Все мы вечно спешим, торопимся сделать запланированное, не упустить что-то важное, большое… Так было и в тот день.
Бежим мы с женой на обед. Времени в обрез. Обсуждаем на ходу новости. И вдруг останавливаемся, пораженные…
Наш район – один из самых зеленых в городе. Весной и летом благоухающая зелень окутывает улицы и переулки его кварталов. Ветер играет в «ладошки» с листвой высоченных тополей, разлапистых кленов и других деревьев. Особенно много на нашей улице яблонь. В период цветения они, как застенчивые невесты, накрывшись белой фатой, прячут свои глаза-листочки и брови-веточки от нашего строгого взгляда.
Мальчишками мы с удовольствием жевали кисловато-сладкие яблочки, особенно аппетитные осенью, когда их прихватывает первым морозцем. Они напоминают по вкусу сок-мороженое. Удивительно было то, что яблони не осыпались. Всю зиму стояли они, покрытые плодами – пищей для перелетных птиц, зимующих в наших краях, свиристелей, к примеру. Они и в этом году прилетели к нам. Облепив яблони-дички, лакомились сохранившимся на ветках урожаем.
Свиристели, в отличие от других птиц, привлекают внимание своим ярким окрасом, гордым хохолком и мелодичным пением. Кажется, что это даже не пение, а какая-то настороженная трель вечных скитальцев, не имеющих своего пристанища, вынужденных всю жизнь искать себе пропитание в чужих землях.
Что можно услышать в городе? Самодовольное «ка-р-р-р», любопытное «чирик-чирик», нахальный возглас галки, треск сороки… Местные птицы подражают городским звукам, да и образу жизни мегаполиса. Другое дело – птицы перелетные или лесные. Всем им свойственна музыкальность, в особенности свиристелям. Их пение – это нежность и забота, трепетность чувств и беспокойная тревога. Свиристели всегда держатся стайками, кажется, они боятся потеряться, расстаться и постоянно перекликаются между собой.
…Мы стояли пораженные! Боже! Кому это надо было?! Восемь свиристелей лежали на снегу под большой яблоней в палисаднике нашего дома. Капли крови чуть растопили под ними верхнюю корку наледи. Кто-то безжалостно расстрелял птиц. В груди стало пусто… Это даже не злость на негодяя… Это было великое непонимание. Что с нами со всеми происходит?!
А вверху на ветках деревьев сидели их собратья – свиристели. Еле уловимыми движениями они вытягивали свои шейки и, казалось, к чему-то прислушивались. Что это? Ритуал по погибшим? Или молчаливое осуждение людей, нашего бездушия и черствости?
Мы с женой пообедали и на обратном пути обнаружили тех же свиристелей, молча и неподвижно сидящих на прежних местах.
Я хочу кое-что сказать тому, что стрелял в птиц! Ты убил не только тех птах, в которых метил, но и тех, кто был им парой. Потому что для них, оставшихся в живых, время остановилось в тот момент, когда они перестали слышать трели своих возлюбленных. В неподвижном ожидании голоса своих половинок они медленно замерзали, пока не окоченели и не упали с веток на землю. Жизнь для них потеряла всякий смысл, и они предпочли умереть.
Когда вы услышите пение свиристелей, вспомните о тех, кого вы любите, и о тех, кто любит вас. Дорожите любовью. Это и есть жизнь!
