Горела мебель, занавески на окнах. В панике и суматохе люди падали прямо в огонь, на них наступали другие, причиняя новые травмы…
Компания молодых ребят из рабочего поселка на окраине Сургута собиралась чуть ли не каждый вечер: то на пришкольном стадионе, то у кого-нибудь дома, если родители отсутствуют, а то просто на улице – новостями поделиться, про девчонок всласть потрепаться.
Из-за них, девчонок, все, в общем-то, и случилось. Хотя приключений хотелось уже давно. Но откуда им взяться, когда все кругом давно знакомо, привычно и до серятины обычно. Скукотища! И подростки решили наведаться на чужую территорию, словно шлагбаумом отделенную от них речкой. Прогулка туда заведомо хранила в себе возможность крупного скандала. Зареченские пацаны ревниво следили, чтобы чужаки не претендовали на их красавиц. При этом сами почему-то с легкостью привязывались к девчонкам неприятелей. Обидно? Еще как!
Кузнецов, Лисин, Данилин, Рашев и еще несколько человек, затянувшись “травкой”, пересекли мост. Зареченские, казалось, только этого и ждали. Тотчас откуда-то возникли местные патриоты с металлическими прутьями и велосипедными цепями в руках. Непрошенные гости оказались безоружными и были обращены в позорное бегство, успев схлопотать кто по зубам, кто по хребту.
Мелкий инцидент
На языке закона этот “мелкий инцидент” именуется вполне конкретно – хулиганством. То есть деянием, наказуемым в уголовном порядке. Фактически совершилось преступление. Но участники драки, больше похожей на заурядное избиение, отнюдь не стремились к законному воздаянию за нанесенные побои. Это были их личные счеты, разобраться в которых, так им казалось, только сами они и могли. Одна мысль владела теперь потерпевшими: отомстить! Горячие головы, особенно те, в синяках и ссадинах, рвались к от-мщению сейчас же, немедленно. Другие призывали тщательнее подготовиться. Усыпить бдительность зареченских и нанести удар побольнее, с гарантией на успех.
“Игра” продолжилась. На этот раз – в конспирацию. Собирались по вечерам на стадионе, взяв друг с друга клятву: тайна до гроба! Выбрали вожака, им стал Юрий Манкин, семнадцатилетний выпускник одного из производственно-технических колледжей. Сам он ни разу нападению не подвергался, но охотно взялся возглавить команду мстителей. Почему именно он? Как после выяснится, “не бросает слов на ветер, смелый и хладнокровный, а еще знает карате...”
Манкин взялся за дело с присущей ему расторопностью и хваткой. Каждому раздал задания: запастись подручными средствами. Основу тайного арсенала составили бутылки с горючей смесью, увесистые электроды, парочка кастетов, длинные цепи и даже взятый “напрокат” у одного из старших братьев газовый пистолет. Детально разработали план операции, назначили дату ее проведения. Манкин авторитетно предупредил: кто сдрейфит и не придет, крепко получит от него по морде. А поскольку было известно, что Юра слов на ветер не бросает, то пришли все.
Воскресные сумерки сгустились. Огней на улице было мало. Но в доме, где, по докладу разведки, большая компания зареченских парней и девчат справляла день рождения, окна вовсю светились.
Самые смелые
Озираясь по сторонам, мстители мелкими группами пересекли мост и вплотную приблизились к невысокому, но просторному сооружению. Оттуда неслась музыка, песни: веселье в самом разгаре! Несколько человек подошли с фасада, несколько – с тыла. Двое залегли под разлапистым деревом, еще трое или четверо остались стоять “на стреме”, отрезая пути к отступлению.
Вожак знал, что ему положено подать пример, быть самым смелым. А он и не трусил нисколечко: первым распахнул калитку и ударил по лицу ничем не примечательного паренька. Затем врезал курившему неподалеку хлопцу и пронзительно свистнул. Это послужило сигналом для нападавших. Виктор Кузнецов тут же оборвал провода, и свет в доме погас. Музыка прекратилась. Все, кто находился внутри дома, внезапно оказались в кромешной тьме. Кто-то кинулся к двери, но там возникла пробка – одни искали выход, другие напирали с крыльца.
Послышался звон разбитого стекла – это влетел через окно какой-то продолговатый предмет, сразу остро запахло бензином. Тут же вспыхнуло пламя. Следующую бутылку с горючей смесью “залимонил” Александр Данилин. В доме стало жарко, как в пекле, нечем дышать. У Нади Калининой загорелись волосы. Пытаясь сбить огонь с пышной прически, девушка обожгла руку. Владимир Драчев почувствовал на лице холодную жидкость, в ту же секунду щеки загорелись. Воспламенилась одежда на Светлане Симоновой. Один из пацанов схватился за глаз – попала искра. Люди бросились к окнам, стремясь выпрыгнуть, спастись. Преду-смотрительные “мстители” загоняли их обратно ударами металлических прутьев...
Сколько длилось побоище? Десять минут? Пятнадцать? Наверное, не очень долго, но для тех, кто попал в этот адский костер, казалось – целую вечность. Наконец, раздался условный свист Манкина: всем отходить!
Отходили тоже по правилам настоящего боя – не бегом, а медленно, пятясь, прикрывая друг друга, “отстреливаясь” камнями и все теми же прутьями. Но кое-кто из жертв успел прийти в себя и дотянуться до нападавших. Успел оставить отметины на голове, царапины на физиономиях, ушибы и синяки на других частях тела. К тому времени, когда приехали пожарные, скорая помощь и милиция, от ветхого строения мало что осталось, а свои раны пострадавшие зализывали подручными средствами.
Расплата
В дежурную комнату милиции растерянных “мстителей” доставляли целыми пачками и по одному. Вид у них был, прямо скажем, отнюдь не геройский. Обычные набедокурившие пацаны, некоторые тоже со следами ожогов, с заклеенными лейкопластырем рубцами. В протоколах допросов они фигурировали под своими настоящими именами и фамилиями, а друг друга называли кличками: Рекс, Кузнечик, Суслик... Были среди них даже Хряк и Кабан – целый зверинец. И прослеживалась в этой старой, как мир, мальчишеской игре в клички и прозвища целая программа. Неосознанная, конечно, но подспудно существовавшая программа жизни: утверждать себя силой, не ведая сострадания, не чувствуя чужой боли, добиваясь желанной цели любыми способами.
Они лепетали жалкие слова, вроде выражая свое глубокое сожаление, признавая совершенную ошибку. И тут же, забывшись, с увлечением рассказывали о подробностях нападения, с неподдельным блеском в глазах расписывали, как горели волосы у девчонок. Оправдания были фальшивы, нелепы и пошлы. А вожак Манкин с вызовом заявил, что такой способ отмщенья был избран ими правильно.
Из протокола допроса Юрия Манкина: “Смысл нашего нападения за-ключался в том, чтобы поставить обидчиков на место. Их давно следовало проучить за наглость и за то, что пристают к нашим девчонкам, а к своим не подпускают и за версту...”
Из характеристики на Юрия Манкина: “Вспыльчив и самолюбив, среди сверстников пользуется непререкаемым авторитетом, предпочитает быть лидером... Заботлив в семье, обожает своих родителей”.
Заметим, что любовь эта взаимна. На внезапный арест сына мать откликнулась такой тирадой: “Юрочка, сильно не переживай, мы с отцом сделаем все возможное, чтобы освободить тебя. Держись, не падай духом, мы с тобой!”.
Впрочем, были и другие характеристики на обитателей этого “зверинца”. К примеру, о Кузнецове говорилось, что он “груб, склонен к употреблению спиртных напитков, высокомерен, развязен и лжив”. О Лисине – “циничен”. О Данилине – “изворотлив и жесток”. Только вот кому нужны эти запоздалые свидетельства. Суду? Умудренные жизненным опытом служители Фемиды и без того обескуражены поведением розовощеких юнцов, красочно расписывающих свои достоинства и поливавших грязью всех, кто свидетельствовал против них.
Суд сделал все, что было в его силах, чтобы выяснить причины этого преступления. Ни одна, даже очень незначительная, деталь не осталась без внимания. Судебный процесс помог наглядно увидеть, сколь слепы и глухи люди вокруг, не сумевшие предотвратить ни побоища, ни пепелища.
Справедливая кара настигла наиболее активных участников диких событий. Юрий Манкин осужден на 5 лет лишения свободы, Кузнецов посвятит жизни в колонии 4 года своей юной биографии, Данилин и Рашев – 3 и 2 года с отсрочкой приговора.
В переполненном зале все дни слушания дела не нашлось ни одного равнодушного лица. Каждый переживал случившееся по-своему: женщины утирали слезы, мужики играли желваками, приятели осужденных всячески подбадривали находившихся в металлической клетке ровесников, совсем не похожих на лютых зверей.
Манкин постоянно чему-то ухмылялся и весело мотал стриженой головой. Возможно, он придумал себе новую, еще более крутую кличку.
