Сидеть за одним столом с медведем и пить горькую мне не доводилось, а вот о привыкании косолапых к спиртному наслышан. В книге знаменитого на весь мир клоуна и киноактера Юрия Никулина была рассказана любопытная история.
В послевоенные годы по небольшим городам Советского Союза, расположенным вдоль железных дорог, гастролировала нелегальная цирковая группа, состоящая из трех человек и медведя. С перевозкой топтыжки в пассажирских вагонах были большие проблемы. Каждый раз, отправляясь в длительное турне, его поили до сонного состояния вином и пьяного засаживали в мешок, засовывали под лавку, словом, прятали, чтобы не видели пассажиры, а главное, кондуктор. Старший цирковой компании, тоже изрядно выпивавший в дороге, вздыхая, говорил:
– Жалко медведя – спивается вместе с нами.
И сбылось опасение дрессировщика – спились они бесповоротно всей труппой, потеряв нелегальный бизнес. А топтыгин, прошедший курс реабилитации, был на первое время помещен в зоопарк.
А вот еще случай из жизни. В Западной Сибири, в окрестностях Каргасока, медведь набрел на подпольную лесную винокурню. Выпил медовухи и начал хулиганить. Все самогонные аппараты разбил вместе с посудой, вылил готовую для перегона барду. После пьянки захмелевший зверь, уже ничего не соображая, тут же прилег спать, подложив под голову корыто.
В 1923 году, в период голода и «сухого закона», в деревнях России, по неполным данным, насчитывалось около 10 миллионов самогонных аппаратов и барды, из которой гнали самогон. Естественно, последние привлекали своим запахом косолапую братию. И они постоянно «бомбили» крестьянские складки, чем помогали НКВД в уничтожении злачных заведений, а самогонщики удивлялись:
– Такой напасти в наших краях отродясь не бывало. Наверное, медведей милиция подучила.
В журнале «Министерство внутренних дел» за 1847 год в статье о Восточной Сибири сообщалось: «Между Якутском и Охотском медведей – несметные полчища. Летом по этой восточной дороге верхами и вьюками везут запасы продуктов для жителей Охотска, Камчатки и Америки. Дорога до места назначения была трудной и очень долгой. Лошади часто погибали от переутомления или сибирской язвы. Погибали в таком количестве, что оставшийся с них груз перегружать было не на кого. Лошадей сжигали, а весь провиант: муку, сахар, водку, консервы, бросали на дороге. Жителей здесь не было, и только обитатели лесов и тундры становились полновластными хозяевами брошенных продуктов. Фляги с водкой, обшитые сырой кожей, медведи научились раскупоривать. Несколькими ударами лапы хозяин тайги вышибал дно и прикладывался к спиртному, всунув туда морду. Медведь знал по прежним опытам или инстинкту могущество водки. Пьяный валялся по земле, кувыркался в муке из разорванного мешка, потом брал целую флягу, начинал ее раскупоривать и при неудаче разбивал вдребезги. Праздник оканчивался дракой, а потом мертвецким сном».
На континенте, где растут финиковые пальмы, местное население делает из сока фиников и из самих деревьев вино. Надрезают стволы деревьев и к надрезам подвязывают сосуды (точно так же, как мы собираем березовый сок). Сладкая жидкость бродит без всяких добавок и становится хмельной. Медведи-губачи, живущие в южных странах, любят посещать эти пальмовые рощи. Забравшись на восьмиметровую высоту, где висят сосуды с соком, выпивают один, остальные бросают вниз. Захмелевшие медведи не затрудняют себя спуском на землю, а прямо валятся с деревьев.
Запах спиртного не отпугивает и белых мишек. Когда ледокол «Ермак» стоял из-за неисправности двигателей, зажатый во льдах, к борту корабля подошел любопытствующий полярный мишка. Моряки шутки ради опустили на двух бечевках угощение для хозяина арктических просторов: в одной банке – холодный кофе, в другой – водку. Медведь попробовал кофе, а вторую литровую посудину выпил полностью. Хмель поразил его почти тотчас. Сделав несколько шагов от корабля, он завалился на бок и заснул. Члены команды ледокола вдоволь нафотографировались у тела поверженного зеленым змием медведя. Очухался косолапый только тогда, когда отремонтированный «Ермак» стал подавать гудки и крушить лед, пробивая себе дорогу.
Памятуя о прошедших новогодних праздниках, хочу добавить, что если бы Чарльз Дарвин знал о пьянстве медведей, их любви к спиртному, то в своей книге «Происхождение человека», обязательно бы добавил – медведь произошел от человека.
