Свершилось! Человечество создало андронный коллайдер. Люди желают знать, как, в конце концов, Господь Бог организовал Большой взрыв, в результате которого получились Земля, Луна и вся прочая Вселенная. Как побочный продукт коллайдера – возможность создания машины времени. Правда, ученые дискутируют: одни говорят, что можно легко проехаться в будущее, другие смело заявляют, дескать, система позволяет транспортироваться исключительно в прошлое. Региональное отделение «Молодой гвардии», понятно, в стороне не осталось. Короче, пробили активисты вопрос.
И вот потомственные студенты третьего курса инженерно-строительной академии Артур Ахинеев и Вениамин Бордюров едут в Швейцарию. Там, у подножия Юрских гор, на глубине ста метров и фурычит объект путешествия во времени. Ребята интересуются посмотреть на учащихся вузов 2187 года, каковым стипендию уже дают на уровне минимальной зарплаты. Не зря боролись!
Веня щелкает клавиатурой, на мониторе высвечиваются цифры «2187». Нажимается кнопка «Пуск». В помещении гаснут лампы. В аппарате что-то ухнуло, сознание померкло. А когда парнишки пришли в себя, то узрели совсем иной антураж, чем в стартовый момент. На заднем плане выставились мужики в красных кафтанах и островерхих шапках, в руках бердыши. Посередке громоздится трон. В нем гражданин в рясе, борода клинышком. К трону придвинут журнальный столик. На нем, устроившись на коленях, корпит за бумагами клерк, скрипит гусиным пером.
– Так ведь нас не туда занесло, – шепчет подкованный в исторической теме Ахинеев. – Мы же к Ивану Грозному попали… 1493-й год…
– Хотели, как лучше, а получилось, как всегда, – приходит на ум Веньке известный российский афоризм.
Студенты в ужасе, надо выкручиваться. Заметят – и на дыбу. С этим канителиться не станут, времена-то смутные. Точно ведь заметили.
– Пишу, государь: «Паки ревельцы обижают купцов новгородских, грабят их на море… так… занесено… схватить ганзейских купцов… так … в отместку сварить в котлах…», – говорит дьяк, обращаясь к тирану. – Э, а кто там в калидоре?
Иоанн вонзает в непрошеных гостей холодный немигающий взор.
– Кто такие? Князья? Бояре? – заметив драные джинсы с грязной бахромой, государь звереет: – Смерды, псы зловонные! Велю казнить!
Молодые люди чувствуют себя так, как чувствует перед деканом «хвостист» со второй академической задолженностью. Но врать – студентам не привыкать, фантазеры те ещё!
– Мы… это… из Дании, толмачи. Плыли сюда морем. Корвет вверх дном… значит… еле выплыли…
Глаза у Ивана Васильевича добреют.
– А-аа, от короля датского! Юхан Второй. Считай, братан мой. Вместе шведов воюем. Выборг возьмем! Как там в Дании? Давно не был. Живописуйте!
Студенты заморские земли сроду не видывали. Разве что тюменский быт выдать за иноземный. Авось, сойдет.
– Областной центр весь опутан проводами. Кабели волоконно-оптической связи. Теперь в каждом подъезде объявления трех-, пяти провайдеров.
– Про… чего? Это из окольничьих или из спальничьих?
–Услуги такие…занимаются проводкой Интернета…
– Пес с ними, им головы отрубят – и всего-то делов! Эх, слаб царь Ханс. Я бы там порядок навел!
– Не-а, без Интернета теперь не обойтись. Каждый ребенок в садике подвержен виртуальным играм.
– Чего? – вскипел Иван Васильевич. – Какие потехи? Федька, скажи там иерею, пусть учит отроков сидеть на коне лучше, чем я, венценосный, на троне. Мечом должен отрок владеть… Татар пора гнать с земли русской. Отрокам придется заняться, когда в зрелость войдут.
Бордюров вышел из забытья:
– Все в порядке, шеф! Они, провайдеры, кабели со столбов снимают и заталкивают в полиэтиленовые трубы. Трубы закапывают в землю.
– Одна беда, – дополнил отчет Ахинеев. – Закапывая трубы в землю, испохабили все газоны, изрыли тротуары, подъездные пути. Под дорогами-то они, то есть фирма «ТюменьГазбур», проходку ведут «Навигатором», а зелень не блюдут. Такое безобразие ! Даже на улице Респуб… извиняюсь, на Царской развели свинство.
Государь дернул себя за бороду:
– Как же посмели на магистрали имени государя такое сотворить? О Боже мой, Господи Вседержитель! О горе мне. Голова пошла кругом…
Дьяк вклинился:
– Так ведь вчерась бояре подтянулись. Данила Шеин был, братья – князья Иван и Петр Ушатые, казначей Дмитрий Владимирович. Ты, государь, потребовал у ключницы Анисьи горного дубнячка, затем анисовой, следом пошла кардамонная… Сегодня, как водится, у тебя тремор.
– Федька! Фильтруй базар. Не твоего ума дело… Как же эти про…. про…прохиндеи улицы изнахратили, аки демоны? Горе мне…
Студент подал голос:
– Они, провайдеры, по чердакам бегают наглым образом с какими-то ящиками. Дыры пробивают в стенах, каковые затем расползаются.
Царь, взглянув на опричников с острыми бердышами, закричал:
– Ах, сволочи! И ведь казна страдает!!!
– Они, Ваше Величество, на свои деньги копают, в складчину – кооперация называется. Потом, глядишь, таким же манером и тротуары заделают, газоны землей завалят. Но объекты после заделки красотою не лепы, – входит Бордюров в роль, – дизайном не союзны, разрушаются раньше времени. Ну, Ваше Преосвященство, как на парадном кафтане заплаты, шитые дратвой.
– За свой счет? – вскричал Иоанн. – Себе в убыток?! Не верю челяди!
– Не дураки, – согласился студент, – без барышей не останутся. Значит, тарифы за услуги поднимут. Как пить дать. Причем компьютеры постоянно зависают, который день не могу курсовую работу с Интернета скачать. Так могут и с академии вытурить, родительские деньги за образование псу под хвост.
– А ведь обещали черную волоконно-оптическую паутину с города снять, скоростным Интернетом обеспечить всех и каждого, – подлил Ахинеев масла в огонь.
Иоанн заерзал, закачался – из-под трона пыль столбом.
– Хотели, как лучше, получилось, как всегда, – подытожил студент. – У нас испокон веку так делается.
Государь с такой постановкой дела не согласился, государь впал в дискуссию.
– Не лги! Царю лжешь! Многие поколения скажут, что монарх не слабел в усердии ко благу вверенной ему державы, вопреки сердечным горестям и уже преклонным летам. Еретиков казнил: кого сожгли в клетке, иным отрезали языки, прочих заключили в темницы или разослали по монастырям. У меня строго… Истребляю сие несчастное заблуждение ума.
Студенты с застарелой академической задолженностью совсем осмелели.
– Майн херц, – говорят, – еретики всегда были, есть и будут. Вот мы прихватили с собой депешу большого начальника?
– Из какой вотчины? Город какой: Кемь, Воронеж, Казань?
–Из Тюмени опять же, великий князь, вот на принтере сделали распечатку из интернет-газеты.
–Так там же пока правит татарский князь Едигей. Вон, приема ждет… Ладно, Федька, – рявкнул царь, – читай.
– Чего уж, – молвил дьяк, принимая бумаженцию. – Значит, так: «Есть планы ввести в эксплуатацию дорогу на Самарцева, сейчас уже есть верхнее полотно». Далее подпись и печать гербовая.
– Кто писал?
– ГУС какой-то.
– Может, Гусь? Петька. Был такой князь. Но я третьего дня повелел повесить его на собственных воротах, перед спальней. Дабы впредь не вещал одно, а делал другое. Не терплю. Приму к сведению: что там на Самарцева?
Но тут молодые люди задрожали перед ГУСом: а вдруг практику придется проходить в сей конторе? Надо спасать положение. Начали ублажать царя:
– Там улица на окраине, захолустье, Ваше Высочество. И вообще крестьянские места. Строят теперь отличную магистраль. Автобусы будут ходить. Городские лайнеры. Оборудованные карманы для заезда, павильоны. Ливневая канализация. Освещение. Светофоры в последнем поколении от германского концерна Siemens. Опять-таки газоны. Совсем как в Ревеле, великий князь, или это... в Дудерштате… Клёво!
– Ну-ну, без елея! В чем, спрашиваю, червоточина?
Мялись недоросли. Но куда деваться, коль проговорились.
– Долго строят – когда начинали, мы еще в абитуре пробавлялись… А как подняли полотно, так окрестности стало дождем заливать. В подвалах вода, отсюда комары да мошки круглый год. Ливневка почему-то не фурычит. Чего уж там, частный сектор топит. Не до огурцов… Бордюры уже грозят падением. Хотели, как лучше, Иван Васильевич, а получилось, как всегда.
– Ах, собаки! – возмутился самодержец. – Федор, пиши указ. Заголовок сверху выдели жирным, значит: «Великий князь Божиею милостию господарь всея Руси». Как-никак, гербовая бумага. Далее, мельче: «Если кроткие наставления не имеют действия… Написал? Точка с запятой…
– …точка с запятой…
– побуждаемые корыстью и честолюбием…запятая…
– Запятая.
– … государь может справедливым образом казнить еретиков… по градскому закону. Точка.
– …закону… Точка.
Не закончив мысли, Иван Грозный вдруг спохватился:
– А куда смотрят окольничьи? Где тиуны? Почему нарушается справедливость? Зачем истощается казна? Пошто не блюдут уставы чести? Да! Где моя полиция? Полиция, которую, кстати, именно я и учредил высочайшим соизволением, если не путаю, в генваре одна тысяча пятьсот второго года от Рождества Христова.
Дойдя до этого текста, студенты развеселились:
– Так потом милиция была. Старались ребята.
– До поры, до времени.
– Но стали заниматься поборами на дорогах.
– Стреляли в тех, кого обязаны были охранять, – перебивая друг друга, докладывали будущие инженеры. – И вот, Ваше Величество, решили реформировать милицию, опять, как и в вашу бытность, будет полиция.
–Да, теперь рядового служивого велено звать «господин полицейский». Сержант – это уже «ваше благородие», капитан – «ваше высокоблагородие», майор – «ваше превосходительство», подполковник – «ваше сиятельство».
Иоанн буквально вскипел:
– Какое еще сиятельство? Я вот не человечьим хотением, но божьим соизволением царь есмь. Но зови меня «ты».
Студент несет свою привычную ересь, ну, будто на экзамене:
– «Ваше благородие» не станет марать руки об рядовое безобразие. Вот иду я на днях по скверу Немцова: на скамейке лица без определенного места жительства употребляют алкогольные напитки.
– Анисовую?
– Рассыпуху, государь, – чем заборы красят, где только достали. Типа «Солнцедара». В ногах у алканавтов устроился оголившийся до исподников экс-сиделец, разрисованный, как Третьяковская галерея: синим и красным. Ему ещё только наливают. Все выражаются исключительно матом. Могу фото показать прокурору. Конечно, сделал замечание: говорю, мол, гуляя тут под кипарисами с девушкой, испытываю определенный дискомфорт. По шее дали. А мимо проходят и господа полицейские, и «благородия». Были и «сиятельства». Все в белых кителях – у них, наверное, праздник. Никто слова не сказал.
– Не расходились холопы? – проявил государь интерес.
– Ещё как разошлись, великий князь, все окурки и бутылки мимо урны.
Бордюров, он из сочувствующих граждан, вошел в положение:
– Так ведь пока идет аттестация чинов. Сначала генералы перекуются, глядишь, до сержантов дойдет дело. И будет на Руси самая лучшая в мире полиция.
– Хотели, как лучше, а получится, как всегда?
Иван Васильевич собрался сказать свое веское слово, рот открыл, за посох взялся… И вдруг так и замер. Свет погас. Сигнал совсем ослаб. Пошли гудки. Это в Швейцарии, на Большом андронном коллайдере, устраняли неполадки. И в конце концов вернули незадачливых студентов в наше время. Но парнишки не рады:
– Обратно хотим. Там радеют за порядок.
Чего уж там, молодо – зелено. Не ведают грешные, что с автократизмом покончено: и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. На дворе демократия чистой воды.
