Я проснулся среди ночи от резкого звука. Лежал и вслушивался в тьму, но звук не повторялся. Наверное, подумал я, лопнула струна на гитаре. А наутро узнал, что умер Петров – гениальный пианист, добрый и принципиальный человек.
Он любил приезжать в Тюмень, и мы, ценители фортепианной музыки, ждали его приезда. Знали – обязательно будет концерт из разряда неповторимых. Николай Арнольдович обладал мощной фигурой борца или тяжелоатлета, но выходил на сцену легко, даже выбегал. И наш заносчивый Стейнвейн робко приседал перед пианистом. Петров, проходя на свое рабочее место, успевал погладить рояль, как бы успокаивая его: «Не робей, у нас все получится». И вот он сидит, строго глядя на рояль, на клавиатуру, где нет никаких бумажек, и на лице уже нет улыбки, брови нахмурены, кисти рук сжаты в кулаки, будто готовится к битве. И вдруг руки, как две птицы, взлетают над клавиатурой, резко атакуют её или нежно-нежно гладят клавиши. И звук – тишайшее пиано – заполняет притихший зал.
Вы видели руки Петрова вблизи? Я не знаю, кто придумал расхожую байку о «тонких нервных музыкальных пальцах». Вот если бы этот «знаток» увидел руки Петрова, он бы решил, что перед ним боксер или просто работяга, имеющий дело с тяжелым физическим трудом. Его руки словно сами излучали музыку.
Я познакомился с Николаем Арнольдовичем лет семь назад, и, как полагается у мужчин, мы скрепили знакомство рукопожатием. Вот тогда я впервые вблизи увидел его руки. Что вам сказать – испугался: во-первых, моя лапка пропала в его ручище, как мышь в космосе, а во-вторых, подумал: что будет, если Петров сожмет ее чуть сильнее – он и не заметит, а мне – бежать на свидание к травматологу. Рукопожатие – краткий физический контакт, а как много может оно сказать о человеке. Его рукопожатие было комфортным, располагало к общению, порождало спокойствие и доверие. В нем была искренняя заинтересованность в собеседнике.
В тот день я увидел на костяшках пальцев пианиста зажившие ссадины, спросил:
– Руки – главный инструмент пианиста, и их, наверное, надо беречь. Как вы их бережете?
Николай Арнольдович рассмеялся, протянул мне обе руки, растопырив пальцы.
– А что их беречь? – сказал он. – Что с ними может случиться? Я люблю работать, я сам построил дачу, оборудовал ее вот этими руками. Особенно нравится плотничать. Так что особо руки и не берегу.
Он не берег руки, не берег себя, работал на износ – 100 концертов в сезон! Каждый день, через день, соло, дуэтом (с Гиндиным), с ансамблями и оркестрами. Он торопился сыграть как можно больше музыки. Стойко сопротивлялся болезни – диабету (никто и не догадывался, сколь она тяжела). Он жил ради других, и главным его удовольствием была музыка.
P.S. Народный артист СССР Николай Арнольдович Петров умер 3 августа и похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.
