Ваську Богрова сельские девчата считали первым парнем на деревне. Словом, видным женихом. Только он относился к местным молодухам с этаким высокомерием: «Деревенские, они и есть деревенские», – говорил он.
В тот памятный день Васька был особенно заносчив. Ему, механизатору с годичным стажем, доверили проверить, чему за два года научилась в областном ПТУ практикантка Люба.
Следуя на тракторе к колхозной пашне, Васька углядел родинку на шее девушки. «Просто солнышко ласковое, а не девица!» – подумал он.
– Сегодня в клубе будут танцы, – сказал парень, подбираясь к более близкому знакомству, – придешь?
– Может, приду. В городе-то частенько бегала на танцы…
– Ты только не дрейфь! Я тебя никому в обиду не дам, – пообещал Васька.
– А кого мне бояться?! В пужливых сроду не хаживала, – улыбнулась она в ответ.
Там, где протянулось ложе реки, увидела Люба парочку плавно кружащих журавушек.
– Хорошо им, – сказала она. – Людям бы вот так…
–Это можно! – с удалью гаркнул Васька и направил трактор по самому краю обрыва. У Любы сердце дрогнуло, словно на тонкой ниточке раскачалось. Из-под косыночки по лбу мелким крапом покатился студеный пот.
Правое колесо трактора крутилось по самой кромке обрыва. Люба молча смотрела вперед. Сколько же до поворота? Метров двести, триста… Васька левым глазом косил на девушку: вот, дескать, какой я безбоязненный!
За поворотом парень остановил машину. С лицом, с каким ищут заслуженной награды, наклонился к дрожащей Любе. Недопустимо близко наклонился. Если бы все обиды прожитых лет можно было сложить в одну, и то она не вызвала бы того возмущения, какое охватило Любу.
– Чего это прижмурки выпучил? Убери свою лапу с коленки! – закричала она.
Васька повиновался, руку отдернул, и ему стало стыдно, но не настолько, конечно, чтобы краснеть и каяться.
– Не сердись шибко, – говорит. – Я ведь не какой-нибудь привалень. Давеча тебя увидел и понял: пара ты мне. Могу и жениться…
Люба засмеялась:
– Еще чего, держи карман шире! У тебя что, недобор?
– Какой такой недобор? – не понял Васька.
– Мозговой! – объяснила со смехом Люба. Парень разозлился, нервно зашамкал губами, стараясь найти нужное ответное словцо. Оно билось где-то под сердцем: глухое, злое, каким в обычные дни он сбивал с твердых ног всех, кто спорил с ним слишком упорно. Но то были свои, деревенские ребята. С ними можно не церемониться. А тут все-таки девчонка, да притом с норовком.
Спустя несколько минут доехали до трухлявого мостишки. В середине у него провалилась гнилая доска. Через дыру видно, как по дну оврага коричневым шнуром егозит ручей. Васька вылез из трактора:
– На словах, как я понял, ты бойкая. Теперь поглядим, как на деле! – сказал он и двинулся вдоль ручья. Перед тем как скрыться за кустами, обернулся и презрительно бросил: – Коли застрянешь на мосту, за мной прибегай, так и быть пособлю.
Люба растерялась. Она вылезла из машины, огляделась. У мостика в траве заметила свежеобтесанную плаху. Подумала: «Приготовить приготовили, а дыру залатать, видимо, забыли – раззявы!». Попробовала взять деревяшку на плечо – не под силу. Приноровилась кантовать. Плаха легла в дыру как влитая. Трактор тихо прошел по мосту и, набрав скорость, выскочил на бугор. Внизу у обрыва в лодке ее уже ждали Васька и дядя Ваня. Заслышав трактор, дядька крикнул:
– Давай, деваха, съезжай!
Люба развернула машину и направила прицеп задним ходом к берегу. Глядя, как она пятится и вихляет, Васька похаживал, ждал, когда девчонка попросит: «Вася, пособи, пожалуйста! У меня не получается!». Он бы, понятно, залез в кабину, хладнокровно взялся бы за руль и одним красивым маневром спятил прицеп к берегу. «Вот как надо!» – сказал бы он. Только мольбу о помощи Васька так и не услышал.
Дядя Ваня кричит Ваське: – Чего стоишь, зенками хлопаешь? Ступай, перегони лодку от крутояра сюда.
Послушавшись старика, парень спустился к воде и начал было отталкивать лодку. Вдруг оступился, неловко взмахнул руками и ушел ко дну с головой. Через секунду, отплевываясь желтой водой, перевернулся через борт лодки и, налегая на весла, пригнал ее к песчаному берегу.
– Что, касатик, подмочился малость? Не горюй! С кем не бывает? – посочувствовала ему Люба в беззлобной улыбке. Она уже осадила прицеп тютелька в тютельку к берегу.
Прошло несколько дней, ранняя осень вступила в свои права, а на душе у Васьки была весна. Он влюбился. Но строгая Люба была неприступна. Уже по всей деревне разнесся слух о том, что сломила она горделивого Ваську.
В тот день опять предстояло перевозить зерно. На другой берег за обменными семенами под озимый посев приехал Федя Варзин. У Феди давно отпущена борода. Надо сказать, что весной приезжал в деревню художник. Имел крупный успех у девчат. Обещал осенью опять приехать, вот Федя и мечтал запечатлеться на его полотне с окладистой бородой.
– Э-ге-ей! Васька! – кричит Федя, – Практикантка, поди, у тебя за солнышко? Она светит, а ты греешься около нее?!
Пообождать бы Федьке с намеками. И так у Васьки на душе муторно – хуже некуда. Дядя Ваня, кряхтя, залазит на прицеп, хватает мешок, подает вниз на сильное Васькино плечо. Федя снова кричит:
– Слышь, Любаха! Ты бы лучше меня обогрела, а то холодно мне – спасу нет! Эй, подружка!..
– Коза с бородой тебе подружка! – летит к нему быстрый ответ.
По берегу разносится громкий смех дяди Вани. Василий добреет и мякнет. Поднимая мешок, глядит на Любу, видит на шее маленькую родинку, любуется. Щемит у паренька в груди: «Дурак я! Такую девушку от себя отшил! Да она теперь на меня и не взглянет. Вот поедем сейчас за семенами обратно, скажу ей все, как на духу…».
Загруженная лодка осела почти до уключин. Дядя Ваня правит ее на другой берег расчетливо, осторожно. Васька подошел к трактору, занес было ногу в кабину:
– Куда лезешь? – осаживает его девушка.
Васька опешил:
– Погоди, Люба-голуба. За старшего-то, кажись, я!
– Был за старшего, теперь сойдешь и за младшего.
Гладкий лоб Василия разрубается глубокой бороздкой:
– Пусти, чего там.
– Нет, спасибочки! – отвечает Люба, – А то и так ходят слухи по деревне, что ты давно греешься под моим солнышком. Так что хватит, погрелся! Поостынь теперь в кузове тележки.
Трактор ходко бежит, подминая под скаты уморенную от зноя дорогу. Следом столбом встает пыль, плотная и сухая. Но Василий не видит ни пыли, ни бегущего мимо леса – только овал молодого красивого лица с васильковым веселым взглядом и милыми губами. Вдруг трактор остановился. Любин радостный голос позвал:
– Садись в кабину!
Василий обрадовался, заулыбался, вскочил и побледнел. В кабину-то не его пригласили. Залез в нее киномеханик Володя. Он ходил в соседнюю деревню развесить афишки на новый фильм. Василий слышит их разговор:
– А где Васька? – спрашивает Володя.
– Он там, в прицепе, – отвечает Люба, – он в кабине угорел малость…
Трактор резко рванул вперед. Василий с силой, на какую способна грудь, вдыхает пропыленный воздух. С небес на тележку льются ласковые лучи солнца. Однако он этого даже не замечает.
