Эти отчаянные пацаны подстерегали пьяных, шныряли по тёмным улицам, дежурили у пивнушек. Жертвы выбирались по-умному – безответные. Лишь один мужичок, помнится, опрометчиво полез драться, но его шарахнули железякой по голове, и он мигом успокоился. Может, и помер даже, только разбираться в этом было некогда... Эти отчаянные пацаны подстерегали пьяных, шныряли по тёмным улицам, дежурили у пивнушек. Жертвы выбирались по-умному – безответные. Лишь один мужичок, помнится, опрометчиво полез драться, но его шарахнули железякой по голове, и он мигом успокоился. Может, и помер даже, только разбираться в этом было некогда...
.
От счастья до безнадеги
До тринадцатилетнего возраста Саша Емельянов жил с матерью в частном домике на окраине Тюмени. Родного отца не помнил. Считалось, что он утонул, провалившись под тонкий весенний лёд. Вскоре мама снова вышла замуж. Отчим Егор Михалыч, как он отрекомендовался, был человеком отнюдь не пьющим, а в меру выпивающим - его любимое словечко по этому поводу. Однако выпивал он таким образом по несколько раз на дню. Очень скоро, находя в самых неожиданных местах початые бутылки с дешёвым портвейном или стограммовые флакончики с настойкой боярышника, Саша приучился делать вид, что ничего особенного в этом нет. Потому что поначалу отчим Саше понравился - это был большой, шумный, не без юмора человек, умевший рассказывать всякие интересные истории, а ещё способный в трезвом виде ремонтировать бытовую технику, сломавшиеся вещи, часы и другие механизмы.Мальчишеская душа тянулась к взрослому мужику в надежде найти опору, понимание, обрести пример для подражания.
- Ну-ка, угадай, какого цвета язык у жирафа? – весело усмехался Егор Михалыч. И тут же сам отвечал: фиолетового! Чтобы, значит, не обжечь его, полуметрового гиганта, прямыми солнечными лучами в процессе поедания листьев в огнедышащей африканской природе! - А ещё запомни: в этой проклятой жизни обязательно надо быть высоким, сильным и смелым, как жираф! Иначе на тебе будут верхом ездить все, кому не лень…
В школе Саша учился терпимо. На родительских собраниях его ругали не больше остальных, и мать им гордилась. Были, правда, серьёзные беседы в кабинете директора, когда Саша чуть не выбил из рогатки глаз своему однокласснику, а однажды принёс в школу самострел и выстрелил из него в грубоватого и пузатого физрука, по любому поводу раздававшего своим юным подопечным увесистые подзатыльники. Но в целом это было очень счастливое время, и Саша осознал его полноту много позже.
Беда не приходит одна
Неприятности начались, когда Егора Михалыча уволили с последнего места работы, и он с головой окунулся в долгосрочный запой. А вскоре и мать начала составлять ему компанию, да и не заметила, как болезненно пристрастилась к рюмке. От безнадёги - так говорила, оправдываясь.
Сашка дождался как-то, пока мать и отчим заснут, и опрокинул в себя полстакана дешёвой водки. Под ногами всё закрутилось, потом потянуло на рвоту. Только и всего. И чем же спиртное помогает от безнадеги, так и не понял.
Трагедия грянула и вовсе внезапно. Переходя дорогу в пьяном виде, мать попала под колёса грузовика. Умирала в больнице долго и мучительно. После её смерти отчим начал быстро и окончательно спиваться. Охапками ловил чертей, гонялся по дому и по зимнему двору босиком… за динозаврами. Сашке становилось страшно, ведь в руках у Егора Михалыча в такие минуты всегда оказывался нож или топор. А потому приходилось убегать за ворота и ночевать у друзей-приятелей или вообще где придётся. Школу Емельянов фактически забросил и не очень об этом переживал, обнаружив в себе задатки лидера, вожака, вокруг которого сверстники чувствовали себя послушными исполнителями его воли.
Нехитрая легенда
Спустя какое-то время, вокруг постоянно пьяного отчима замаячили шустрые людишки. Что-то там напечатали, подписали, пару раз крепко напоили Егора Михалыча, и тот не глядя подмахнул документ, означавший, что деревянное строение на окраине города, долгие годы бывшее родительским домом Сашке, теперь ему не принадлежит. Других родственников у Емельянова-младшего не было, и Сашка очутился на улице. Сердобольные соседи поначалу принимали его у себя, но долго так продолжаться не могло, и Сашку определили в интернат, откуда он благополучно сбежал. На пригородных электричках и в товарных вагонах исколесил все ближайшие области и даже умудрился доехать до Краснодарского края. Сашку давно тянуло к морю, которого он никогда не видел. По пути удачно подворовывал, несколько раз его грабили такие же, как он, бродяги. Попадались, конечно, и хорошие люди: кормили, поили, одежду давали. Легенда у Сашки была нехитрая, но проверенная: дескать, из беженцев, родители погибли. Люди слушали, верили и сочувствовали. Но чем ближе к морю, тем народ всё больше попадался сволочной и глазастый. Таких, как он, просекал с пол-оборота и норовил прямиком сдать в полицию.
Познакомился Сашка с патрулями и спецприемниками. Снова сбежал и вернулся в Тюмень, где все было знакомо и до боли родное. Подвалов и строек – целое море, теплоцентралей тоже. Если быть осторожным, вполне можно жить. К тому же друзьями Сашка обзавелся довольно легко и быстро. Они сами на него вышли однажды, прямо из подворотни. Покурили, угостили пивом. Вскоре вместе с Вячеславом Крюковым и Георгием Похожаевым Емельянов уже совершил несколько мелких краж и уличных ограблений.
Серьёзные дела
Первое ограбление произошло средь бела дня на задворках сквера Комсомольский. Впрочем, ограблением это было даже трудно назвать: мужик был пьян настолько, что его не тронул бы только дурак. Прилично одетый дядька, при галстуке и с кожаной сумкой, тащился в полусогнутом состоянии. Его толкнули - он упал и сразу уснул, повизгивая от удовольствия. Без проблем забрали часы, бумажник, сумку с документами. Сняли новенькие ботинки, но они оказались сильно велики, их потом пришлось выкинуть. Зато в бумажнике нашли восемьсот рублей и двести американских долларов. Как говорится, крупно повезло.
Из показаний Вячеслава Крюкова: "Только один мужик с улицы, кажется, Интернациональной, полез с нами драться. Но Жора (Георгий Похожаев. - Авт.) шарахнул его обрезком водопроводной трубы по голове, да так, что мужик аж захрипел и рухнул. Может, и помер даже, нам тогда разбираться было некогда..."
Из показаний Георгия Похожаева: "Когда появились деньги, мы сняли у одного алкаша комнату в частном доме по улице Калинина. Начали жить как люди. Алкаш оказался удобным хозяином: в чужие дела не лез, общался в основном со своей белой горячкой. Прихватишь ему вечерком бутылку вина или чекушку водки, он и доволен по уши..."
А потом к ним зарулил на огонёк некто Фома, хитроватый и беспардонный молодой мужичок с богатым воровским прошлым. Он и завел разговор о том, что пора переходить к крупному делу и одним махом сорвать куш, который бы позволил развернуть свой бизнес. Фантазия у Фомы работала. Ребята сомневались и опасались, но опытный уголовник умел уговаривать.
В качестве объекта для серьезного дела был выбран офис какой-то торгово-закупочной фирмы. Охранялся он неважно. Нет, снаружи все было здорово - решетки, сигнализация. Но Фома давно просчитал такой вариант: попасть в помещение из подвала было проще пареной репы.
И в одну из тёмных октябрьских ночей они без особого труда проникли внутрь офиса. Фома безошибочно вывел своих подельников к сейфу - массивной металлической коробке еще советских времен. Дверцу вскрыли обычной ручной дрелью. Внутри сейфа было несколько пачек тысячных купюр и семьсот долларов. На обратном пути прихватили компьютерный процессор и цифровой фотоаппарат. Не пропадать же добру.
В общем, удачно всё получилось. Подсчитали добычу и не могли скрыть восторга - никто из пацанов таких денег раньше в глаза не видел. Решено было отпраздновать успех в лучших традициях: с хорошим вином, с красивыми девчатами. Фома криво усмехнулся, но кивнул в знак согласия.
Почти как в кино
Вечером 26 октября вся компания была в сборе. Ждали только Жору, который и возник вскоре на пороге в обнимку с двумя размалеванными девицами.
- Привет, пацаны, - заявил он заплетающимся языком. - А я вот вам девчонок привел!
Девицы неприлично заржали - они тоже явно были пьяны. Далее действие развивалось по стандартному сценарию. Пластмассовые стаканчики быстро наполнялись водкой, жидкость мгновенно исчезала. Пьянка была в самом разгаре, когда ребята стали по очереди уединяться со Светкой и Наташкой в соседней комнатушке. Хозяин-алкаш к тому времени уже тихо сопел на коврике у входа, поджав ноги и явно напоминая старого пса.
Из показаний Александра Емельянова: "Фома сильно опьянел и сказал, что девчонок у нас маловато, надо бы пригласить еще парочку... Слава (Крюков) взялся уладить вопрос и уже через полчаса вернулся в дом с двумя девчонками. Мне шепнул, что пообещал заплатить им по двести рублей, если все будет хорошо".
С огромными бантами и в белых передниках Ира и Маша мало походили на школьниц. Но всёже они были посвежее, а главное - намного трезвее Светы и Наташи. У Фомы тут же загорелись глаза, и он, опрокинув очередную порцию алкоголя, потащил Ирину на соседний диван.
- Мальчики, вы бандиты? - кокетливо спросила Маша уже после того, как ею воспользовались Еремин и Крюков.
- Мы - волки, - скромно, но твёрдо сказал Саша.
Фома, поняв, о чём идёт речь, уточнил: "Пока они всего лишь щенки косолапые, но кое-что уже могут". Пацаны обиделись, однако виду не подали, уж слишком хорошо и весело сиделось.
Зато не заладилось у девчат. Повышенное внимание, оказанное "новеньким", явно не понравилось Свете и Наташе. Обе уже достигли той степени опьянения, когда агрессивность пёрла через край, срывая тормоза. Удар кулака пришёлся Ире по лицу.
- Я тебе дам, как наших пацанов уводить! - зло крикнула Света и вцепилась сопернице в волосы.
Мужская часть компании в разборки не вмешивалась и лишь подзадоривала дерущихся. В конце концов их разняли. Внешний вид у барышень был ещё тот: выдранные с корнем клочья волос, расцарапанные лица, разбитые носы... Увидев насмешливые взгляды своих кавалеров, Наташа обидчиво заявила: "Вот досмеётесь, паскуды. Скажем, что вы нас изнасиловали, попляшете тогда на петушиной зоне!.."
Пацаны обалдело переглянулись. Вмиг протрезвевший Фома нахмурился. Уж кто-кто, а он хорошо знал, что ожидает насильников ещё в следственном изоляторе.
- Пора их кончать, - мрачно процедил Фома и в мгновение ока набросил на шею Наташи свой узкий брючный ремень. - Действуйте! - заорал он матом на своих друзей, видя, что они сидят в нерешительности. - Душите их, сучек, да поскорее!
Из показаний Александра Емельянова: "Я никого из девчонок убивать не хотел. Пытался отговорить и Фому (Алексея Фоменко. - Авт.), но тот уже придушил своим ремнем Наташу. Тогда я накинул на шею Маши, сидевшей рядом, ее вязаный шарфик..."
Девчонки были подавлены и практически не сопротивлялись. Рванувшуюся к выходу Свету настиг Жора, повалил на пол и задушил голыми руками.
Из показаний Вячеслава Крюкова: "Все происходило будто бы во сне или в кино, только не с нами. Когда я очнулся и разжал пальцы, Ирина была уже мертва... Фома сказал, что пора уходить, но надо поджечь дом. Бензина нигде не оказалось, тогда подожгли кучу старых газет посреди комнаты. Пытались разбудить хозяина, но тот спал мертвецки, и его пришлось оставить на полу в доме..."
Несмотря на поздний час, пожар заметили соседи. Пламя быстро погасили. Прибывшая опергруппа обнаружила в доме четыре девичьих трупа и задохнувшегося в дыму хозяина.
Эпилог
Фома предложил всем разбежаться в разные стороны. Деньги, и немалые, у них были. Но Еремин решил отсидеться на заброшенной даче по Московскому тракту. Крюков зачем-то приехал к двоюродному брату в Парфеново. Жора Похожаев не нашел ничего лучше, как спрятаться у приятеля-наркомана. В итоге их задержали с небольшим интервалом времени.
После долгого и обстоятельного расследования все четверо вынуждены были признаться в содеянном, а попутно рассказали о некоторых других "подвигах".
Суд приговорил Алексея Фоменко к тринадцати годам тюремного заключения, Александра Емельянова - к восьми годам исправительной колонии, Вячеслав Крюков и Георгий Похожаев проведут за колючей проволокой по семь с половиной лет.
Какими они вернутся из заключения: подросшими волчатами или заматеревшими хищниками?
Постскриптум. После оглашения приговора Саша Емельянов внезапно пошатнулся и резко отпрянул в сторону: ему почудилось, что из-под скамьи подсудимых до него пытается добраться огромный и шершавый, как наждачная бумага, фиолетовый язык диковинного великана. Возможно, того самого жирафа, о котором он слышал в далёком детстве…
* Фамилии изменены
