Сегодня гостья рубрики «Persona grata» - лучший молодой предприниматель России 2011 года в инновационном бизнесе, руководитель Тюменского научно-исследовательского института экологии и рационального использования природных ресурсов (НИИ ЭиРИПР) - Юлия Денеко.
Она умна, обаятельна, красива. Человек творческий, с активной гражданской позицией и государственным подходом к проблемам российского бизнеса. Имеет около десятка патентов. Владеет английским и украинским языками.
Прошедший год стал особенным в деловой и научной карьере Юлии Денеко и её компании. Он принес около пятнадцати наград, главным образом, за развитие инновационного бизнеса.
Победила Юлия и в ежегодном конкурсе общественного признания, её имя - в списке самых популярных людей 2011 года.
Проводит этот конкурс «Клуб-7», в который входят руководители крупных средств массовой информации Тюменской области. Они и определяют рейтинг героев, событий, явлений, вызвавших наибольший общественный, зрительский, читательский резонанс. Молодой предприниматель Юлия Денеко названа победителем в номинации «Бизнесмен года».
Всего на конкурс было заявлено 22 номинации. Церемония награждения тюменских лидеров общественного признания состоится 17 февраля в концертной студии телекомпании «Регион-Тюмень». В их числе полпред Президента РФ в УФО Евгений Куйвашев, мэр Москвы Сергей Собянин, председатель совета Союза нефтегазопромышленников России Юрий Шафраник, заслуженный геолог Иван Нестеров.
– Победа в этом конкурсе стала приятной неожиданностью, – рассказала Юлия. – Для меня важно, что это именно общественное признание, а не традиционное участие в конкурсе, с подачей заявки и состязанием. Мы просто выполняем свою работу – и получается, что она общественно значима и приносит результат. Такая награда более ценна, чем другие победы.
– Поздравляю вас, Юлия Викторовна. Расскажите, чем конкретно одарил вас 2011 год?
– Удостоены международной премии «Европейский стандарт» – за соответствие международным стандартам и требованиям качества услуг и корпоративного менеджмента. Награждены золотой медалью отборочного этапа международного конкурса «Лучшие товары и услуги Евразии – ГЕММА» по Российской Федерации – среди непродовольственной группы товаров. Стали победителями в двух номинациях международного экологического форума. Получили звание лауреата Национальной общественной премии «Российские созидатели» в номинации «Инновации в промышленности». Наш проект «Нефтесорбирующий бон» вышел в финал ежегодной «Зворыкинской премии» в области инноваций, а я стала одним из трёх финалистов этого всероссийского конкурса молодых изобретателей, приняла участие в молодёжном инновационном конвенте. Удостоены ещё одного лауреатского звания – в программе-конкурсе «100 лучших товаров России». Победили в конкурсе «Лучшее предприятие Тюменской области» в номинации «Лучшее инновационное предприятие» в среднем бизнесе. Награждены дипломом областного конкурса «Лучшие товары и услуги Тюменской области». Здесь отметили не только коллектив, но и меня как руководителя, и нашего главного инженера Виктора Юрьевича Рядинского. Ему вручили почетный знак «Отличник качества».
– Трудно было победить в федеральном конкурсе «Ты – предприниматель»? Какие возможности он для вас открыл?
– Это конкурс среди молодых предпринимателей, до тридцати лет включительно. Я «заявилась» в номинации «Инновационный бизнес». Для того чтобы выйти в финал и поехать в Москву, нужно было победить в отборочных турах – региональном, окружном. Мне это удалось. На этапе Уральского федерального округа представленный мною проект – «Нефтесорбирующий бон» – вызвал большой интерес у жюри и гостей конкурса. Всех впечатлил результат, которого наша молодая компания достигла всего за шесть лет. И в финале был такой же эффект. Хотя соперники у меня там были серьёзные, в инновационной номинации участвовало восемь человек. Достижения компании и мой личный вклад в Москве оценили очень высоко. Подчеркнули: «…не как деятельность молодого предпринимателя, а как результат серьёзной работы опытного бизнесмена». Это приятно.
Что касается открывшихся для компании возможностей, то от председателя сообщества «FutureRussia-Сколково» Ивана Буртника поступило предложение подать заявку в резиденты инновационного центра «Сколково». Мы это сделали, уже прошло несколько заседаний экспертной комиссии. Надеемся получить субсидию. Сейчас разрабатываем технологию утилизации попутного нефтяного газа, которая входит в кластер энергоэффективных технологий и представляет для страны большой интерес. Очень много затрат несём на создание самой установки, благодаря которой вредных выбросов в атмосферу станет значительно меньше. Договорились с несколькими заводами – они производят её по частям, так как боимся потерять ноу-хау. Потом эти части будем собирать сами, на своей территории. Для проведения испытаний и на разрешительную документацию нужен миллион, изготовить саму установку – ещё три миллиона. Поэтому просто уповаю на субсидии фонда «Сколково». Установка в итоге обойдётся миллионов в пять. Сравните: все имеющиеся аналоги стоят на рынке порядка двадцати миллионов рублей. Плюс таможенные и налоговые льготы даёт «Сколково». Это тоже для нас очень важно.
– Название вашей компании говорит само за себя. Однако хотелось бы подробностей…
– Основная цель нашей деятельности – разработка и внедрение инновационных технологий в области экологии и охраны окружающей среды. Это очистка воды, почвы, воздуха, по большому счету, – самой природы. Больше всего технологий направлено на переработку буровых и нефтяных отходов, очистку водоемов от нефтяных загрязнений. Здесь хорошо зарекомендовал себя наш уже легендарный проект, прошедший «проверку боем» в Мексиканском заливе, – «Нефтесорбирующий бон». А отходы мы перерабатываем по принципу «Превратить отходы в доходы», то есть стараемся делать полезные продукты. К примеру, из нефтяных отходов – битумные мастики, асфальтовые покрытия, тепло- и гидроизоляционные материалы. Из буровых отходов, добавляя специальные реагенты и цементирующие вещества, производим техногенные грунты, которые можно использовать при строительстве дорог и кустовых площадок на промыслах.
– Расскажите о наиболее интересных технологиях.
– На сегодня в активе компании более тридцати разработанных и запатентованных технологий. Десять из них успешно применяем на территориях Югры, Ямала, Тюменской области. Выходим в соседние регионы, европейские страны, США. Переговоров ведём много. В Европе планируем реализовать один проект, пока я его не буду раскрывать.
Одна из технологий, которой мы особенно гордимся, – «Нефтесорбирующий бон». Это надёжная, эффективная, простая в обслуживании, экологически безопасная и экономически приемлемая система очистки воды от нефтяного загрязнения. Технология представляет собой устройство в виде рукава, к которому прикреплено синтетическое волокно, обработанное специальным бактериальным препаратом. Бактерии разрушают углеводороды, вызывая в них необратимые процессы деградации до остаточных продуктов, относящихся к экологически нейтральным. Один метр бона способен поглотить около двухсот литров нефтепродуктов.
Из буровых отходов производим такой материал, как ремелиор. Зарегистрирована торговая марка. По сути, это техногенный грунт, который является заменителем песка.
Ещё одна наша разработка – мобильный полигон. Также зарегистрирована торговая марка. Можем экстренно приехать в любую точку мира, развернуть комплекс оборудования и произвести переработку отходов – нефтяных, буровых, а также образующихся в результате гидроразрыва пласта, которые выбрасываются вместе с нефтью.
– Какие экологические проблемы существуют сегодня в регионе, стране, мире?
– На мой взгляд, многие экологические проблемы зависят от промышленной специфики региона, страны. К примеру, в Латвии крупных предприятий нет – естественно, там экологически чистая территория, шикарная природа. Наш регион – нефтедобывающий. Соответственно, большинство проблем связано с загрязнением территорий нефтью и отходами нефтяной промышленности. В Уральском регионе свой «вклад» в загрязнение окружающей среды вносят металлургические предприятия.
Глобальная проблема – бытовой мусор. Если в Европе уже работают серьёзные программы по сортировке и переработке бытовых отходов, то в России их нет. Должно быть государственное регулирование, чтобы у нас такая программа заработала. Нужна система, которая стимулировала бы российское население. В Европе те же бутылки можно сдать в супермаркете. Люди не стесняются этого, привозят их полными багажниками, а взамен получают чеки, на которые в этом же магазине могут снова отовариться. Европейцы мотивированы на сортировку мусора у себя дома. Удобно и выгодно – и населению, и государству. В нашей стране бытовой мусор вывозится на полигоны ТБО – это худший вариант. Нужно строить мусороперерабатывающие заводы. Интерес к ним в последнее время появился, но прежде надо научить население сортировать бытовые отходы. В Тюмени есть завод полимерных материалов, который сетует на нехватку сырья. Готов перерабатывать пластиковые бутылки, но их сначала надо собрать… А у того, кто будет собирать, должен быть стимул…
Актуальной остается проблема загрязнения и истощения водных ресурсов. И наблюдается эта ситуация не только в нефтяных районах. Реки, как правило, не принадлежат только одному региону, стране. Значит – это общая проблема, и решать её надо сообща. Весьма неприятные для человечества техногенные аварии связаны с разливом нефти, мазута на море или в океане. Во-первых, ликвидировать их сложно. Во-вторых, они нередко нарушают экологическое равновесие в природе. В-третьих, влияют на экономическую составляющую. Я была очевидцем такой ситуации.
– Вы имеете в виду выброс нефти из буровой скважины на шельфе Мексиканского залива? С той поры прошло почти два года. Расскажите о вашей миссии там.
– О, это целая история! Авария произошла в апреле 2010-го. В средствах массовой информации был большой резонанс. Но о многом и умалчивали. Хотя в Нигерии таких разливов (причем «постоянно действующих») гораздо больше, и по размерам тоже. Но, видимо, мало кого волнуют проблемы Африки. В Мексике же были затронуты интересы США. Напомню, при бурении скважины не удалось провести все процедуры технологической обвязки. Произошла поломка трубы, которая идет от поверхности водоема до дна. На протяжении четырех месяцев эту аварию американцы пытались ликвидировать. Конечно, больше были нацелены на сбор нефти, которая попала на поверхность воды где-то в радиусе километра. Пытались закрыть скважину, поставили купол, чтобы нефть не выливалась. Процентов двадцать её они смогли «поймать», собрав по всей Америке боновые заграждения и другие нефтесборные устройства. На первых порах не допускали к устранению аварии другие страны. Не хотели, видимо, показывать масштаб бедствия, поднимать панику в мире по поводу возможных последствий. Нашей компании повезло: у нас есть американские партнёры, которые помогли нам туда зайти…
К вопросу об экологическом равновесии и влиянии техногенных катастроф на живую природу… Много тогда говорили: нефтяной разлив стал поводом для исчезновения теплого течения в Атлантическом океане – температура воды в Гольфстриме снизилась, что повлияло на климат в ряде стран. Я – не океанолог, но могу судить об этой ситуации по температуре воздуха в Балтике, где часто бываю. Обычно зимой там от нуля до минус одного-трёх градусов. А в прошлом году были сильные морозы – до минус тридцати, с сугробами, как в Сибири. Сейчас температура в балтийских странах стабилизировалась. Говорят, что течение возродилось.
Большой урон был нанесён морским жителям, водоплавающим птицам. Вдоль южного американского побережья очень много островов, которые являются местами гнездования пернатых. Жуткое зрелище – острова, полностью покрытые нефтяными сгустками. Боновые заграждения, которые американцы использовали, не защищали. По официальным данным, пострадало около семисот километров побережья. Однажды, вблизи одного из отелей, прибило к берегу грязную рыбу. В другой раз, буквально в десяти метрах от нас, в нефтяной воде плавали целыми семьями живые дельфины. Картина удручающая. Приходилось видеть и туристов (всё побережье – сплошная курортная зона), которые плескались в воде с нефтяными «блямбами». Лишились работы местные рыбаки, которые кормили свои семьи, поставляя в рестораны рыбу и крабов. Грязные морепродукты никому не нужны.
Мы работали в Мексиканском заливе с июня до конца сентября. Создали систему очистки с помощью нашего нефтесорбирующего бона. Произвели и поставили его около двадцати пяти километров. Нефть в заливе была уже в виде сгустков, как пластилин. Она очень хорошо цеплялась на сорбирующие волокна бона, её снимали и перерабатывали на пиролизной установке. Нефтяные остатки на волокнах разлагались с помощью бактерий. С ними тоже всё непросто было. Разрешение на применение бактерий в морской воде выдаёт серьёзная экологическая госструктура, типа нашего лицензирования. Процедура эта очень длительная, поэтому свои бактерии привезти не могли. Пошли на хитрость – намочили бакпрепарат, пропитали им некоторые вещи, высушили их – и, таким образом, немного провезли. Надо же было посмотреть, как будут работать. В основном же использовали американский бакпрепарат – аркео, которые были выведены из самого Мексиканского залива. Американцы нам любезно предоставили небольшую партию для испытания, потом продали по сходной цене столько, сколько было нужно для проведения работ. Выяснилось, что аркео очень эффективны. Если наш препарат в течение нескольких часов нужно оживлять и подпитывать, чтобы бактерии размножались, то эти начинали работать уже через 20-30 секунд.
Также мы разработали – с помощью наших бонов – систему защиты электростанций, расположенных на побережье Мексиканского залива; они берут отсюда воду для технологических нужд. Энергетики пошли на затраты, так как боялись за дорогостоящее оборудование, которое нефть может повредить. Потом финансирование по очистке залива постепенно свернули, поскольку скважину закрыли. В противном случае работы нам хватило бы на год-два. Мы получили много положительных отзывов от морских департаментов, губернатора штата… Они убедились, насколько эффективнее наша технология по сравнению с десятками других, которые там применялись. Заокеанский дебют нефтесорбирующего бона позволил нам увеличить портфель заказов в тысячу раз. А главное – в эту технологию поверили в России.
– Давайте «закрепим пройденное». Итак, уникальность вашего нефтесорбирующего бона – это его волокна и бактерии…
– Когда мы трудились над этой разработкой, нашей задачей было закрепить бактерии на каком-то носителе. Если их просто распылять на море, реке или озере, они смываются течением – и эффективность сводится к нулю. (На почве – к примеру, при очистке нефтезагрязнённых земель – бактерии сохраняются и размножаются). Вот мы и придумали такую конструкцию, как боновое заграждение. Оно очень хорошо останавливает жидкую – верхнюю нефть, которая образует на водной поверхности плёнку, и цепляет густую – эмульгированную, находящуюся в толще воды. Акватория в 15-50 раз становится чище. Естественно, этот показатель зависит от первоначального уровня загрязнения. Благодаря особой микросреде в волокнах начинают расти водоросли, заводятся рыбки, различные рачки. Когда достаем бон через месяц использования, там много всякой живности. И третий момент – бактерии идеально разлагают нефтепродукты.
– Юлия Викторовна, самое время задать вопрос из разряда «неудобных». В одной из областных газет были опубликованы статьи о том, что в разработке технологии «Нефтесорбирующий бон» принимали участие и ученые Тюменского государственного университета, которые в итоге остались «в стороне», а значит – в обиде. Вы можете это прокомментировать?
– На статьи были отзывы. Они дают понять, как люди на самом деле реагируют на эту ситуацию. Я стараюсь воспринимать всё на позитиве. Думаю, наша работа показывает, кто прав. Технологией нефтесорбирующего бона, о котором столько говорят, я заинтересовалась ещё студенткой. Подобная разработка была на Украине. Начала с того, что переводила информацию, так как знала язык.
И ещё один момент – когда журналист заявляет в печати о какой-то проблеме, полагаю, он должен изложить точки зрения обеих сторон.
– Вам приходится бывать и на российских нефтяных промыслах. Как оцениваете экологическую обстановку там?
– В любой промышленности есть свои недочеты, в том числе у нефтяников. Им досталось «историческое наследие» в виде проблем 30-40-летней давности, за которые сейчас нефтяные компании несут ответственность. Это старые трубопроводы с порывами в одних и тех же местах. Заменить морально изношенную трубу сложно, так как она находится в десятках километров от подъездных путей. На тяжёлой технике к ней пробраться можно. Но если, к примеру, экскаватор пойдет по торфянику, он оставит за собой борозду метра два глубиной. А болото – самая уязвимая экосистема, которая восстанавливается по миллиметру в год. Ситуация положена на чашу весов, когда приходится взвешивать, что больше нанесёт урон экологическому равновесию. К слову, часть разливов 20-30-летней давности битуминизировалась, какие-то территории самовосстановились. Природа берёт своё. Мы исследовали территории на Севере области, на которых в восьмидесятых годах прошлого века проводились разведочные бурения. Всё, что туда доставили вертолётами – оборудование, вагончики, – там и осталось. Валяется, заржавело. Картина неприглядная. Было очень дорого вывозить обратно. Сейчас, когда начинается промышленное освоение этих буровых, строятся дороги, зимники, – всё брошенное можно вывезти на переработку.
На новых месторождениях ситуация очень приличная. Если и случаются разливы нефти – тут же ликвидируются. Компании, с которыми мы сотрудничаем и которые ведут новые освоения, строят свою работу в соответствии с экологическими нормами. По крайней мере, пока законодательство требует, они не могут игнорировать этот вопрос. Но, опять же, трудно предугадать, что будет завтра. Может такой кризис «ударить», что те же нефтяники предпочтут добычу решению экологических проблем. Защита окружающей среды – далеко не дешевое мероприятие. И не надо забывать и тот факт, что нефтяники фактически содержат нашу страну, им надо зарабатывать прибыль. Если не будет развиваться нефтяная отрасль, то не знаю, чем мы будем жить дальше…
– Юлия, вы достигли потрясающего успеха, а вам нет и тридцати. Компанию возглавляете с 2005 года, со дня её основания. Расскажите, как всё начиналось?
– Окончила ТюмГУ, эколого-географический факультет. Эколог-аудитор. На эту специальность меня нацелил отец – Виктор Рядинский, который в то время преподавал в университете, работал в научной лаборатории. Теперь он директор Центра деконтаматериалов ТюмГАСУ. И сегодня меня поддерживает. У нас есть совместная разработка по использованию локальных установок на факелах. Любила эксперименты. Мечтала о путешествиях, географических открытиях. Со временем эти желания трансформировались в экологические исследования территорий региона и страны. С мужем, Антоном, ещё студентами выполнили заказ московской фирмы на Тюменском Севере, в одной из солидных газонефтяных компаний. Москвичи остались довольны нашей работой, привлекли нас для выполнения исследований на промыслах «Роснефти». Мы организовали группу и ездили от Сахалина до Краснодарского края. Очень интересная была работа и первые серьёзные деньги.
– Стало быть, не только научный, но и бизнес-опыт был приобретен в юности, в небольшом коллективе. Трёх человек научишься организовывать, остальное уже не страшно, заметила киногероиня. Я так понимаю, когда свою компанию открывали, уже не боялись, да ещё при такой поддержке – отец, муж?
– Не боялась. У меня много дополнительных образований. В Стэнфордском университете (США – авт.) получила специальность – «менеджмент в экологии», в Великобритании – «юриспруденция в экологии». Сейчас больше приходится заниматься бизнесом, ведь за моей спиной коллектив. Сто пятьдесят человек.
– А как же диссертация?
– Диссертацию я уже трижды переписала. Сначала географическую тему взяла, потом – экономическую. Защита не состоялась по разным причинам. Но в ближайшие год-два я это сделаю. На сей раз тема диссертации техническая, связана с экологией – касается материалов, которые мы производим из отходов. Хотите, расскажу о нашем новом проекте? Называется «Экологическое жильё». Строить его будем из этих самых материалов.
– Думаю, это будет интересно всем нашим читателям, ведь сейчас многие мечтают построить свой собственный, неповторимый и при этом экологически чистый дом.
– Это «пилотный проект». Такого в России нигде нет. Наша компания является инвестором. А помогают нам компания-партнёр и администрация района, на территории которого реализуется проект. Позиционируем строительство как научно-исследовательский центр с рекреационным комплексом. Здесь будут фазанье и оленье хозяйства, искусственный горнолыжный склон, который летом превращается в прогулочно-велосипедную зону. Гора строится в форме чума с входом, а внутри – ресторан, шашлычная. Основа проекта – уникальные домики, в которых можно жить круглый год, заниматься исследованиями, отдыхать. Экологическая «изюминка» в том, что они полностью вписаны в ландшафт. Боковыми стенами и крышей будет являться земля. Окно одно, поэтому максимально задействовано дневное освещение плюс применены все энергоэффективные технологии.
– Дом типа землянки?!
– Да. Это идея европейских архитекторов, они с удовольствием нас консультируют. Сейчас строим один пробный домик на своём приусадебном участке, чтобы отработать технологию для реализации большого проекта. Фактически дом уже построен. Потратили на него полгода. Сначала брали одни материалы, потом другие, третьи. Наконец, определились. Будем использовать техногенные грунты, тепло- и гидроизоляционные материалы, которые делаем из отходов, и общедоступную продукцию местной стройиндустрии. К слову, макет проекта «Экологическое жильё» можно увидеть в технопарке.
– Ваша компания является одним из первых резидентов технопарка. Это помогает в работе?
– Очень. Мы получили хорошие субсидии на развитие и производство опытных образцов нашей продукции, патентование, участие в выставках – через областные департаменты стратегического развития, инвестиционной политики и государственной поддержки предпринимательства. Это не показуха и не болтовня, как некоторые считают, а реальная помощь тем, кто занимается инновационным бизнесом. Ряд наших проектов прошёл экспертную оценку, за что большое спасибо. Технопарк организовывает нужные для нас встречи с заказчиками. Ведь не всегда можно прийти к нефтянику. Во-первых, надо знать – к кому прийти, во-вторых, «в одиночку» не всегда туда пробьёшься. Резиденты также получают бесплатную маркетинговую поддержку.
– На ваш взгляд, государство достаточно поддерживает инновационный бизнес?
– Государство выступает тормозом, как ни странно. На встрече молодых предпринимателей с президентом Дмитрием Медведевым мы озвучивали этот вопрос. Инновационная финансовая поддержка сейчас оказывается неплохо, но разрешительные процедуры тянутся годами. Очень трудно получить экологическую экспертизу. Во-первых, заключение выдаётся в Москве. Часто в экспертной комиссии сидят люди, которые занимаются разработкой подобной технологии. Чужую им неинтересно пропускать на рынок, и они просто её «зарубают». Во-вторых, чтобы составить договор с заказчиком, нужно заключение экологической экспертизы. Когда я иду за заключением, с меня требуют мониторинг этой технологии в течение трёх лет и договор с заказчиком об использовании её на его территории. Я не могу это предъявить, так как договора нет. И его не будет, пока не появится экспертиза, а её я не могу получить, потому что нет договора с заказчиком. Замкнутый круг! Мы упираемся в систему, которую надо оптимизировать на самом высоком уровне или вообще отменять экспертизы. Получается, тратим время на «обивание порогов», вместо того чтобы производить технологии и заниматься наукой. Как финалист «Зворыкинской премии» встречалась с представителями Минэкономразвития РФ, где мне предложили оформить инициативы по изменению законодательства в области проведения экологической экспертизы. Работаю над этим.
– Юлия, что планируете на этот год?
– В конце января я была принята в Тюменское региональное отделение общественной организации «Деловая Россия», где приступаю к созданию комитета по экологии. Наша компания является также членом Торгово-промышленной палаты Тюменской области. Будем задействовать и её возможности. Встанем на защиту экологии. Эти организации представляют сообщество бизнесменов, у которых налажен диалог с властью. Надеюсь, вместе сможем решить многие актуальные вопросы, которые волнуют бизнес.
– Вас беспокоит политическая обстановка в стране?
– Я – за стабильность, как любой бизнесмен. И для меня важно, чтобы политики «не вставляли палки в колёса» бизнесу, а помогали ему развиваться. Страна от этого станет только богаче и успешнее на мировом рынке. Сейчас идёт активная предвыборная борьба. Порой неприятно смотреть на склоки оппозиций, которые, вместо того чтобы поливать друг друга грязью, могли бы объединиться и решать какие-то вопросы, если считают, что власть их не решает. Мне стыдно, что у нас такая политическая элита.
– А как относится учёная дама, бизнес-леди Юлия Денеко к «светской жизни»?
– Если это «тусовки гламурные», то они не для меня. Я – человек серьёзный. Хожу на мероприятия, которые мне интересны, общаюсь с интересными мне людьми. Мне нравятся джазовые мероприятия, которые у нас в Тюмени проводятся. Люблю путешествовать, отдыхать на горнолыжных и морских курортах.
– Есть мнение: женщина должна выбирать – либо счастливая семья, либо успешный бизнес. У вас есть и то, и другое…
– Мать вся в работе, детей не видит – это тоже не про меня. Главное, правильно всё распланировать, не тратить время на телевизор и всякую ерунду. Отдыхаем всегда с дочками, у нас их двое – шестилетняя Софья и трёхлетняя Ася. Важно не то, сколько времени проводишь с детьми, а как это время проводишь. Спасибо нашим родным! Они всё понимают, поддерживают, а когда надо, и с детьми посидят.
– Спасибо за интервью, Юлия Викторовна. Успехов вам.
– Спасибо за то, что пригласили в вашу замечательную рубрику.
Они убедились, насколько эффективнее наша технология по сравнению с десятками других, которые там применялись. Заокеанский дебют нефтесорбирующего бона позволил нам увеличить портфель заказов в тысячу раз. А главное – в эту технологию поверили в России.
