила словно алюминиевую фольгу, оборудование вышки. В опасную командировку выехали Николай Григорьев вместе со своими помощниками Василием Пономаревым, Павлом Кожевниковым и Станиславом Гончаровым. Григорьева назначили руководителем работ. Прибыла еще подмога из Ухты и Куйбышева. Сменяя друг друга, все бросились в самое пекло, пытаясь цеплять тросами расплавленное оборудование. За шесть дней подходы к скважине были расчищены. Полностью ее очистить от обгоревшего оборудования не удалось. Пламя рассеяли: газ шел через превентор по обгоревшим отводам. Штаб принял решение: сбить ротор превентора. Это был единственный выход. За помощью обратились к артиллеристам. Привезли 157-милиметровую гаубицу, с помощью которой сбили ротор и превентор.
Наконец добрались до обсадной колонны, по которой шел газ. По предложению Станислава Гончарова, ответственного за безопасное проведение работ, участок трубы решили вырезать ручной труборезкой. Это при горящем-то фонтане! Потребовалось изготовить разрезной флянец со свинцовым уплотнителем. За дело взялись Василий Пономарев, Павел Кожевников, Станислав Гончаров. Это была работа, где нет готовых решений, где каждый шаг вызван экстремальной обстановкой, где положение может исправить только твой опыт и интуиция.
«Своими средствами мы не могли справиться, – вспоминает Василий Семенович, – пришлось подвести две турбореактивные установки от самолетов «МИГ» и с их помощью сбить пламя. А потом мы натащили противовыбросовую арматуру. Сорок пять суток продолжался наш поединок с той аварией, и она на всю жизнь зарубцевалась в нашей памяти».
Довелось Василию Семеновичу принять горячую нефтяную ванну. А случилось это так. На Тетеревском месторождении на одной скважине произошла авария. При испытании лопнула задвижка. Дебит скважины оказался солидным – 300 кубометров в сутки. Нефть залила большую площадь. На место аварии из Тюмени срочно прилетел Николай Григорьев со своей командой и в их числе Пономарев. При тридцатиградусном морозе пришлось ему и его коллегам, Василию Фомину и Павлу Кожевникову, вести ремонтные работы по грудь в горячей нефти с температурой сорок пять градусов. За смену приходилось менять по десять спецовок. Вручную демонтировали стокилограммовую задвижку и заменили ее другой. Неделю продолжалась схватка с нефтяным фонтаном, и люди победили его стихию.
Во время работы в противофонтанной военизированной части Василий Семенович участвовал в усмирении 40 нефтяных и газовых фонтанов. Выдержал испытания огнем, водой и небом. Позже он перешел на работу инженером-механиком в Тюменскую комплексную геологоразведочную экспедицию. Глубокий профессионализм, обязательность и аккуратность всегда были чертой его характера.
О своем бывшем подчиненном генеральный директор ОАО «Тюменьгеология» Анатолий Григорьев сказал: «Он был надежен в любой ситуации. Василий Семенович обеспечивал постоянный контроль за эксплуатацией, ремонтом оборудования и транспорта. Я до сих пор удивляюсь, как ему удавалось избегать аварий с механизмами и машинами».
Бывший главный инженер противофонтанной военизированной части Анатолий Курбатов: «Василий Семенович – самый настоящий самородок. Он всегда мог найти выход из самой сложной ситуации. Как нам его стало не хватать, когда он по состоянию здоровья перешел на другую работу».
Награды легендарного геологоразведчика:
ордена – Трудового Красного Знамени (1966 г.), Октябрьской революции (1971 г.), Отечественной войны первой степени (1985 г.), медали – «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда», Знак «Отличник разведки недр» (1972 г.).
