Сегодня, 26 апреля, исполняется четверть века, как на Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС) взорвался четвертый энергоблок. Эту аварию назвали катастрофой XX века. Случилась она на Украине, и на ее ликвидацию послали людей со всего Советского Союза. Были там и наши земляки. Сегодня их осталось чуть более тысячи.
Тюменскую областную общественную организацию инвалидов Союз «Чернобыль» найти оказалось непросто. В Интернете информация устаревшая, справочные службы города о существовании таковой ничего не ведают. Спасибо пресс-службе городской администрации – навела на след.
Штаб тюменских чернобыльцев приютился в общежитии на ул. Геологоразведчиков, 55. Чтобы добраться до него, надо пройти по коридору общаги, который, похоже, претерпел сразу несколько «чернобыльских аварий». Пол прогнивший, окна и двери разбиты, стены чем только не расписаны, с потолка капает, несет сквозняком и каким-то забвением...
Председатель организации Владимир Толпейкин принимает меня за «своего», приглашает присесть. В офисе уже находятся несколько человек. Они пришли за приглашениями на празднование печального юбилея, которые Владимир Михайлович печатал всю ночь. По ходу дела он сообщает, что областная и городская организации недавно объединились, поэтому необходимо встать на новый учет. Взнос на этот год – тысяча рублей. Один из присутствующих на это горько пошутил:
– А мне смысла нет. В августе все равно помру.
Это бывший командир самолета Ил-76 Александр Сазанов. Двоих членов его экипажа, побывавших вместе с ним на ЧАЭС, уже нет в живых. Меня поразило то спокойствие, с каким чернобыльцы говорят о своей неизбежной смерти. Владимир Толпейкин пресекает такие разговоры:
– Ничего, мужики, будем жить!
Прошу летчика вспомнить те трагические дни. Без особой охоты он рассказывает:
– А что вспоминать? Мы тогда стояли в резерве в аэропорту Рощино. Начальство вызывает, говорит: «Надо срочно лететь в Свердловск!». Там загрузили сорок тонн свинца и – на Чернобыль. Первое время никто ничего толком не знал. Сказали: так, небольшой пожарик, люди Первомай отмечали.
Полетать над атомной станцией им довелось немало. Кроме свинца, загружались в Казани клеем.
– Прямо из цехов брали горячий клей, хотели заклеить реактор.
Потом доставляли различную технику: самоуправляемые бульдозеры, роботов – «Вась» и «Антошек». Однако все это быстро выходило из строя: техника не выдерживала радиации. А люди выдержали.
К разговору подключается Сергей Пушников. Он был призван Калининским военкоматом и в качестве «партизана» отправлен на 180 суток «в командировку». Вспоминает, как многие просили руководство пустить их в самое пекло, чтобы получить повышенную дозу радиации и сразу же отправиться домой. Графит с крыш убирали руками. Толком не знали, а может, просто не хотели знать, насколько это опасно. Сегодня мужики уже со знанием дела говорят об аварии на «Фукусиме»:
– Главная ошибка японцев, что реактор стали заливать морской водой. Она быстро испаряется, и толку от такого охлаждения никакого.
Перевожу разговор на сегодняшний день. Какие у чернобыльцев проблемы? Их хватает. Жилищные, вопросы реабилитации, льгот и т.п.
– Обо всем рассказывать, – сокрушенно качает головой Владимир Михайлович, – вашей газеты не хватит.
Самой главной своей заботой Толпейкин считает добиться установления памятника.
– Все мы рано или поздно уйдем, но память о чернобыльской трагедии должна остаться, – без всякого пафоса говорит он.
В свое время Владимир Михайлович высказывался с высокой трибуны, мол, в Тюмени появляются памятники кошкам, дворникам и прочее, а на обелиск чернобыльцам средств нет. Зашумело тогда на него руководство города: «Как можно так говорить?! Кошкам и дворникам – это не памятники, а скульптурные композиции».
Верится, что памятник ликвидаторам чернобыльской аварии все же появится в Тюмени. А пока…
Сегодня они соберутся у своего памятного камня на улице Минской, проведут митинг, возложат цветы и побывают на службе в храме. Для этого дня подготовлена специальная программа, будет работать полевая кухня.
Чернобыль – это разновидность горькой полыни. На Украине ее еще называют травой забвения. Важно, чтобы память о героях-чернобыльцах никогда не зарастала этой травой.
