Сегодня, 2 сентября, день окончания Второй мировой войны. Одним из её участников был Петр Кожевников. Он героически защищал Сталинград, освобождал от немецко-фашистских захватчиков Одессу, Молдавию, Румынию, Болгарию, Венгрию, Австрию и Чехословакию. Трижды был ранен, но вплоть до своей кончины ( а умер он в 98 лет) был полон сил, энергии и решимости донести до внуков всю правду о той страшной войне... Эти воспоминания ветерана написаны по итогам одной из последних встреч журналиста с Петром Лаврентьевичем.
Не числом, а умением!
– 18 декабря 1942 года мой взвод противотанковых ружей 157-го отдельного противотанкового дивизиона 98-й стрелковой дивизии принял бой в Нижнекамском районе. Штурм занимаемых нами позиций продолжался на протяжении нескольких часов, противник потерял десять танков и в панике отступил. Однако немцам удалось организовать еще более мощную атаку и овладеть одним из мелких населенных пунктов. Насчитав сразу 80 вышедших против нас танков, командир первого батальона Лесников скомандовал: «Спокойно, орлы! Без моей команды не стрелять!»
Мы подпустили вражеские машины на расстояние 300 метров и открыли шквальный огонь из противотанковых ружей, а вскоре нас поддержала артиллерия.
Вспыхнуло сразу не менее восьми танков, но гитлеровцев это не остановило, они продолжали двигаться вперед. Казалось, что небо и земля перемешались от взрывов, кромешного огня и черного дыма. Я видел, как мужественно вели прицельный огонь наводчик Ингуля и его замковый Фабрицев, подбившие четыре танка и геройски погибшие в окопе. По соседству со мной стойко оборонялся расчет Кустова и Сугоненко, вскоре они подбили очередной танк, но были смяты противником, неожиданно зашедшим с тыла... В том аду невозможно было точно определить, кто именно и сколько уничтожил техники и живой силы врага: по самым скромным подсчетам на поле битвы осталось более 50 бронированных монстров с немецкими крестами и до 300 вражеских солдат и офицеров.
Вскоре наши части перешли в наступление. Но сразу возникли трудности со связью, не было точных сведений о месте нахождения противника, и я с одним из своих бойцов пошел в разведку. Облачившись в белые маскхалаты, уже преодолели значительное расстояние, когда услышали приглушенный рев танковых двигателей. Отметили для себя это место, вернулись к нашим и сразу выдвинулись на новые позиции. Шли развернутым строем, и тут противник внезапно обстрелял нас артиллерией. Первый снаряд разорвался впереди, второй сзади. Я понял, что мы оказались в так называемой «вилке», и скомандовал: «Броском вперед!» Едва рота преодолела несколько десятков метров, как целая стая артснарядов хором пропела над нами и рванула там, где только что находились бойцы. Замечу, что совершать подобные пробежки приходилось еще не раз, невзирая на тяжесть противотанковых ружей, боеприпасов и зимней амуниции. Вот и вспомнишь добрым словом тех школьных физруков и командиров в училище, которые столько времени уделяли физической подготовке подопечных!
Никогда не забуду боевых товарищей, погибших на подступах к Сталинграду, но не отдавших город врагу. Взять того же комбата Лесникова: в азарте боя он вырвался вперед и оказался в окружении, был тяжело ранен и взят в плен. Советского офицера жестоко пытали, изрешетили тело штыками и ножами. И случилось это в самый канун нового 1943 года, а 2 января прозвучали последние залпы битвы на Волге.
В центре событий
Петр Кожевников родился и вырос в селе Слобода-Бешкиль Исетского района Тюменской области. В 1940 году окончил техникум и работал в Абатском узле связи.
Известие о начале войны воспринял, как и большинство его сверстников, с болью в сердце. Тут же пошел в военкомат. Однако на фронт не взяли, медики нашли в организме новобранца какие-то отклонения, и лишь повторный визит к военкому, подкрепленный значками ГТО и «Ворошиловский стрелок», возымел действие – Кожевникова направили в Таллинское военно-пехотное училище, дислоцировавшееся в Тюмени. Несколько месяцев напряженной учебы – и вот новоиспеченный командир сам обучает красноармейцев военному делу в 37-й запасной стрелковой бригаде.
– Но я продолжал всей душой стремиться на фронт, в гущу событий, туда, где реального врага следовало бить наповал, – вспоминает Петр Лаврентьевич. – И однажды очередной рапорт был удовлетворен, я получил назначение во вторую гвардейскую армию, находившуюся на Сталинградском фронте. К тому времени немецкая группировка во главе с фельдмаршалом Паулюсом попала в окружение. На выручку пытались прорваться танковые соединения генерала Манштейна. Перед нами стояла задача – любой ценой не дать немцам осуществить прорыв внешнего кольца окружения.
Хорошо помню штурм Будапешта, взятие Вены. Один из эпизодов войны на территории Австрии заслуживает особого внимания. Войска заняли деревню Маннсдорф, железнодорожную станцию, а затем и город Орт. Расширили плацдарм, но тут противник сгруппировал силы и пошел в контратаку. Моему взводу удалось зайти в тыл и обрушить на противника огонь из всех видов оружия. Я отлично сознавал, что немцев вокруг и впереди значительно больше, чем нас, и решил действовать хитростью. Предъявил ультиматум: «Сдавайтесь или будете уничтожены!» Наступила длительная пауза, после которой немцы стали выходить из леса с поднятыми руками и складывать оружие.
Представьте их глубокое разочарование, когда они осознали, что нас всего 20 человек, а в плен мы взяли более 50 человек, в том числе 10 офицеров. За эту операцию меня наградили орденом Боевого Красного Знамени, который замечательно смотрелся рядом с полученными ранее двумя орденами Красной Звезды, медалями «За взятие Будапешта» и «За взятие Вены».
Помните кинофильм «Батальоны просят огня»? Он почти в точности воспроизводит один из военных эпизодов, имевших место в моей фронтовой биографии.
Закрепились на высоком кургане. Стемнело. Пришел старшина и сказал: «Скоро будет наступление». Достал припасенный спирт, а закуски никакой. Ну выпили как положено. Рассвело, лежим на голой промерзшей земле, на самом виду у немцев, как на блюдечке. Один из солдат, явно охмелевший от выпитого натощак спирта, то и дело вскакивал и грозил фрицам кулаком. Вдруг щелкнула разрывная пуля и угодила смельчаку прямо в лоб, вырвав затылок. Это сработал немецкий снайпер.
Почти сразу начался шквальный огонь из минометов. А тут за спиной команда: «Вперед!» В этот момент получаю сильнейший удар сверху по голове и утыкаюсь лицом в мерзлую землю. Впечатление такое, что ранен. Но вскоре прихожу в себя и с трудом выбираюсь из-под обезглавленного тела свалившегося на меня бойца. Осколки мин продолжали свистеть рядом, понадобилось немалое мужество, чтобы заставить себя и других подняться и открыть ответный огонь.
Немец в итоге побежал. Но мне и сейчас не верится, что на этом крохотном участке земли можно было остаться в живых. Убежден (и всегда рассказываю об этом на встречах с молодыми солдатами), что на войне главное – не растеряться, не паниковать. Если засуетился, позволил животному страху овладеть тобой – считай, что уже не жилец. Хотя поводов для страха, конечно, хватало, особенно поначалу. Излишней бравады тоже надо избегать, за любую беспечность можно поплатиться жизнью. Казалось бы, совсем простые правила, но соблюдать их на войне далеко не всем удается...
...После войны Петр Кожевников работал в органах прокуратуры. Вел активную общественную работу, являясь консультантом совета ветеранов по правовым вопросам г.Ишима. Встречался со школьниками, призывниками, военнослужащими местной воинской части. Знавшие Петра Лаврентьевича находили в нем удивительное сходство с великим полководцем Суворовым: те же быстрота и натиск, рассудительность и чувство юмора, неприхотливость в быту и забота о ближнем. Кожевников в ответ на столь лестное сравнение лишь головой мотал да усмехался, но не отмахивался: как-никак оба люди военные, Родину защищали!