О первом директоре Заводоуковской швейной фабрики Георгии Зырянове впервые услышал от председателя совета ветеранов предприятия Валентины Мальцевой. Вспоминала она его очень душевно. Рассказывала:
– Георгий Степанович всегда справлялся у нас, молоденьких девчонок, как устроились и как даётся работа? Какие из нас были мастера – смех один. А он подбадривал: «Вначале всегда трудно, но придёт со временем сноровка, будете девчата классными мастерицами».
Утро нового рабочего дня. В цехе никто головы не поднимает – конвейер. А он постоит рядом и скажет как бы ненароком: «Молодчина, уже получается!». После слов таких, поверьте, хотелось стараться ещё больше.
Был он в глазах простых людей настоящим коммунистом и хозяйственником, каких поискать. В начале шестидесятых строились цеха фабрики. Георгий Степанович добился, чтобы одновременно с производственными корпусами возводились два дома. Общежитие – расселить приезжающих из деревень девчонок –и жильё для специалистов.
Или такой поразительный помню случай. Была у нас швея Тамара Зубкова, а у неё сын-школьник, о таких сейчас говорят «неблагополучный». Совсем парнишка отбился от рук: то в школе набедокурит, то с поезда его снимут… Как сумел Георгий Степанович его душу понять, какой ключик подобрал? Но только совершенно другим стал мальчишка! Тамара всегда говорила: это только благодаря Зырянову – директору… Но не школы, а фабрики.
После семилетнего руководства швейной коммуниста Зырянова партия направила на руководящую работу в дорожно-строительное управление. Но большая часть его трудовой биографии была связана с заводом «Тюменьсельмаш» на должностях начальника ведущего сборочного цеха, затем – отдела капитального строительства.
А ещё за плечами Зырянова была война, которая закончилась для него тяжёлым ранением. О ратном пути Георгия Степановича рассказала мне его дочь Татьяна:
– В 1941 году отец окончил 10 классов Заводоуковской средней школы, выпускной пришёлся как раз на 22 июня. Получив аттестаты, нарядные парни и девчата отправились в Колмаковский парк. В ту пору это было любимое место отдыха и молодёжи, и взрослых. Под утро ребята собрались на привокзальной площади, где и узнали страшную весть о нападении на нашу страну гитлеровской Германии. Враз оборвалась безоблачная юность, мечты уступили место суровой реальности.
Вместе с другими выпускниками он подал заявление в тюменское артиллерийское училище, ускоренно готовившее кадры для фронта, и уже в декабре новоиспечённый старшина Зырянов прибыл в свою батарею. Зимой 1943-го под Сталинградом получил тяжёлое ранение: пуля прошла навылет, повредив правую руку, бронхи, позвоночник. Несколько месяцев в госпиталях, затем демобилизация – состояние здоровья уже не позволило вернуться на фронт. Ранение давало себя знать всю оставшуюся жизнь – долгое ношение жесткого корсета, инвалидность. Из всех его одноклас-сников только двое вернулись с войны, имена остальных увековечены на мемориальных плитах у железнодорожного вокзала.
В 50-60-е (да и позже тоже) у фронтовиков не было принято рассказывать о своём боевом пути, о кровопролитных сражениях, о проявленном геройстве. Чаще скромно отделывались общими фразами вроде: но и мы дали немцам прикурить. Георгий Степанович оставил устных воспоминаний тоже очень мало, в основном – из фронтового быта. Например, как готовили конину, запекая большими кусками. Этого добра у артиллеристов было в избытке: лошади, тянувшие орудия, часто погибали при обстрелах. Или: как удивительным образом не болели бойцы в полевых условиях, несмотря на жестокую зимнюю стужу и промозглые осень, весну. Как ждали почту, и каждый, написав домой перед боем, клялся себе: я обязательно вернусь…
Но сохранилась бесценная для родных вещь – рукопись его книги, подпись под которой он поставил ещё в 1946 году, но которая, к сожалению, никогда и нигде не была напечатана. По правде говоря, домашние не придавали особого значения литературным изыскам Георгия Степановича: что, мол, в том такого, по молодости многие балуются писательством. Да и название книги казалось амбициозным – «Путь к счастью».
– По-настоящему я прочла рукопись лишь тогда, когда отца не стало. И была потрясена. Главный герой – старшина батареи Андрей Званцев – это отец, однозначно, – вспоминает Татьяна Георгиевна. Кстати, Татьяна жизнь свою посвятила журналистике, работала в ряде изданий Урала и Сибири, в том числе редактором. Сказались, видимо, отцовские гены.
Написана повесть легко, с лирическими отступлениями (в том числе с милыми зарисовками о маленьком довоенном посёлке Заводоуковске), с налетом романтики (не надо забывать, автору было всего-то 22 года!), с очень реалистическими батальными сценами. Заканчивается рукопись пребыванием Андрея в госпитале после тяжелого ранения, полученного при форсировании Днепра. Уместно привести небольшой отрывок, он мне представляется по-особенному пронзительным, ведь это мысли семнадцатилетнего юноши перед отправкой из училища на фронт.
«… Под утро Андрей вышел из казармы на крыльцо и удивился резкой перемене погоды. За ночь небо выяснилось и совершенно очистилось от облаков. Бесчисленное множество чистых, ярко сверкающих звезд рассыпалось в своем постоянном порядке на высоком прозрачном небесном своде, с уважением уступая место и давая путь полной форсистой луне, которая благосклонно лила свой ровный голубоватый и мягкий свет на скованную морозом и покрытую тонким слоем серебристого инея землю. Ещё днём грязные и серые лужи теперь блестели тонкой зеркальной своей оболочкой, отражая умытое и принарядившееся небо. Андрей любовался картиной ночи и после спертого воздуха казармы полной грудью и с наслаждением вдыхал чистый морозный воздух.
Небо! Родное сибирское небо! Ты бываешь голубым, прозрачным, бываешь хмурым, тучным, ты бываешь тёплым и знойным, холодным и вьюжным. Но каким бы ты ни было, родное небо, я всегда одинаково люблю тебя. Я смотрю на тебя, и у меня в этот момент отчаянно работает мысль, стараясь отгадать твою тайну, узнать, есть ли жизнь на других планетах, а если есть, то кто же там обитает? Может быть, живые существа по образу и подобию людей? Тогда как же они живут, каков у них порядок, и далеко ли шагнули они в познании окружающего мира? А когда ты, небо, стонешь вьюгой или гремишь, грозя нам ураганом, ты мобилизуешь наши силы на борьбу с природой, воспитываешь в нас упорство.
Кроме того, я люблю тебя, небо, ещё и за то, что ты было свидетелем нашей счастливой жизни, наших мыслей и дерзаний. Мы с детства сдружились с тобой, а сегодня я должен проститься. Прощай и ты, училище и областной наш город. Прощай, Сибирь, суровая и вольная, прощай, мой веселый таёжный посёлок, мой Заводоуковск! А вместе с вами я оставляю свою безмятежную юность… Я уезжаю туда, где решается и ваша судьба, где небо и землю называют ареной боёв, где на земле, на воде, под водой и в небе рыщет прожорливая смерть. Я уезжаю не к смерти в объятия, а биться с ней за то, чтоб под этим же небом на нашей земле нам жилось еще привольней. И я обязательно вернусь с победой».
Человека нет, а строки, написанные им, остались. И сам он остался в воспоминаниях близких и тех, с кем трудился бок о бок. Настоящий патриот маленького города и необъятной страны Георгий Степанович Зырянов.
