Мать у Галинки была запойной, это знали в деревне все. И учителя тоже знали, и ребятишки. Поэтому выходить на всеобщее обозрение в то время, когда по школе гуляла очередная байка о пьяных похождениях матери, было неприятно. И Галинка чаще тупо отмалчивалась, стоя у доски. Ярлык глупой, бесперспективной ученицы прилепился к ней накрепко. «Параллельные прямые начертить не может!» – возмущалась математичка.
А росла дочь непутёвой мамаши красивой, к старшим классам вдруг стала очень походить на певицу Жанну Фриске. Ну просто один к одному. Неожиданно для всех по школьным коридорам начал разлетаться задорный галинкин смех – влюбилась девчонка. Сын местного агронома – человека в деревне не последнего – не сводил с одноклассницы глаз, гонял с ней на новеньком мотоцикле, провожал домой с дискотеки.
Только вот краснел, когда встречал на улице мать Галинки, и досадливо отворачивался. Жениться ему, конечно, никто на дочери пьяницы не позволил, и в сельсовет расписываться повёл он под руку совсем другую девушку. Привычное к боли галинкино сердечко чуть не разорвалось, но выдержало и эту беду. Через полгода ушла она наконец из опостылевшего дома к недавно отслужившему в армии Саньке, весёлому и простому пареньку. Обвенчались молодые в церкви, что в их краях было делом нечастым, но свекровка настояла, и зажили тихонечко, растя появившихся один за другим сыновей.
В доме у Галинки всегда чисто, ребятишки умытые, накормленные, муж после работы домой идёт, у магазина водку не хлещет. И работа быстро нашлась, оказалась «плохая ученица» отличной закройщицей, и заказы от односельчан пошли один за другим. Хорошо как-то так всё вокруг стало, выйдет, бывало, молодая женщина на улицу, посмотрит, прищурившись, на солнышко, вдохнёт свежего воздуха и стоит, улыбается.
Одно плохо – мать пьёт. И тут надо сказать, что Галинка никогда родительницу даже в мыслях не осуждала, жалела только её очень, ну и стыдно перед людьми было, конечно. Александр тоже тёще слова плохого ни разу не сказал, хотя внуков оставлять с ней побаивался. Чтобы народ меньше болтал, стали они матери говорить: «Ты не ходи по улицам выпивши, приходи к нам, пей у нас». Только это решение молодой семье тоже боком вышло: мать у них начала капризничать, как малый ребёнок, – не хочет одна пить, компанию ищет.
Саня сразу категорически отказался, пришлось Галинке бутылку с гостьей делить. А бес не дремлет – выпьет женщина рюмку-другую, и всё ей в своём доме не мило: муж придирчивый, ребятишки надоедливые, соседи –сплетники… Втягиваться стала. Свекровь первой тревогу забила, начала сыну выговаривать, что не бережёт он семью. А тот только руками разводит: ну не гнать же тёщу со двора, нехорошо. Тогда решили, что надо вести Санькину жену к батюшке, однако Галинка не хочет в церковь идти, всё дела какие-то находит, даже себе не признаётся, что перед священником ей за себя стыдно. Но как-то утром встала она с больной головой, посмотрела на детей, и так что-то у неё сердце защемило: вспомнила, как сама стеснялась одноклассников, как разбилась её первая любовь, подумала о муже, добром и понимающем… И всё – как отрезало. Ни капли больше в рот спиртного с этих пор Галинка не брала. За мать молилась всю жизнь, но у каждого свой крест.
