Мы встретились с ним, монументальным (благодаря своему огромному росту) ветераном Главтюменнефтегаза, в канун 10-летия Уватского проекта компании ТНК-ВР в офисе Фонда имени В.И. Муравленко. Моё внимание привлекла красно-белая колодка ордена Красного Знамени в орденской планке у него на груди. Там среди прочего были и другие: Красной Звезды, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, но Красное Знамя – это отдельная стать, особая гордость. Об этом вам скажет любой опытный вояка или военный историк, ибо этот знак отличия присуждался воинам, проявившим особую храбрость, самоотверженность и мужество непосредственно на поле боя. Разговорившись с ним, выяснил, что до 1965-го года Иван Фёдорович служил в Вооружённых силах, точнее, в органах КГБ СССР. Впрочем, всё по порядку.
Он родился в деревне Молчаново Тюменского района тогда Омской области в феврале 1924 года. До призыва в армию работал на железной дороге. Окончил Тюменское фабрично-заводское училище железнодорожного транспорта и был направлен на работу в Нижний Тагил, в депо – слесарем по ремонту паровозов. Затем была школа мастеров социалистического труда в Свердловске. Был машинистом парового подъёмного крана на железнодорожном ходу. Учился в вечерней школе, чтобы получить среднее образование.
В армию призвали в 1942-м. Направили в Черкасское пехотное училище. В начале войны оно было эвакуировано в Свердловск. Там готовили офицерские кадры по двухгодичной программе, но так как обстановка на фронтах Великой Отечественной была, мягко говоря, напряжённой, овладевать военной наукой курсантам приходилось за шесть месяцев: занятия – по восемнадцать часов в сутки…
После окончания училища лейтенант Ярославцев прибыл на Юго-Западный фронт и был распределён в 240-й Таращанский гвардейский стрелковый полк 74-й гвардейской стрелковой дивизии имени Николая Щорса, где принял командование взводом автоматчиков, хотя при аттестации рекомендовался на должность командира роты. Иван Фёдорович, кстати, рассказывает, что при выпуске из училища генерал уговаривал его остаться офицером-преподавателем, но Ярославцев был неумолим: «Поеду воевать! – и точка». Участвовал в боевых действиях на Северском Донце и Днепре. В 1943-м уже командовал ротой.
Первое ранение получил на Северском Донце. После форсирования реки со своим взводом ворвался во вражеские окопы. Перед ним оказалось трое гитлеровцев – расчёт немецкого крупнокалиберного пулемёта.
– Было трудно понять, – вспоминает Иван Фёдорович, – пьяные они или контуженные. Из автомата расстрелял по ним целый диск – не мог убрать палец со спускового крючка. А в следующее мгновение осколком миномётной мины был ранен в голову.
Перед ранением был удивительный случай. Их роту использовали на строительстве второй линии обороны. Вечером военные инженеры определяли размещение траншей, устанавливали нормы работ, а ночью бойцы копали. Как только забрезжит рассвет, возвращались на свои позиции к Северскому Донцу. Однажды взвод Ярославцева подзадержался на фортификациях, немцы их засекли: накрыли минами. Из-под миномётного огня Иван Фёдорович выводил своих бойцов «змейкой», однако же разрывы всё равно ложились поблизости. А одна мина так и вовсе угодила ординарцу, что бежал рядом, между ног, впилась в землю, когда они залегли.
– Сработал головной взрыватель, – говорит Ярославцев, – пошёл характерный дымок. Мы, глядя на неё, в ужасе и оцепенении ждём смерти, а она не взрывается…
Вернувшись, рассказали об этом сапёрам. Те не поверили. Ординарец, крестясь, всё время молился и причитал, что было чудо – знак Божий. Решили проверить. Бойцы из саперной роты в сопровождении ординарца нашли то место, тросиком сдёрнули мину – она не взорвалась. Забрали с собой в подразделение, там «изделие» распилили и докладывают: вместо тротила – …песок. Потом ломали голову всем полком, как такое возможно. Сошлись во мнении, что это немецкие антифашисты на заводе вместо взрывчатки поместили в тело мины безобидный песочек…
После госпиталя Ярославцева направили в 25-ю стрелковую дивизию. С ней он брал днепровский плацдарм. Там был ранен во второй раз. Ранение оказалось лёгким, пулевым, в ногу. Кость не задело, поэтому обошлось перевязками.
– В третий раз меня зацепило на Правобережной Украине, – рассказывает Иван Фёдорович. – Ранение нижних конечностей было множественным артиллерийско-снарядным. Посекло порядочно. Четвёртое опять было лёгким. А вот в пятый раз… в упор расстреляли, разрывную пулю в плечо получил.
Дело было в уличных боях Будапешта. Он уже командовал батальоном. Ему было двадцать лет. Немцы пошли в контратаку и превосходящими силами капитально прижали красноармейцев к железнодорожной насыпи. Боевые порядки батальона были нарушены, и Ярославцеву пришлось их восстанавливать лично, покинув КП.
– Я магазин перезаряжал, – рассказывает ветеран. – Боковым зрением вижу справа движение, голову поворачиваю, смотрю – фашист, сидя, целится в меня из винтовки. Выстрел. Тупой удар в плечо – рука повисла. В медсанбате прооперировали. Крови много потерял. На самолёте отправили в Орехово-Зуево. Там полгода в госпитале провалялся. Там и победу встретил.
Часть осколков раздробленной кости Ярославцева найти не смогли. Дали инвалидность и уволили. Однако через полгода инвалидность сняли, и Иван Фёдорович продолжил службу, но в органах КГБ. Об этом периоде он предпочёл не распространяться.
В 1965 году по состоянию здоровья покинул службу.
– Ну а в Главтюменнефтегаз-то вы как попали? – спрашиваю его в надежде услышать историю мирного труда.
– В 65-м Виктор Иванович Муравленко с командой куйбышевских нефтяников приехал в Тюмень комплектовать аппарат главка, – рассказывает Ярославцев. – В отделе рабочих кадров образовалась вакансия. Меня пригласили туда старшим инженером курировать подготовку специалистов для производства в учебно-курсовых комбинатах. На первых порах весь Советский Союз засыпал Главтюменнефтегаз письмами с заявлениями о трудоустройстве. Всех, разумеется, удовлетворить не могли. Письма рассматривались в Тюмени и отсылались в основном на предприятия Севера, где и решался вопрос о трудоустройстве той или иной кандидатуры. Источниками комплектования кадров для тюменского главка служили старые нефтяные районы страны: Куйбышев, Татария, Башкирия, Оренбург, Азербайджан…
С первых дней работы Ярославцев находился в постоянном контакте с ЦК комсомола и штабом ударных комсомольских строек. Там выдавались лимиты на военные округа по отбору солдат, подлежащих увольнению, с последующим их трудоустройством в нефтегазовую отрасль народного хозяйства Тюменской области. Полковнику в отставке с этой миссией пришлось объехать почти весь Союз, побывать во всех военных округах, «перешерстить» личный состав многочисленных дивизий и корпусов Советской армии.
В каждом нефтегазовом добывающем управлении (НГДУ) был создан учебный центр (УКК) для массовой подготовки рабочих таких профессий, как оператор, слесарь, электрик и т. д. Типовых проектов не было, поэтому под учкомбинаты приспосабливались любые более-менее подходящие жилые помещения. Начинали с четырёх управлений буровых работ и шести нефтегазодобывающих управлений. Потом объёмы наращивались. В составе главка стали возникать объединения, а с этим увеличивалась и потребность в людях, квалифицированных специалистах. В течение года в среднем учебно-курсовой комбинат выдавал от полутора до двух тысяч готовых рабочих.
Перебои с рабсилой начались, когда работы на Севере развернулись во всю свою мощь. В начале и вплоть до середины семидесятых годов предприятия стали испытывать недостаток рабочих кадров. И вновь комсомол выдавал наряды, в каких республиках и областях следует вербовать людей, и снова Ярославцев не вылезал из командировок, мотаясь по союзным весям. Он приезжал на места с полномочиями, связывался с местным комсомолом и уже там получал конкретные указания: на каких предприятиях, в каких колхозах, совхозах, строительных организациях проводить набор. Непосредственный рекрутинг осуществлялся путём проведения собраний в рабочих коллективах, рассказов о Главтюменнефтегазе и прельщением высокими зарплатами и льготами. Иван Фёдорович приезжал туда не с пустыми руками. Согласившимся ехать на покорение природных богатств Тюменской области тут же выплачивался аванс и деньги на проездные билеты.
– Однажды в Харьков, – говорит бывалый вербовщик, – привёз триста тысяч рублей (в семидесятые – сумасшедшие деньги! – Авт.). Не в чемодане, конечно. Через чековую книжку получал в банке, сколько надо. По возвращении в Тюмень весь остаток обналичивал и сдавал в бухгалтерию главка. Так в тюменском банке бдительные сотрудники в милицию позвонили, мол, подозрительный неизвестный обналичивает крупную сумму денег. Слежку за мной устроили… – смеётся Иван Фёдорович.
Приходилось Ярославцеву иногда и за авторское перо браться, выступая с критикой в печати. В областной газете «Тюменская правда» – официальном печатном органе обкома КПСС в советские годы – он раз в статье метнул критические копья в адрес главного инженера НГДУ «Мегион-нефть» и директоров буровых предприятий по поводу того, что те не придают должного значения подготовке профессиональных кадров на местах, а рассчитывают на готовые кадры со стороны, тогда как местная молодёжь уезжает учиться в другие регионы.
– Дошло до Виктора Ивановича Муравленко, – не без удовольствия вспоминает Иван Фёдорович. – Он вызвал к себе сначала мою начальницу, Антонину Якушеву, и спросил, почему, во-первых, автором статьи выступает не она, а подчинённый, и, во-вторых, почему текст не согласовали с ним.
– И чем закончилось? – интересуюсь я.
– Закончилось нашим с ним разговором. Он согласился со мной и вскоре в нефтяных городах Тюменской области начались процессы создания профессионально-технических училищ, – с удовлетворением заключает Иван Фёдорович.
Ярославцев лично «пробивал» для них смету, занимался подбором персонала учебного процесса, коим, как правило, были мастера предприятий без отрыва от производства: днём они «впахивали» на своей работе, а вечерами обучали молодёжь в ПТУ. Так и жили. Так ковали мощь Советского Союза, благодаря которой во многом жива сегодня и Россия…
– Иван Фёдорович, болят старые раны? – спрашиваю ветерана Великой Отечественной войны и Главтюменнефтегаза, отдавшего главку двадцать два года жизни.
– На смену погоды иногда побаливают, – скромно отвечает он…
