Криминальная драма из XIX века
В ночь со 2 на 3 февраля 1866 года в Тюмени произошла кровавая драма, вызвавшая большой резонанс в обществе. В питейном доме, содержателем которого был поселенец Афанасий Попов, были зверски убиты сам хозяин, жена его, крестьянин Скрыпкин и крестьянская девочка Татьяна Фотеева. Благодаря энергичным действиям тюменской полиции, убийцы были вскоре установлены и взяты под стражу. Это – крестьянин деревни Крашенининой Пятковской волости Ялуторовского округа Прокопий Бородин, тюменские мещане из ссыльных Уферс и Лоскутков, ялуторовский мещанин из ссыльных Лукин и поселенец Ялуторовского округа Иванов.
Фабула драмы подробно изложена на страницах «Тобольских губернских ведомостей». Мотив банальный – бытовуха! Крепко подвыпившая компания, жаждущая продолжить хмельное застолье, на квартире Бородина сговорилась ограбить Афанасия Попова, в доме которого неоднократно бывала по пьяным делам.
В питейное заведение проникли без особого труда, назвавшись рабочими купца Ядрышникова: пришли, дескать, за выпивкой. Поначалу никто об убийстве вроде бы не помышлял, хотя Бородин предусмотрительно прихватил с собой небольшой ломик, с помощью которого всех постояльцев потом и порешили, в том числе, на всякий случай, и спящую маленькую девочку. Упавших на пол людей душили, добивали поленом, попавшим под руку. Потом выбрали из сундуков (для сбивания замков вновь пригодился окровавленный ломик) лучшие вещи и завязали их в две шали. Сняли с полки четверть бутыли и штоф вина. И отправились на квартиру Бородина продолжать кутеж. При дележе каждому досталось по 10 рублей кредитными билетами и рублей по восемь серебряною монетою. Вот и вся нажива! А в итоге – четыре человеческих жизни.
Учитывая особую жестокость при совершении преступления, убийц судили военно-полевым судом. Показательный процесс открылся 7 июня в 10 часов вечера в зале Тобольского благородного собрания. Речи и допросы закончились в 4 часа утра. В 6 часов утра оглашен приговор. Преступники приговорены по лишению всех прав к смертной казни «разстрелянием». Конфирмация отослана на утверждение командующего войсками Западного Сибирского округа.
О том, какой вердикт вынес командующий округом, сообщали читающей публике «Тобольские губернские ведомости» в рубрике «Местные известия». Публичное наказание приводилось в исполнение в трех городах Тобольской губернии – Тобольске, Тюмени и Ялуторовске. Из уголовной хроники: «30 июня в 11-ть часов утра на базарной площади в Тобольске была исполнена конфирмация г. командующего войсками Западного Сибирского округа над поселенцем Ялуторовского округа Ивановым и Тюменским мещанином из ссыльных Лоскутковым, осужденным за участие в убийстве с Бородиным, Уферсом и Лукиным в Тюмени 4-х человек, Иванова – к наказанию 100 ударами плетьми и ссылке в каторжную работу в рудники на 20 лет и с содержанием в отряде испытуемых 10-ть лет, а Лоскуткова к ссылке в каторжную работу в рудники на 20 лет». Следующее сообщение: «В Ялуторовске 1-го августа была исполнена конфирмация г. командующего войсками Западного Сибирского округа над ялуторовским мещанином из ссыльных Лукиным, осужденным военно-полевым судом за убийство на 3 февраля сего года в г. Тюмени 4-х чел., – к смертной казни разстрелянием». Аналогичная конфирмация была исполнена в Тюмени 2 августа над крестьянином Ялуторовского округа Прокопием Бородиным. Какая участь постигла еще одного подельника – Уферса, газета умалчивает. Но вряд ли по отношению к нему, одному из главных действующих лиц чудовищного преступления, подошли столь же «мягко», как к Иванову и Лоскуткову, приговоренным к каторжным работам.
Правосудие свершилось. Преступление не осталось без наказания. И вроде бы можно в этом месте поставить точку. Однако есть одно немаловажное обстоятельство, на которое необходимо обратить особое внимание. В ходе судебного процесса, исходя из сложившейся практики судопроизводства тех лет, сторона защиты постаралась в деталях показать социальное лицо тех, кто преступил закон, предлагая суду рассматривать этот фактор в качестве смягчающего аргумента. У каждого подсудимого был персональный защитник. И не какой-то юнец желторотый! К примеру, Уферса защищал советник губернского суда, кандидат права Казанского университета г. Орлов, Лукина – столоначальник губернского суда, действительный студент Казанского университета г. Пребстинг, Иванова – исправляющий должность советника губернского суда, кандидат права университета св. Владимира г. Реутский. Из выступлений защитников, которые в полном объеме публикуют «Тобольские губернские ведомости», видно, как социальная среда подталкивала людей к совершению преступления и какой «отборный» контингент ссылался в благословенную Сибирь на перевоспитание. Стоит ли удивляться, почему в некоторые исторические периоды население Ялуторовска на треть состояло из ссыльных (по большей части – уголовников), которые, не имея социальной опоры, способствовали обострению криминальной обстановки в нашем крае, добывая себе пропитание преступным путем. Сама система нередко способствовала тому, чтобы человек, оступившись единожды, больше не мог вернуться на нормальный путь.
Вот какой социальный портрет нарисовал господин Пребстинг, характеризуя своего подзащитного. Алексей Лукин. 23 года. Родился в Москве в благополучной семье. Отец его – каретный мастер. Алексей с ранних лет честно зарабатывал себе на хлеб, будучи приказчиком при каретной лавке одного из купцов. Его жалованье за непродолжительное время увеличилось в три раза. Будущность улыбается Лукину. Но… Однажды Алексей с товарищами пьет в харчевне пиво. Поссорившись со знакомым крестьянином из-за женщины, хватается за нож и грозит им противнику. Уголовное дело. По приговору Московской уголовной палаты Лукин попадает в арестантские роты на 20 месяцев. После отбытия наказания общество не принимает его в свою среду. И 22-летний юноша в составе партии колодников идет в Сибирь. В конце концов, он оказался в Ялуторовске, но здесь нет работы, и Лукин отправляется в Тюмень, богатый и промышленный город. Просрочил билет, и тюменская полиция отправляет его обратно, в Ялуторовск. Кстати, в одном из номеров «Тобольских губернских ведомостей» за 1865 год мы находим подтверждающую заметку: «Ялуторовская городская полиция объявляет, что ссыльный г. Ялуторовска Алексей Лукин потерял в г. Тюмени свидетельство, выданное Ялуторовской полицией, на отлучку в Тюмень сроком на 1 месяц». Но что делать в Ялуторовске? И вот он снова в Тюмени, без билета. Полиция берет его как бродягу, и он отказывается даже от своего имени, которое опротивело ему. Снова – острог. Здесь его заподозрили в краже вещей в тюремном замке и обвинили в наличии фальшивого кредитного билета. Несчастья убивают в нем последнюю надежду. По выданному ему шестимесячному билету на приискание места работы Лукин еще раз отправляется в Тюмень, где шатается по питейным заведениям. И, опустившись на самое дно жизни, соглашается на ограбление, которое стоило ему жизни.
Вряд ли выглядит более симпатично судьба ссыльнопоселенца Ялуторовского округа Иванова в изложении господина Реутского. Иванов родился от крепостного дворового человека в старинном барском доме. С детства – пастух. В возрасте 10 лет взят в комнаты для прислуживания помещице. Побои, наказания за малейшую провинность. Лет в 14 его назначили форейтором, на более спокойную и удобную должность. И тут в барском доме случился пожар – загорелись сенные сараи и скотные дворы. Подозрение пало на кучера, его помощника, форейтора и все их семейство. Всех их сажают в Псковский острог, наполненный сотнями арестантов разного рода. 16-летний Иванов попадает в «школу», где порок и преступление считаются геройством. Новые приятели внушили ему пагубную мысль, что есть жизнь другая, лучше жизни крепостного, – в Сибири. Он берет вину в организации поджога на себя. Его приговаривают к каторжным работам на 2 года. Когда окончился срок, Иванов поселяется в богатой Тюмени. Шесть лет был в услужении у одного и того же хозяина. Женился на дочери бедного чиновника. Жизнь, казалось бы, начинала налаживаться. Но задавила беспросветная нужда. Горькое разочарование и тоска привели его к пьянству и закономерному исходу.
В «Тобольских губернских ведомостях» за 1864 год сообщается еще об одном случае судопроизводства в царской России с применением военно-полевого суда. 10 мая 1863 года в Шатровской волости Ялуторовского округа произошел сильный пожар, уничтоживший 113 (!) обывательских домов. В умышленном поджоге был обвинен крестьянин Федот Утюнин, который, как посчитало следствие, таким образом намеревался уничтожить хозяйственные службы другого крестьянина – Бориса Собенина. По конфирмации генерал-губернатора Западной Сибири от 24 октября 1864 года по военно-судному делу о поджоге Федот Утюнин был приговорен к расстрелу. По распоряжению начальника губернии приговор приведен в исполнение в 9 часов утра 6 ноября 1864 года в Ялуторовске.
