Избушка лесника Реутова находилась в глубине соснового бора. До близлежащей деревни Малые Акияры не менее шести километров. Не потому ли во владениях лесника очень редко появлялись гости. Два его сына жили своими семьями. А Реутов после смерти жены поселился в лесу, построил эту самую избушку и решил доживать свой век на лоне природы, совмещая работу в лесхозе и свой простецкий холостяцкий быт.
Сыновьям сказал:
– Не буду вам мешать, да и от города я уже давно отвык. А лес – моя стихия. Только вы почаще навещайте, ведь не молод я…
Сыновья обеспечивали отца боеприпасами для охоты и продуктами. Да и много ли надо пищи семидесятишестилетнему старику.
Однажды в начале лета, обходя свой участок, Семен Филимонович услышал в ельнике мяуканье. Раздвинув густо разросшиеся елочки, увидел парочку крошечных беспомощных рысят. Осмотревшись, понял, что котята выпали из гнезда не по своей воле: по всей вероятности, родительница была застрелена браконьерами, вот ее детишки, голодные и холодные, и оказались на земле. Реутов положил шипящих и царапающихся рысят в свою форменную фуражку и принес в избушку.
Кормить малюток было нечем, и лесник прибегнул к небольшой хитрости. Он размочил хлебный мякиш, вложил его в марлевый лоскуток, соорудив что-то похожее на соску, но совсем маленькую. Одному из рысят такая пища понравилась, а второй отказался. И Филимонович, чтобы спасти «несговорчивого» рысенка, поспешил в деревню за молоком. Лесная дорога туда и обратно пешим ходом заняла не менее трех часов. И когда лесник вернулся в свое жилище, то обнаружил одного рысенка мертвым.
Через три года вырос у Реутова шикарный зверь: помощник, друг, охранник и даже кормилец. Рося, так назвал Семен Филимонович своего питомца, зимой и летом таскал хозяину зайцев, лис, хорьков и разную боровую птицу. Ведь хищнику не прикажешь, когда можно охотиться, а когда нельзя.
Иногда Рося сбегал из дома и пропадал где-то много дней. Это случалось в весенние дни. Возвращаясь, открывал дверь в избушку, откидывая в сторону подпиравшую ее палку, забирался на свое любимое место – полати – и там затихал до прихода хозяина. А если вход в избушку был плотно приперт палкой и Рося не мог ее выцарапать, тогда взбирался на низенький чердачок и там дожидался своего «родителя».
Частенько Рося сопровождал хозяина в его длительных обходах лесных угодий. Но в тот осенний день он был в бегах, и Реутов совершал многочасовой променад без сопровождения своего короткохвостого друга.
А в это самое время Рося, вернувшийся домой с добычей, своим привычным способом запрыгнул на полати и затих, отдыхая и ожидая хозяина. Сюда и пожаловал непрошеный гость, закоренелый браконьер Колька Шаповалов. Видя, что в сторожке нет обитателей, а хозяин куда-то ушел, он наелся от пуза, сложил во вместительный рюкзак заготовленные Реутовым шкурки зверьков для сдачи в «Кожмехсырье» и только направился к двери, как на его плечи, рыча, свалился зверь отнюдь не домашней породы.
Кольке не приходилось встречаться вплотную с рысью, и он, выпав на улицу, пытался обороняться от лесной кошки, дрыгая руками и ногами. А Рося, утробно урча, вцепился в его правую руку с зажатым в ней ножом. Нож выпал. Кольке пришлось поневоле подчиниться сибирской кошке, и он лег, стараясь не двигаться. Пригвоздив незнакомого человека к обледенелой узенькой площадке крыльца, Рося ходил кругами возле него с поднятым кверху хвостом, злобно урча, в любую минуту готовый вцепиться в пленника.
Благо, вскоре у избушки появился Реутов. Освободив жулика из рысиного плена, Семен Филимонович предупредил похитителя шкурок:
– Забудь сюда дорогу, Никола, и своим друзьям-браконьерам передай: их ожидает то же. А ты можешь себе представить, что было бы, если бы я задержался на делянах хоть на полчаса?
