Больше месяца мы днями и ночами без выходных корпели над годовым отчетом. Отправив его в наш трест, решили в воскресенье устроить себе выходной. Я хотел использовать его для охоты на зайцев, многочисленные следы которых мы то и дело видели даже в поселке. После легкого завтрака я заскочил к своему приятелю Генке, предложив ему составить мне компанию для долгожданной охоты. Но он наотрез отказался, мол, собирается, наконец-то, отоспаться после долгой утомительной работы. Пришлось мне, быстро снарядившись и даже не надев теплого нижнего белья, в одном лыжном костюме, отправиться одному. Предполагал, что это будет недолгая и легкая прогулка в ближайших окрестностях поселка.
Утро было солнечное, в меру морозное, почти безветренное. Снежок аппетитно похрустывал под лыжами. Справа и слева от речной долины высилась череда пологих невысоких холмов, на которых я и намеревался обнаружить желанную дичь. Мои ожидания быстро оправдались: не пройдя и километра, за невысоким бугорком увидел зайца и поспешил к нему. Но тот быстренько улепетнул, и мне пришлось догонять его по оставленным следам.
Однако к этим следам вскоре прибавились другие, потом еще и еще. Зайцев оказалось несколько, и ни один из них не подпускал на расстояние убойного выстрела. Погода между тем стала быстро портиться: солнце напрочь закрылось плотными серыми тучами, повалил обильный снег, ветер начал крепчать и вскоре превратился в настоящий буран. Тут уж стало совсем не до зайцев, и я повернул обратно.
Все усиливающийся ветер дул как раз мне навстречу, насквозь пронизывая тонкий лыжный костюм. Вот уже в двух шагах ничего не видно, снег слепил глаза… На лице и ногах стала быстро образовываться плотная ледяная корка, которую я временами безуспешно пытался содрать. Руки и ноги коченели, с каждым шагом идти становилось все труднее и труднее. Я падал и вставал, снова падал и вставал. Ориентировался по памяти: слева должны быть заросли камышей и крутостенное речное русло, а справа – пологие бугры. Когда добирался до камышей и речного берега, брал вправо, если начинался ощутимый подъем – поворачивал левее. По такой своеобразной синусоиде, значительно удлинявшей продвижение в нужном направлении, шел несколько часов.
Совершенно выбившись из сил и окончательно окоченев, неожиданно уткнулся лыжами в старую заброшенную казахскую могилу. Это было полое четырехугольное сооружение, сложенное из саманных кирпичей. Его длина составляла около двух, ширина – полтора и высота – чуть больше метра. Бросив палки, сняв лыжи и ружье, я лег в эту могилу. Здесь была хоть слабенькая, но все же защита от пронизывающего ветра. Пролежал, отдыхая и набираясь сил, около часа. Телу хотелось так вот и лежать без движения, даже стал как бы подремывать. С закрытыми глазами слушал завывания ветра… Но сознание жестко потребовало: «Встань и иди! Иначе так и останешься тут навсегда!»
Оставив ружье и палки в могиле, я встал, надел лыжи и пошел навстречу ветру и снегу. Какое-то время спустя все же добрался до местного лагеря, окруженного глухим забором и колючей проволокой. Значит, совсем рядом и наш поселок! С неимоверным трудом преодолев несколько сотен последних метров, обмороженный и голодный, поздним вечером я, наконец, возвратился домой! А спустя неделю, когда буран утих, сходил за ружьем и лыжными палками.
Вот так предполагаемая легкая охотничья прогулка из-за непростительной беспечности обернулась для меня смертельной опасностью.
