Коллеги по перу в шутку называют Ивана Трацевского «папонтом» (по аналогии с мамонтами) тюменского телевидения. Сегодня в Тюмени он, пожалуй, самый «древний» действующий телерепортер. Ни разу со своей профессией не был в разводе. 35 лет проработал на одном месте, в ГТРК «Регион-Тюмень». Критики считают его едва ли не единственным в нашем регионе сценаристом – создателем научно-познавательных телефильмов и сюжетов.
Кем он предстанет перед вами в этом интервью? Аналитиком и публицистом, действительным членом Международной академии телевидения и радио? Сценаристом ряда нашумевших фильмов? Предпринимателем-пчеловодом?
Думается, прежде всего – человеком неординарно мыслящим. К себе он относится критически. Считает: иметь чертовски фантастический «чердак» – это большая тайна и проблема. Потому что таких, увы, понимают немногие.
1.
– Тебя нередко называют одним из самых сильных аналитиков на тюменском телевидении. Некоторые твои публикации были не совсем уместными, не совсем «удобными». Вспомним хотя бы фильм об изобретателе радио Попове. В нем ты не то чтобы пытался отдать приоритет итальянцу Маркони, но упрямо доказывал: все не так однозначно! Это просто нежелание идти проторенной тропой? Особый склад ума?
– Помню, в середине 90-х мне предложили снять фильм к 100-летию изобретения радио. Первое, что я сделал, – поехал в Кронштадт, в Москву, в Санкт-Петербург. А там нашел ученых, которые… считали, что нельзя только одного преподавателя физики Александра Попова объявлять изобретателем радио. Был еще и радиолюбитель из Болоньи – восемнадцатилетний недоучка Гульельмо Маркони. Ученые серьезно это аргументировали. Я посчитал необходимым дать в фильме разные точки зрения. Тогда мне было интересно: что же сокрыто за политическими амбициями стран? Вот эту-то борьбу за приоритет – оборотную «сторону медали» – я и вынес вместе с режиссером Ольгой Ломакиной на обсуждение телезрителей. Что удивительно: именно этот классовый конфликт показался им в фильме самым интересным.
Это дело случая, что судьба вынесла меня на пионеров радио, на физиков. Я увлекся людьми, которые видят то, что другие не замечают и потому не осознают. Они мне показались небожителями! Мне говорили: «А ты представляешь, что на тебя ночью летит огромный ионный поток, солнечный ветер галактики?». Я удивленно спрашивал: «А ионным облучением можно сделать человека умным?» – «Конечно, можно. Но можно и убить…» В ходе общения с гениями передо мной вдруг открылись огромные горизонты непознанного! Когда стал делать сюжеты об этом, они показались любопытными и зрителю. Это навело на мысль – заняться популяризацией ученых, рассказывать, как они, мучаясь, идут к своим грандиозным, порой судьбоносным для цивилизации открытиям.
– Сценарист. Это другая профессия, другой взгляд, другие подходы?
– Кто сегодня пишет сценарии для научно-популярных передач и телефильмов? Не терзайте мозг! Это – исключительно больные на голову волки-одиночки. Чаще всего – седовласые, слегка уставшие от жизни. Такие, как я. Однажды «чердак» полетел, да так и летит. Не надо ни денег, ни славы. Дайте только помечтать! Буквально из ничего, опираясь исключительно на свое больное воображение, можно сделать экранный «шедевр» научно-популярного теле-кино. Мне нравится обращаться к телезрителю через визуальные образы, рассказывать об увиденном через фото, видео, слово. Через сочетание слова и изображения.
– А что было потом, после фильма «Тайна профессора Попова»?
– Если честно, то ничего не было. Почти 10 лет провел, занимаясь исключительно репортерством. Однако пять лет назад звезды вновь сошлись, я получил задание рассказать об изобретателе электронного телевидения Борисе Грабовском, уроженце Тобольска. Не скрою, к рассказу о радиофизике был подготовлен. Это и помогло объяснить на экране суть его изобретения. Помню, ночью, во сне пришла идея: пулемет. Да-да, пулемет!!! Такой же, как в фильме про Чапая! Этот вчерашний гимназист, радиолюбитель 18-летний Борис Грабовский придумал… коммутатор, или, проще говоря, переключатель в электронно-лучевой трубке кинескопа. Он изобрел этот будущий «электронный пулемет» – страшно сказать! – в 1917 году и применил в Ташкенте, на астрономической обсерватории для рассматривания Луны в телескоп. Мало кто задумывается, что изображение на телеэкране – это ряды светящихся точек, оно соткано из точек. Электронный коммутатор, как пишущая машинка, выстукивает точки на экране со скоростью света. Наши глаза этого даже не замечают. Наши современные телевизоры передают 700 строчек. В фильме я выдвинул свою версию – так что же было украдено американцами у изобретателя Грабовского? Именно его идея «электронного пулемета». Как только я нашел образ, раскрывающий суть изобретения, то понял, что могу рассказать об этом гении. Меня иногда спрашивают: «Чем ты отличаешься от других журналистов?». Так вот этим, может быть, и отличаюсь, – творческим воображением, умением о сложных вещах рассказать с помощью понятных, простых образов, моделей. Мне сильно помогли в создании фильма два человека – режиссер Вера Федорова и оператор Сергей Лыкасов. Нашли шесть актеров в Тобольском драмтеатре, школьника-первоклассника. С их помощью в фильме были воссозданы события почти 100-летней давности. Они вдохнули душу в мой замысел, создали образ юных гениев России.
Но во всех моих фильмах важный элемент – это интрига. Она цепляет, как крючок. Кто стоял за спиной изобретателя, полунищего, больного человека? Для зрителей было открытием, что рядом с Грабовским была женщина, его жена, тайный агент НКВД. Она «стучала» на него и на другого гения, учителя Грабовского, Бориса Розинга (в начале 30-х тот был репрессирован и умер в ссылке). Несмотря на неусыпный контроль НКВД, открытие украли: она слишком много болтала…
Фильм имел большой успех. «Саге о потерянном гении» была присвоена премия Союза журналистов России. В Ялте на международном фестивале «Вместе», где были представлены и игровые фильмы, и научно-познавательные, документальные, за этот фильм мы тоже награду взяли. В 2007 году в Ханты-Мансийске проходил международный фестиваль «Золотой бубен», там рассматривалось 450 работ из 35 стран мира. Почти четыре часа шло заключительное торжество. Казалось, уже вручили все награды, я собрался уходить из зала. Вдруг останавливают меня: «Вы куда это?.. Вернитесь, пожалуйста, на свое место». И в финале объявляют, что Гран-при фестиваля за научно-познавательный фильм «Сага о потерянном гении» вручается России, Тюмени… У меня тогда чуть сердце из груди не вырвалось. Ну, а потом еще был Гран-при фестиваля «Белые пятна истории Сибири». И еще, из издательского дома «Журналист» меня попросили для журнала «Открытия и приключения» сделать литературную версию. Кроме сценарной разработки, получился удачный очерк о гениях. И там награда меня нашла, «Лучшая публикация года».
– Что тебе лично дала работа над этим фильмом?
– С ужасом обнаружил, что становлюсь профессиональным занудой. Черти кроются в мелочах – в любой истории важны детали, а еще – правда факта, какой бы горькой она ни была. Переписывать, тем более приукрашивать историю очень опасно. А еще мне стало интересно рассказывать о людях науки. Это определенный тип мышления. Уверен: надо создавать особые направления в СМИ по освещению деятельности тюменских ученых. У нас недостает популяризации наших гениев.
Недавно судьба вынесла меня на другого гения – изобретателя Евгения Бугрова. После того как на экраны вышла «Сага…», в редакции раздался звонок: «Можно с вами встретиться? Вы понимаете в электротехнике…» – «Давайте встретимся. А что у вас за идея?» – «Я изобрел летающую тарелку…». Ну, думаю, шизофреник… Однако приходит солидный дяденька, в годах, показывает чертежи. Тюменец Евгений Бугров разработал идею плазменного двигателя, который можно установить на летательный аппарат, теоретическая скорость – 200 тысяч километров в час! А еще он запатентовал другое открытие, гирляндную электростанцию. Поток электронов в ней можно разгонять и получать мощную энергию. Энергией двух баллонов газа метана можно обогреть город с населением в 50 тысяч человек в течение года!
– Какие-то фантастические цифры!
– Ныне-то он знаменитый, а в то время?!.. Бугров не мог найти денег для реализации своих запатентованных изобретений. Ни копейки. Что я сделал? Снял о нем новостной сюжет, четыре минуты, где допустил маленькую хитрость, сказал, что это изобретение находится под контролем губернатора области. Скажу правду – выступил как провокатор. И что, вы думаете, случилось после выхода сюжета в эфир?.. Звонок из правительства Тюменской области: «Покажите-ка нам этого гения!» Бюрократический механизм закрутился! Евгения Бугрова отправляют в Москву, во Всероссийское общество изобретателей и рационализаторов. Оттуда – как в сказке! – в Женеву, на всемирный конгресс изобретателей. Что ты думаешь?! Евгений Бугров привез оттуда Золотую и Серебряную медали. Французы, итальянцы, немцы не давали ему прохода: «Продай изобретение!». Вскоре были созданы творческие лаборатории на Урале и в Тюмени. Не скрою, мне чертовски интересно общаться с этим гением, продвигать его! Ведь он же еще и философ, поэт, бывший летчик, бывший артист. Другой мой сюжет был о том, что Бугров изобрел… гиперболоид инженера Гарина. Тоже запатентовано. Танк можно разрезать лучом электронов на расстоянии в 50 км….
Или еще вот случай… Однажды судьба свела с академиком РАН Владимиром Мельниковым, тюменским мерзлотоведом. Из его уст в нашем фильме «Ледниковый период», который был позже отмечен на одном из Всероссийских телефестивалей как лучший в номинации «Сибирь – территория интеллекта», прозвучала информация: плодовитость и ум женщин тесно связаны – вы не поверите! – с холодом и ионным облучением Галактики… Секрет – в воде, ее переходных фазах из одного состояния в другое…
Я стал пропагандировать мерзлотоведов, которые изучают реликтовые бактерии вечной мерзлоты. Оказывается, с их помощью можно продлять жизнь человека. Тюменские ученые, которые изучают иммунную систему человека, говорят, что если мы в Сибири наладим выпуск специальных таблеток на основе тех самых бактерий, нам нет нужды продавать нефть и газ. Мир будет покупать у России эти таблетки вечной молодости! Отклик на сюжеты был живейший! Я вдруг понял, что телевидение, если оно обладает этим фантастическим импульсом, дает людям шанс увидеть свой завтрашний день.
Создавая научно-познавательные фильмы о наших ученых, мы ставим задачу привлекать инвесторов для талантливых людей. Питаю робкую надежду, что хотя бы в этом качестве мои сюжеты или фильмы пригодятся!
Чем отличается журналист от публициста? Это моя точка зрения. Журналист – это разведчик, он ищет и несет людям новость. Публицист же делает информацию общедоступной. Он –«переводчик» с политического, экономического, философского языка на общечеловеческий. И переводит силою образа, сравнения. Так вот, я стал специализироваться на переводе научного языка. А также – экономического.
2.
– …Начнем с самого начала! Может быть, с того, что ты – правнук белорусского графа?
– Лучше так: «Он вышел из рабочей семьи…» А вообще-то, по рассказам моей тетки, – она еще жива, и ей сейчас под 90! – где-то в Минске на кладбище есть склеп графа Трацевского. Моего прадеда. История рода печальна. Один из его сыновей, Иван, влюбился в горничную, в четырнадцатилетнюю девушку. Сделал ей ребенка. В гневе отец за этот проступок выгнал сына из имения. Девушку, однако, тот не бросил, вскоре женился на ней. Завел на хуторе свое дело. Предпринимательская жилка, по всему, была, – стал в период НЭПа закупать в селах мясо и перерабатывать его, наладил торговлю. Все это рухнуло, когда советская власть начала коллективизацию. В 28-м его с женой и четырьмя детьми посадили на телеги и отправили за тысячи верст, на север Пермской области, в коми-пермяцкие топи. Только и сохранилась от всего их богатства маленькая монетка – 10 рублей золотом. Она до сих пор передается в нашем роду как талисман и символ несбывшихся надежд на лучшую жизнь. Почти все тогда умерли от голода и лишений, в том числе и мой дед Иван. Чудом выжили лишь его жена Лена и двое ребятишек. Накануне войны им разрешили выехать на Урал, в город Верхняя Салда. Вот с ней-то, не потерявшей тягу к жизни мужественной женщиной – моей бабушкой Леной, я и провел все свое барачное детство.
– Твоя трудовая биография началась на Свердловской киностудии документальных фильмов в качестве декоратора-постановщика. Откуда вдруг взялось у уральского мальчишки из небольшого рабочего городка, который видел не так уж много «красивой» жизни, стремление стать причастным к «фабрике грез»?
– Бабушка когда-то училась в польской школе. Первые книжки, которые она читала мне, помню, были белорусские, польские сказки. Когда ей было около сорока, проснулся интерес к русской литературе. Причем говорила она очень правильно, грамотно. Она мне «слепила душу» литературой. Память у меня была хорошая, и в шесть лет я уже ходил по бараку, где жило семей 20, бывшие репрессированные, и пересказывал услышанный в прочтении бабушки роман «Граф Монте-Кристо», поэму «Кому на Руси жить хорошо». Наверное, позже это и трансформировалось у меня в запоминание внутренней речи. Когда начались мои хождения по кинотеатрам, любил своим товарищам по бараку, пацанам пересказывать фильмы. Все рухнуло почти в одночасье. Как только пришел в первый класс, учительница, вчерашняя выпускница пединститута, меня невзлюбила. Именно за эту самую болтовню! Урок идет, а я все разговариваю сам с собой. Однажды дошло до конфликта. Учительница едва не оторвала мне ухо. После этого «великий говорун» во мне замолчал. Я закрылся и прекратил рассказывать.
Но однажды этот мой «нутряной голос» все равно вышел наружу, совершенно… в другой форме. И произошло это опять же через стресс. Было мне лет 13. Я тогда сильно позавидовал моему товарищу по классу, который играл в духовом оркестре на трубе. Он-то вот играет, а я – не могу! Наверное, полностью бездарный человек! В отчаянии пошел в клуб, к руководителю кружка. Тот посмотрел на меня грустно и изрек: «Ты на себя посмотри. Ты – уже старик! Учить музыке поздно!». Меня после этих слов словно пыльным мешком треснули. Прилетел домой, смотрюсь в зеркало: и правда – оттуда на меня смотрит белобрысый старичок, старый-престарый! Ужас какой! Три дня ходил под впечатлением: жизнь прошла! Этот шок был поворотным моментом в моей жизни. Свербила мысль: надо что-то делать!
Помог случай. На заборе увидел объявление: «Принимаются дети в фотокружок. Бесплатно!». Это была судьба! Год увлеченно в нем занимался, а потом преподаватель сказал: «Слушай, а ты лучше всех фотографируешь! Мы отправим твои работы на областной конкурс». Позже эти «шедевры» напечатает – аж в двух книжках! – популярный в 70-е годы журнал «Уральский следопыт». Уже в конце восьмого класса напечатали первую мою фотографию в районной газете и прислали 90 копеек! Это был первый в жизни гонорар. У парня вызрела идея: за государственный счет можно объехать весь свет, быть очевидцем событий. Если стать … кинооператором! Я начал готовиться к поступлению во ВГИК. На кинооператорский факультет.
Вот тут-то и случился казус. «Немтырька» во мне никак не хотел говорить. Что делать? Я выходил к доске и не мог связать двух слов. Это тайна подсознания, это – психика. В отчаянии пришел к преподавателю русского языка и литературы: «Я хочу поступать в Москве во ВГИК, а плохо говорю, стесняюсь…» – «Хорошо, я помогу. Ты будешь на каждом моем уроке выступать перед классом».
О-о-о !!! Что потом началось! Это была каторга, испытание, пытка, которую не пожелаешь и врагу. В течение почти двух лет из меня терпеливо изгоняли раба и труса. Двоек не ставили. Никогда. Все время подбадривали: «У нас все получится!!!». И я старался – вытаскивал себя из пучины страхов и комплексов буквально за волосы. Выступал публично с лекциями, с рефератами. Эти усилия были ненапрасны. Прошло много лет, и из «гадкого утенка» что-то получилось. Он заговорил. Изречение древних подтверждает истину: если поэтами рождаются, то ораторами становятся.
После школы помчался, выпучив глаза, в большой город Екатеринбург, там была киностудия документальных фильмов. Но создавали на ней и хорошие игровые фильмы. И меня – о чудо! – взяли на поденную работу в помощь декораторам – постановщикам кинофильма «Приваловские миллионы». Там впервые в жизни я близко увидел звезд российского кино – Леонида Кулагина, Людмилу Чурсину. Такие молодые, красивые… Меня стали брать в массовки. Играл «графьев» во фраках – на заднем плане!
Мы наклеивали обои, бумажный пол – паркет. Там я вдруг понял, как визуально обманывают нашего зрителя. Полный обман: потолка нет, вместо окон – что-то такое сумрачное, выгородки. В отличие от театра, где актер ведет пьесу, в кино снимают какие-то кусочки, а чудо по созданию образа творят режиссер и оператор. Это потом, в процессе монтажа, появляется нечто таинственное, когда из ничего, из фрагментов склеивают то, что, выходя на большой экран, вызывает людские слезы. Телевидение потом стало этот прием – монтаж – брать на вооружение. То есть мы снимаем фрагменты в разных местах, а потом должны создать такое, чтобы зритель сидел перед экраном часами.
А до ВГИКА – после года работы на киностудии – я все же доехал… Успешно прошел творческий конкурс. Нас было со всей страны 150 человек. Но взяли только шестерых. Меня «задвинули» вполне корректно только потому, что был молодой, 17 лет. Военной кафедры во ВГИКЕ не было. Преподаватели так и сказали: «Тебя в армию вот-вот заберут. Нет смысла учить! Приходи попозже, когда отслужишь». Это был удар! И его нужно было держать. Тотчас метнулся обратно на родину и поступил на журфак Уральского госуниверситета. Там приемная комиссия, потирая руки, так и сказала: «К нам пришел почти готовый фотожурналист! Ура!».
– Занятия фотографией повлияли на твою жизненную философию? Взгляд через видоискатель, наверное, способствовал тому, чтобы научиться лучше видеть детали, значимые мелочи, глубже проникать в суть вещей?
– Первая курсовая у меня была, когда учился на журфаке УрГУ, – «Соединение слова и изображения». Со временем пришло понимание, как выстроить на газетной полосе фотографии, сколько их должно быть и какой нужен текст, сколько надо строк… Как добиться, чтобы у читателя возникали ассоциации? Об этом не так уж много исследовательских работ написано, но на это опираются весь кинематограф, весь театр, телевидение. Вы смотрите на экран, ни одного слова не звучит, но вы будете, как завороженные, продолжать смотреть, потому что рождаются ассоциации с внутренним миром. Таинство передачи внутренней речи во внешнюю – вот что самое интересное! И – таинственное!
3.
– Почему все-таки журналистика стала твоей судьбой? Что «гнало» тебя пойти с моряками в плавание по Японскому морю, снимать по пояс в ледяной воде доставку плавучих суперблоков в Арктике, рисковать жизнью в обстреливаемом Баку в смутном 91-м?
– По окончании университета распределился в Тюмень, на студию телевидения. Начинал в редакции народного хозяйства. А позже, в течение восьми лет, был кинооператором-корреспондентом программы «Время». В 1986 году сопровождал транспортировку первых в мире уникальных суперблоков через льды Обской губы на Ямбургское месторождение. Был конец июня. Это здесь тепло, а в Арктике льды двухметровой толщины. Надо было пробить во льдах 200 километров, чтобы доставить восемнадцать заводов-гигантов, смонтированных на баржах-понтонах. Ледокол пригнали по Оби из Омска. Был он маломощный, разбегался, «запрыгивал» на лед и раскачивался, продавливая его своим корпусом. Вертолет, доставляя меня на Ямбург, сделал небольшой круг над караваном. Среди белого безмолвия – шесть или семь толкачей, зажатые льдами. А за ними – тонкая черная ниточка – разлом льда… Я говорю пилоту: «Так надо же снять, как они пробиваются!». Это была авантюра чистой воды! Быстренько связались с капитаном ледокола: «Примете репортера?»– «Ну, давайте…»
А был я в коротеньких резиновых сапожках, в руках – 15 килограммов груза: кофр с вещами, свинцовые аккумуляторы, кассеты, кинокамера… И меня как высадили, так я по самое это дело и вошел в ледяное крошево, в воду поверх льда. Тихонечко ползу в этой «няше» к ледоколу. А лед-то под водой неравномерно вытаял… По горло в ледяной воде, только камеру и аккумуляторы – вверх. Уже судороги начались, сердце останавливается. С ледокола срочно вытянули меня, откачали. Чаем горячим напоили. Пришел в себя, а снимать-то невозможно! Все подпрыгивает, подбрасывает, трясется. Через пять-шесть часов понял, что я полный идиот! Какие тут съемки?! Корабль безумцев! До сих пор не пойму, как они там работали?! Триста км – бац-бац! Металл гудит, стонет. Я к ночи взмолился: «Скидывай меня обратно, я тут больше ничего не сниму!». С большой земли вызвали вертолет: «Репортер не может, он «помер» тут, на этом ледоколе!».
– Ну, что-то ты все равно снял…
– Что-то снял… А дальше вертолет завис в стороне от ледокола, по технологии ближе нельзя. Меня с борта спустили, я опять десятки метров по ледяной воде, и опять меня летчики «выдергивали», на берегу водкой отпаивали… А потом еще кровь носом шла, потому что надо было пробежать 16 километров по тундре с кинокамерой, когда ночью блоки те на технике по земле тянули. Они-то едут, а ты со стороны снимаешь…
– А ради чего всё это? «Ради нескольких строчек…»? То есть кадров?... Оно того стоило?
– Когда репортаж-то в программе «Время» прошел, оказалось, что я вообще единственный кинооператор, который снял эту транспортную операцию. Это была моя профессиональная работа – просто показать, что происходило. За всю эту историю мне дали медаль.
Потом была история с поездкой в Баку. Стрессовые ситуации позволяют человеку понять что-то про себя. Боязливый ты человек или нет? Это был февраль 1991 года. Советский Союз к тому времени начал разваливаться, народы Закавказья решили развиваться самостоятельно. Там был спровоцирован межнациональный конфликт. Президент Горбачев и военное командование СССР дали команду ввести в Баку войска, танки. Наши тюменские милиционеры были направлены туда для патрулирования, а официальной информации никакой не поступало. Матери этих милиционеров забили тревогу, и нас, журналистов, командировали в Баку. Витя Строгальщиков, Витя Егоров… И вот я, глядя через видоискатель кинокамеры, вдруг увидел замерзшее лицо человека, снайпера, его глаз и оптический прицел. И мы смотрим друг на друга… У нас ведь в университете военная кафедра была, я офицер, потому быстро все понял. На войне раздумывать некогда, либо ты убиваешь, либо тебя. Помню: у меня кожа на спине пузырем вздыбилась!... Очнулся в нескольких метрах от того места, где стоял, на куче битого кирпича. Пуля пролетела выше. Но этот черный зрачок смерти, который вошел в кадр, засел в памяти.
…С тех пор сознание мое перевернулось. Я понял, что перестал вообще чего-либо бояться. Вернувшись из эпицентра политического конфликта, на следующий же день в нашей телерадиокомпании, где был членом партийного бюро, положил на стол партбилет, вышел из партии. Я принял решение, что мною никто больше руководить не будет, буду думать сам, анализировать и делать собственные выводы. Всегда.
Чем отличается ремесленник от творческого человека? Ремеслу обучают на факультете журналистики. Учат, что надо ответить на несколько вопросов: что, где, когда, кто, как и почему? Растущий человек в журналистике, кроме этих штампов, начинает приобретать новые, свои. Мастер иногда задает только один вопрос, когда общается с человеком, вместо тех шести. Писатель Виктор Строгальщиков как-то это озвучил: «А на фига?..» Зачем вы заварили всю эту кашу? Зачем эту вещь изобретаете? Зачем вы это строите? Ради чего? У мастера, индивидуальности – свой набор штампов для написания новостной информации. Личность – еще выше. Ее работы узнаются с первых слов. Именно после бакинских событий у меня стала формироваться своя, личностная точка зрения. Мои коллеги стали замечать, что материалы, которые я делаю, более индивидуальны. В 2008 году Союз журналистов Тюменской области присудил мне премию в номинации «Личность года». Это – наглядный пример, как развивается журналист в творчестве.
4.
– Иван Трацевский – предприниматель. Трудно сочетать в себе журналистские качества и те, что нужны человеку, создавшему свой бизнес? Чем стало для тебя увлечение пчеловодством – возможностью переключиться с «умственной» работы на отдых? Это дело, с которым ты связываешь жизненные перспективы?
– Коллеги в телерадиокомпании «Регион-Тюмень» говорят, что мне лучше удаются экономические очерки. Департамент инвестиционной политики и поддержки предпринимательства Тюменской области накануне кризиса предложил создать цикл передач из 15 серий, где рассказывалось бы, как развивается у нас в области мелкий и средний бизнес. Я чрезвычайно мучился, потому что телевидение требует объединить свои личные взгляды, позиции, знания и запросы общества. Желательно было, чтобы за это взялся не просто журналист, который рассказывает о том, как живут предприниматели, а сам был бы предпринимателем, изнутри понимал суть проблем. А я тогда уже лет семь находился в этой нише, сам пережил некоторые досадные эпизоды, связанные с развитием того дела, которым начинал заниматься, – пчеловодством. «Обжигался», терпел финансовые потери, получал какой-то доход. Налаживал систему сбыта меда. Главная задача – выход на партнеров. Кто может быть со мной рядом? Кто может мне помочь? Когда человек начинает осмысливать, кто он в этой системе, то приходит к выводу, что индивидуальный предприниматель, по большому счету, – это рабочий, который занимается самоэксплуатацией. Таким образом, от меня требовалось при подготовке цикла рассказать о проблемах, с какими мелкий предприниматель сталкивается. И чему населению важно научиться. Мне пришлось пойти в Академию предпринимательства УФО, там я увидел, где обучают предпринимателей, чему их учат. Я стал видеть, как этот механизм работает на уровне иллюзий человека: он мечтает, что завтра он станет немножко уверенней, будет кормить себя, наймет рабочих… А понимание этого очень важно для всех людей: как заставить себя работать? Прежде всего на себя, а потом, как оказалось, и на Отечество… Вот это показалось любопытным, и на всероссийском фестивале «Сибирь – территория надежд» этот цикл программ, где я выступал в роли журналиста, публициста и предпринимателя, занял первое место.
А в своем бизнесе я сейчас прохожу рабский этап развития. Сам с утра до вечера строю ульи. Свои скромные сбережения, гонорары я превращаю в фанеру, гвозди, доски, в чертежи и прочее. Потом начинаю все это соединять, чтобы превратить в пчеловодные комплексы. Это новые технологии. Таких комплексов, к сожалению, нет пока в Тюменской области. Я зиму трачу на то, что переписываюсь с ведущими учеными, которые занимаются в этом направлении. Из Санкт-Петербурга, Курска. Меня по-прежнему увлекает идея использования электричества в пчеловодстве. Электроподогрев сделать в ульях, потому что у нас климат очень суровый. Если мы весной пчел подогреем, то получится как будто курорт у них, они быстрее будут развиваться, больше меда соберем. Пришло понимание, что нужно дружить с агрономами, с людьми умными, дальновидными и не стесняться к ним приходить на учебу.
Жизнь пчел дает мне как публицисту пищу для размышлений. Однажды репортерская судьба занесла меня на пасеку к бывалому пчеловоду. И поведал он мне один свой секрет – как надо управлять женщинами. Добавил: но для этого вначале нужно познать жизнь пчел. Мудрый был человек. Зацепил, словно якорем, этим секретом. Для наглядности налил красного винца в плошку, медку добавил и поставил перед ульем. О-о-о!!! Что тут началось!! Пчелы накинулись, словно вовек не пивали, стали набирать в свои ведра, сколько могли унести. Довольные, в изрядном подпитии, они потом никак не могли попасть в леток – вероятно, троило в глазах. Толпа пьяных «пчелиных женщин» штурмом пыталась преодолеть охрану. На моих глазах развернулась настоящая сестроубийственная драка. Охранницы отрывали крылья у пьяных, уже через несколько часов перед ульем возвышалась гора бездыханных женских пчелиных тел. «Как ты думаешь, – спросил меня пчеловод, – почему они убили всех своих пьяных сестер? Пчелы-разведчицы в пьяном угаре искажают танец. И неверно сообщают сборщицам координаты нахождения нектара. Те улетают куда-нибудь в лес, где вообще ничего не цветет. Возвращаются назад злые, гремят пустыми ведрами. Семья превращается в ад…» Человечество стоит на пороге гигантской битвы с алкоголизацией общества. Чтобы манипулировать человеком, нужно его споить. Замутить память, и он будет ваш. Бабы-пьяницы станут проблемой. Женщинам важно беречь свой ум. Иначе человечеству будет худо!».
5.
– У тебя три взрослых сына. Когда-то ты сплавлялся с ними, еще довольно малыми пацанами, по уральской речке, ездил на велосипедах в дальние походы, приучал к труду на дачных грядках… Что, как ты сам считаешь, сумел им передать?
– Я бы иначе сформулировал вопрос: чему они меня научили? Потому что мы, как это кому-то ни покажется странным, учимся у детей. Научиться слышать детей и понимать – это, наверное, самое трудное. Конечно, они меня обгонят рано или поздно. Так вот дети меня учили и до сих пор учат «бежать». Моя задача – бежать по жизни как можно дольше и быстрее, чтобы они меня не догнали! Я ставлю перед собой задачу быть относительно здоровым, не болеть и быть плодотворно активным. Я пытался своим детям это передать. Три сына у меня. Старший – офицер, борется с наркоманией. Средний сын – краснодеревщик, единственный в нашей семье – «рабочая косточка», умеет многое руками, и я этим горжусь. Младший однажды, будучи студентом, пришел ко мне: «Отец, дай денег! Хочу уехать в Америку». Вывернул карманы, дал все, что было. Он улетел, поработал там по взаимообмену студентами, потаскал тарелки в одном из кафе в Нью-Йорке. Я очень переживал, вдруг он останется в Америке. Звонил: «Сынок, хватит кормить американцев. Лучше приезжай, корми своим талантом, своими знаниями нашу страну!». Он, конечно, вернулся, закончил наш нефтегазовый университет с красным дипломом, получил второй диплом – переводчика. И, будучи еще на четвертом курсе, зарегистрировался как предприниматель. То есть это – уже новое поколение, которое, полагаю, обгонит меня. Хочется в это верить. А также в то, что на матрице памяти детей сохранится и мой жизненный опыт.
