Ярковский дополняет Ньютона
Майкельсон уже провел удачный эксперимент, из которого напрашивается вывод, что эфир существует. Однако учёные, как ни в чем не бывало, продолжали толковать и старые, и новые факты, не имея понятия о природе гравитации. А это явление, по мнению Ярковского, и лежит в основе всемирного тяготения. Тем не менее все астрономы согласны с тем, что хвосты комет образуются под влиянием отталкивательной силы, исходящей из Солнца. Ньютонов же закон говорит исключительно о силе притягательной. Между тем отталкивательная сила существует, исходит от Солнца и, если она действует на материю, составляющую кометные хвосты, то, согласитесь, должна же она действовать и на все прочие материальные тела. Весьма естествен вопрос: от чего же зависит сила притяжения Солнца и от чего – сила отталкивания?
Стоит только сделать предположение, пишет Ярковский, которое подсказано самим Ньютоном, – что так называемое притяжение Земли есть давление воздуха, эфира или чего-либо другого, и мы сейчас увидим, что давление это может происходить от постоянного тока этого вещества к центру Земли и быть пропорционально числу частиц тела, то есть его массе. Но отсюда еще нельзя заключить, что сила этого тока должна зависеть от количества вещества, составляющего Землю. Гораздо вероятнее было бы предположение, что сила тока зависит от поверхности Земли. А может быть, существуют и другие обстоятельства, которые нам еще вполне неизвестны.
Мы видим, что приходится делать различие между словами притягивать и притягиваться.
Вместо того, что бы говорить о массе притягивающего тела, пишет Ярковский, мы могли бы говорить о напряжении его притягательной силы, происходящей от неизвестных нам пока причин. Лучшим подтверждением приведенного суждения могут служить те цифры, которые признаются теперь плотностями планет, выраженные в плотности воды, принятой за единицу: Солнце – 1,406; Меркурий – 6,84; Венера – 5,10; Земля – 5,50; Марс – 3,8; Юпитер – 1,36; Сатурн – 0,73; Уран – 0,83; Нептун – 0,91.
Что говорят нам эти цифры? – продолжает Ярковский. Солнце, линейные размеры которого в 108 раз и объем в 1.305.000 раз больше Земли – этот громадный шар не мог уплотниться хотя бы до плотности Земли.
– Мне, когда увидел эти цифры, сразу пришло в голову, что рассол, который на Руси пьют с похмелья, и тот плотнее, – пошутил Бембель.
Ученые хоть и верят Ньютону, невольно теряются в догадках, продолжал Ярковский. На Солнце, впрочем, имеется фактор, могущий дать повод к подобному допущению: это – раскаленное состояние видимой его поверхности. Но нельзя сказать того же о Юпитере. Его объем в 1213 раз больше объема Земли; притяжение на его поверхности в 2581 раз больше, чем на Земле. Он не раскален. Казалось бы, нет никакой причины, что бы он не уплотнялся. Однако и его плотность близка к солнечной: около 1/4 земной. Или Юпитер тоже газообразен?
Но еще более разительный пример представляет Сатурн. Он в 864 раза больше Земли, лучи Солнца согревают его в 91 раз слабее, чем Землю. Казалось бы, Сатурн имеет все шансы для своего уплотнения, а между тем он мог бы плавать в воде, как пробка. Из каких частей он состоит? Может, из жидких углеводородов?
Уран и Нептун находятся в том же положении. Что бы ни говорили, все это чрезвычайно маловероятно.
Спектроскоп нам показывает, продолжает Ярковский, что далеко за пределами Солнечной системы мы встречаем все те же химические элементы. Тем более вероятно, что наша Солнечная система состоит из такой же материи, а при этих условиях плотности планет не могут иметь такого большого различия.
Я ничуть не сомневаюсь в правоте Ярковского, который говорит, что такое различие в плотности Солнца и других планет невозможно, комментирует Бембель. Это явный абсурд и очевидная ошибка. Возникла она, видимо, потому, что были занижены масса планет, силы их геосолитонного отталкивания, а также центробежные силы. Ведь линейная скорость движения Солнца на его экваторе превышает 2000 метров в секунду, тогда как на Земле она почти в 4-5 раз, а на Венере почти в 1000 раз меньше. Скорее всего, по этой причине на Венере и существует самая плотная атмосфера.
Реактивные силы геосолитонного излучения направлены к центрам космических тел и выполняют, по крайне мере, две важнейшие функции. Во-первых, создают крутящий момент и вращают космические тела. А во-вторых, уплотняют вещество в ядрах этих тел.
Очевидно, продолжает Бембель, с увеличением космической активности одновременно растут и все параметры планет. Скорость их вращения вокруг оси увеличивается за счет превращения кинетической энергии поглощаемого эфира в геосолитонное излучение. Масса и плотность растут за счет атомов поглощаемого эфира и превращения их в весомое вещество. По степени раскрутки Солнца и других планет можно судить об относительной мощности их суммарного геосолитонного излучения.
В этом случае регуляторами сопротивления внешнему давлению амеров (атомов эфира) выступают геосолитоны, что и создает гравитацию во всех космических телах. Геосолитоны движутся из центров этих тел навстречу потокам амеров. Равнодействующая эфирного давления (притяжения) и геосолитонного отталкивания тоже становится управляемой в разных точках космических тел и в разное время. Таким образом, объясняется хорошо доказанный за 100 лет реальный факт непостоянства ускорения силы тяжести в локальных точках на дневной поверхности Земли. Об этом факте не знал Ньютон, но зато он был хорошо известен Ярковскому.
Исследуя эфир, Иван Осипович представляет нам своё понимание свойств материи. Она занимает известное пространство; отсюда понятие ее протяженности. Мы знаем также, что два тела не могут одновременно занимать одно и то же место; отсюда понятие о непроницаемости материи. Ежедневный опыт убеждает, что никакое действие немыслимо без причины. Как следствие, мы признаем за материей свойство инерции: материя не может начать движение, либо перейти в состояние покоя без помощи какой-либо посторонней силы. Вот три основных свойства материи, признаваемые бесспорно всеми учеными.
Согласно атомистическому учению, Ярковский считает материю не сплошною, а состоящей из отдельных атомов, разделенных ничем не занятыми промежутками. Сам же атом он признает не упругой, а совершенно твердой частичкой материи по простой причине: атом этот более всего для нас удобопонятен. Такой атом будет двигаться по закону инерции до тех пор, пока не встретит препятствие в виде другого, себе подобного непроницаемого атома. И, в свою очередь, он будет находиться в покое до тех пор, пока подобный ему атом непосредственным столкновением не приведет его в движение.
Ярковский отрицал вращение предельно сжатого весомого вещества, комментирует Бембель. Однако это затрудняет появление вихревых структур из атомов эфира, которые, по мнению Ацюковского, образуют протоны и электроны. Если так оно и есть, то в ядрах звезд и комет следует выделять внутреннее и внешнее ядра. Во внутреннем ядре весомое вещество, по Ярковскому, сжато до неподвижного состояния плазмы. Взрывная энергия его элементов будет порождать вихревые структуры во внешнем ядре, где и образуются протоны и электроны по модели Ацюковского. А на границе внешнего ядра и мантии плазма переходит в твёрдое атомарно-молекулярное состояние вещества.
У читателя может возникнуть вопрос: откуда же возьмется первое движение?
Ярковский допускает существование вакуума в пространстве, незанятом атомами материи, комментирует Бембель. Это допущение пригодится для объяснения механизмов уплотнения и разряжения материи.
Свойство непроницаемости можно отнести только к самому «мелкому» элементу материи – амеру. Вероятно, амеры могут проникать в космические тела, используя их внутренние пустоты. Правда, эта гипотеза нуждается в дополнительных исследованиях.
Однако откуда, наконец, появилась эта материя? При настоящем состоянии наших мыслительных способностей, говорит Ярковский, тут – предел нашего понимания, перешагнуть который ни один ученый еще не решился. Приведу здесь слова Максуела (Максвелла): «Наука не способна рассуждать о сотворении самой материи из ничего. Мы достигаем крайних пределов наших мыслительных способностей, допустив, что, так как материя не может быть вечной и самосуществующей, то она должна быть сотворена».
Итак, заключает Ярковский, появление самой материи, равно как и начало первого движения, мы не имеем возможности объяснить, не прибегая к творческой силе.
Другими словами, комментирует Бембель, Иван Осипович допускал существование Творца, Бога.
Продолжение следует.
