Формируем народную библиотеку
Помню, как, притихнув, моя одиннадцатилетняя дочь сидела над только что прочитанной книгой Бориса Бедного «Девчата», а потом негромко спросила: «Мама, но ведь так не бывает в жизни? В жизни же, как в фильме?». Нет, доча, в жизни – как в жизни, и она всё-таки больше похожа на безыскусную историю, написанную бывшим фронтовиком и лесным инженером Бедным, чем комедия, снятая по мотивам его книги.
Мы в семье всегда смотрели художественный фильм «Девчата» с упоением. Доброе кино о весёлых людях, и всё в нём легко и просто. А в книге грязь и неуют далёкого таёжного посёлка, грубость нравов, тяжёлая работа на лесоповале. Автору об этом было известно не понаслышке – полжизни прошло в тайге.
Борис Васильевич окончил Майкопский лесной техникум, затем Ленинградскую лесотехническую академию. Ещё студентом начал писать рассказы. Но работать пошёл по специальности, трудился на сплавных предприятиях. В 1941 году началась горькая страница его биографии. В жестоких боях под Воронежем Бедный, командуя стрелковым взводом, попал в окружение, а потом в плен. Был отправлен в Германию, в лагерь, прошел там настоящий ад, но не потерял человеческого достоинства.
После освобождения Родина приняла его настороженно. Тем не менее в октябре 1945-го после проверки он был демобилизован в своем же офицерском звании младшего лейтенанта запаса и вскоре приступил к работе по специальности. Долгое время жил и работал в Республике Коми. Сначала был инженером, затем ушёл в газету. О лесоповале, на котором трудился писатель, местные жители вспоминают так: «Поселок Седкыркещ построен бывшими военнопленными и “власовцами”, многие из которых даже оружия в руках не держали. Они одевались плохо, часто болели, жили в основном в землянках. В такой атмосфере и вращался писатель Борис Бедный».
И девчата, о которых так любовно и бережно рассказывает нам автор, тоже «вращались» в этой же среде. Правда, писать об этом прямо тогда ещё было нельзя. Мы видим жизнь посёлка глазами Тоськи, наивной семнадцатилетней девочки. Маленькой, невзрачной, очень одинокой. Вот клуб, а что в семнадцать лет важнее танцев?! «Шумная ватага сгрудилась вокруг подвыпившего Фили. Парни дружно дымили папиросами, не обращая внимания на застенчивые запретительные таблички, и от нечего делать громко обсуждали достоинства танцующих девчат.
– Эй, новенькая, шагай сюда! – крикнул Филя. Тося подалась было к нему, но увидела смеющиеся рожи ребят из Филиной ватаги, испуганно отпрянула и побежала к женской стенке. Ватага заулюлюкала ей вслед.
…Скоро она заметила, что лесорубы не очень-то церемонятся с девчатами: танцевали они с таким снисходительным видом, будто делали невесть какое одолжение. Попадались среди них и такие кавалеры, что не вынимали папирос изо рта, а самые отпетые даже бросали девчат в разгар танца. “Что делают, ироды!” – ужаснулась Тося. Ее удивило, что местные девчата не протестуют и, по всему видать, давно уже свыклись с таким обращением. “Вот телушки!” – негодовала Тося».
Илья в книге поначалу не отставал от Фили, проучить несговорчивую девчонку планировалось более жестоко, чем в фильме. И всё же Борис Бедный смог разглядеть в этих людях сердечность, которой они стеснялись, любовь, о которой на лесоповале многие и не мечтали. Мне вспоминаются рассказы пожилых родственников об одном из тюменских леспромхозов, где я родилась. Тоже грубость, драки, пьянки, часто разврат. Но ребятишек берегли, слабых старались не обижать. До 1958 года, если правильно запомнила дату, в посёлке жили на поселении бывшие пленные эсэсовцы, вместе с ними делили боль и радость те, чьи дети и мужья погибли на фронтах войны. Невероятно! Откуда это в нас? Поскреби ржавчину, которой обросли многое пережившие сибиряки, а под ней душа – чистая, человечья.
В книге Бедного она вся вывернута наружу: «Тося зажмурилась и заговорила – быстро и горячо, как говорят о давней своей мечте:
– Ты только не смейся. Больше всего в жизни я хотела бы, чтоб у меня старший брат был… Родной старший брат! – Тося зачастила, опасаясь, что ее перебьют и не дадут досказать: – Чтоб и фамилия у него была, как у меня, и отчество, чтоб совсем-совсем родной, понимаешь? И чтоб старший – ну, хотя бы на два годика, а еще лучше – лет на пять… Чтоб он сильный был, умный и все в жизни знал. Чтоб с ним можно было посоветоваться в случае чего и все ему рассказать. Понимаешь: все-все!.. Чтоб его все хулиганы, вроде Фили, боялись, и чтоб он на батю нашего был похож – хоть немножко…
Тося замолчала и боязливо открыла глаза. …Она боялась, что девчата поднимут ее на смех, но никто в комнате не усмехнулся даже, и только Ксан Ксаныч закашлялся ни с того ни с сего. Покореженное войной детдомовское Тосино детство заглянуло в общежитие – и все вокруг притихли».
Автор не выдумывает никаких сложных сюжетных линий, замысловатых метафор, просто любит своих героев, иногда по-доброму посмеивается над ними. Чего стоит только одна сцена, когда Тоська, волнуясь, что все девчонки уже умеют обниматься с ребятами, а она всё ещё неумеха, решила потренироваться на известном поселковом «бабнике». 
Но всё-таки читаешь книгу, и то и дело сжимается сердце. Боишься за доверчивую девчонку-повариху, горько плачешь вместе с Анфисой. Вообще Анфиса в книге – персонаж глубокий, гораздо более интересный, чем Тоська, Катя или Вера. По трагичности ему не уступает, пожалуй, только Надежда.
Всё. Не буду больше говорить об этом произведении, иначе испорчу нашим читателям радость своего собственного открытия. Прочтите сами, обязательно дайте прочесть сыновьям и дочерям – время другое, а любовь, бережность, женская чистота и мужская забота остаются всё теми же.
