В 1692 году из Москвы в Китай отправилось посольство во главе с германским торговцем Избрантом Идесом. Караван его был внушительный: экипажи с экипировкой, багаж со всем необходимым, в изобилии – провиант, вино, богатые подарки, серебро, пушнина (главный стратегический товар России), полевая аптека и медик при ней. Состав делегации – 21 человек, из них – девять русских, остальные «германской нации». Посольство охранял конвой.
ЦАРСКАЯ ГРАМОТА «О ДРУЖБЕ И ЛЮБВИ»
Обстоятельства отправки коммерсанта в качестве посла необычны. Идес написал челобитную Петру I, чтобы ему дозволили ехать через Сибирь в Китайское царство. Из-за действий французов на море и потопления его товаров «ему учинилась многая гибель». Он просил дать ему взаймы из государевой казны 6 тыс. руб., из которых половину деньгами, а половину соболями и другими мехами. Просил пожаловать его «чином купчины и чтоб мне пробыть в том государстве для продажи своих и покупки тамошних товаров пять или шесть месяцев, и о том бы мне дана была к Китайскому хану ваша государственная грамота...».
Ответ от царя пришел быстро. Идес о таком и не мечтал: он намеревался торговать, а его направили послом «для дел великих государей», дали грамоту «о дружбе и любви». Коммерцию тоже позволили.
Петр I стремился установить дипломатические отношения с восточным соседом, в том числе с империей Цин. После заключения Нерчинского договора в 1689 году остались неурегулированные вопросы о границе, беженцах, торговых отношениях и др. Царь знал Идеса по Немецкой слободе, знал, что коммерсант он опытный, и доверил ему особую миссию.
БОЛЬШОЙ БАНКЕТ
2 марта 1692 года перед отъ- ездом в Китай Идес пригласил в свой дом на банкет друзей и важных персон. Среди них был ближайший помощник, советник Петра I, полководец Патрик Гордон. Гордон в Немецкой слободе – фигура видная. Здесь уместно рассказать об одном эпизоде, приведенном знаменитым историком Василием Ключевским: «Однажды в 1691 г. Петр напросился к Гордону обедать, ужинать и даже ночевать. Гостей набралось 85 человек. После ужина все гости расположились на ночлег по- бивачному, вповалку, а на другой день все двинулись обедать к Лефорту. Последний, нося чины генерала и адмирала, был, собственно, министром пирогов и увеселений, и в построенном для него на Яузе дворце компания по временам запиралась дня на три, по словам князя Куракина, «для пьянства, столь великого, что невозможно описать, и многим случалось от того умирать».
После банкета Идеса все живы- здоровы остались. Новоиспеченный посол обещал гостям привезти из Китая богатые подарки. Ничего, что был он в долгах, как в шелках. Интуиция подсказывала Идесу – будут большие прибыли. Заботу о его коммерческих делах взял на себя Франц Яковлевич Лефорт.
ЦАРСКОЕ НАПУТСТВИЕ
Секретарем посольства был Адам Бранд, в своем дневнике он отметил: «3 марта 1692 года господин посол и мы в качестве приданной ему свиты были допущены к его царскому величеству Ивану Алексеевичу и всеподданнейше целовали ему руку. 12-го числа того же месяца мы, недостойные, были допущены до высокой милости его царского величества Петра Алексеевича, в тот день благополучно прибывшего в свою резиденцию из увеселительной поездки в Переяславль. На следующий день господин посол выступил в путешествие со своей свитой… Выступили мы с благословения иконой пресвятой Троицы Московской, в сопровождении многих знатных русских и немцев, как и других разнообразных благорасположенных и высокоценимых друзей, которые все от души желали всякого мыслимого благополучия и счастливого путешествия».
И ПО СУШЕ, И ПО РЕКАМ
В пути Идес и Бранд записывали, что считали нужным: благо бумагой, чернилами и перьями запаслись. «Экипировка моей свиты и другие, связанные с этим дела отняли столько времени, что я смог отправиться в путь лишь 14 марта 1692 года, – замечает Идес. – Ехали мы санным путем, который с самого начала оказался очень неудобным, особенно из-за проливных дождей, беспрерывно сопровождавших нас в течение всего пути от Москвы до Вологды и заливших все так, что пришлось почти плыть на санях по остаткам льда на реках и ручьях и по залитым глубокой водой дорогам…».
Идес намеревался пересечь Уральские горы по трактовой дороге от Соликамска до Верхотурья, но распутица была такая, что упаси боже. Потому маршрут изменили: «14 мая я продолжил свое путешествие из Соликамска водой и по маленькой речке Усолке, примерно в полумиле от города, вновь достиг Камы. Плывя по Каме, мы оставили Европу и вступили в Азию, и я в первый день Троицы сошел с судна на берег и в последний раз пообедал на европейской траве, покрывавшей красивый высокий зеленый холм. После этого, выпив бокал вина за благополучие милой Европы, я вновь сел на судно, чтобы продолжить путешествие далее по этой реке, что оказалось сопряженным с немалыми трудностями…».
О ТЮМЕНИ И ТОБОЛЬСКЕ
«…Водный путь до Туры шел повсюду между берегами, с густозаселенными русскими деревнями и слободками и с хорошо обработанными полями. 21 июня мы добрались до реки Туры, притока текущей с запада реки Тобол.
25-го числа того же месяца прибыли мы в город Тюмень, который в силу своего географического положения довольно сильно укреплен и густо населен, главным образом русскими, однако же примерно четверть населения составляют исповедующие магометанство татары. Эти люди ведут большую торговлю на калмыцких землях, с Булгарией (так Идес назвал земли по среднему Поволжью и Нижнему Прикамью. С X до середины XV столетия это – самостоятельное государство, прим. Е.Д.). Многие из них занимаются земледелием на окрестных землях и рыболовством.
…В здешних окрестностях мало пушного зверя, если не считать красных лисиц, волков и медведей, но в нескольких милях отсюда есть лес, называемый Илецкой бор, где ловится много ценнейшей серой белки, сохраняющей свой цвет летом и зимой и нисколько не линяющей, как другие животные; белка эта бывает такой же величины, как и обычная, и у нее очень прочная шкурка. Эта порода белки попадается в Московском государстве только здесь, и поэтому под страхом большого штрафа купцам запрещено ее продавать, а велено сохранять и сдавать для потребностей двора великого царя. Эта белка имеет ту особенность, что она убивает и съедает всех белок других пород, которые попадают в этот лес.
Во время моего пребывания в этом городе в нем и среди окрестного населения царил большой страх перед татарами калмыцкой и казахской орды, которые соединились и произвели набег на Сибирь, разорили много деревень, убили много людей и теперь угрожали самой Тюмени, от которой они отстояли не более чем на 15 миль.
Правитель Тюмени срочно вызвал из Тобольска и других городов войско. Оно выступило в поход и заставило этих кочевых татар отступить с большими потерями.
По этой причине у меня не было никакого желания задерживаться долее в этом месте, и как только я получил свежих гребцов и военный конвой, отплыл 26-го того же месяца вниз по Тоболу. Берега реки по обеим сторонам низкие и сырые, так как весной их заливает вода, и потому они почти не заселены, хотя на несколько миль в сторону от берегов много поселков, отчасти татар-магометан, отчасти русских. Река изобилует прекрасной рыбой.
1 июля я благополучно прибыл в Тобольск. Город этот имеет, помимо укреплений, еще и большой каменный монастырь с высокими сторожевыми башнями, который сам по себе может служить цитаделью. Город стоит на высокой горе, у подножия которой вдоль берега Иртыша большое пространство занимают жилища татар-магометан и бухарцев, ведущих обширную торговлю по Иртышу, а также проникая даже через калмыцкую землю в самый Китай. Когда путь в калмыцкие земли безопасен, лучше всего ехать в Китай через Ямышево озеро».
Адам Бранд продолжает: «Мы задержались в Тобольске по некоторым причинам, связанным и с проделанным путем, и с предстоящим, господин посол получил много знаков расположения от проживавшего там воеводы Степана Ивановича Салтыкова и обоих его сыновей – Федора и Ивана Степановичей. Мы должны были навестить воеводу по крайней мере два раза в неделю; сам он с сыновьями приходил к господину послу, который делал все, чтобы доставить ему удовольствие…
Отсюда господин посол отправил гонца с письмом его царскому величеству в Москву. Мы же воспользовались временным перерывом, чтобы запастись как провиантом, так и другими необходимыми вещами, причем в таком количестве, чтобы нам хватило с избытком на четверть года, поскольку отсюда до Енисейска (на расстоянии 6 тыс. верст, или 1200 немецких миль) не найти ни фуража, ни продовольствия. После того как наши люди самым внимательным и прилежным образом обо всем позаботились и уверились, что у нас не будет ни в чем недостатка и весь наш груз перевезен на судно, был отдан всем приказ готовиться к отплытию в дальнейшее путешествие…».
Караван Идеса при этом пополнился. Царь повелел взять «приличное число для составления достойной Российского посланника свиты служивых людей в Тобольске. Среди них – подъячий приказной палаты Иван Сумороцкий, толмач монгольского языка Спиридон Безрядов, который еще в 1676 году ездил в Китай со Спафарием, сыны боярские, провожатые, кормщики, гребцы…
ЛЮБЕЗНЫЙ ПРИЕМ
1 августа 1693 года караван, охраняемый стрельцами и казаками (до 90 человек), добрался к китайской границе. Там русскому послу местный сановник предложили обед из множества блюд. «Я досадовал только на одно: мне пришлось сидеть на коврах, с поджатыми под себя ногами, что было очень тяжело», – пишет Идес. Бранд дополняет: «Каждому из нас принесли по плошке, наполненной свининой и бараниной, потом суп, в котором из пшеничной муки были сделаны легкие и длинные, как кишки трубочки. Мы побуждали друг друга поесть этого последнего блюда, но как мы ни пытались, в рот ничего не попадало… Палочки, которыми китайцы пользуются вместо вилок и ножа, совсем тоненькие… При помощи этих палочек китайцы с поразительной быстротой впихивают себе всяческую еду в рот и при этом никогда не запачкают се пальцев».
На следующий день Идес «принял у себя сановника на европейский лад и угостил компанию хорошим сухим вином; заиграли трубы и забили литавры. Это доставляло моему гостю громадное удовольствие, так что он и сопровождающие его отправились домой навеселе».
ЗОЛОТАЯ ЧАША С НАПИТКОМ
3 ноября 1693 года русское посольство прибыло в Пекин. На улицах собрались огромные толпы любопытных, и китайским чиновникам пришлось изрядно хлопотать, чтобы гости продвигались беспрепятственно. Вблизи посольского двора назначенные сановники приветствовали Идеса. Потом был отдых после долгого пути, угощение обедом.
А потом две недели продлились споры о порядке вручения подарков и грамоты. Русский посол передал дары (изделия из янтаря богдыхан брать не стал. В Китае своего янтаря было много, Идес по приезде в Москву вернул эти вещи в казну).
Богдыхан («священный государь», титул китайского императора, – прим. Е.Д.) прислал со своего стола жареного гуся, молочного поросенка и седло жирного барашка, несколько блюд с фруктами, чай с поджаренной мукой и коровьим маслом. Сам же он уехал на 20 дней охотиться на тигров. Посольский двор заперли, корму для лошадей не давали, возможно, надеялись, что русские купцы снизят цены на привезенный товар. Вскоре торговые операции разрешились благополучно, и 12 декабря 1693 года Идеса допустили ко двору богдыхана.
Китайского императора интересовало, какие европейские языки знает русский посол. Идес ответил, что говорит «по-московски, по-немецки, по-голландски, а также немного по-итальянски». Через иезуита, знающего итальянский, император задавал вопросы послу: сколько времени он был в пути, каким способом путешествовал, под каким градусом лежит Москва, как далеко от нее отстоят Польша, Франция, Италия, Португалия и Голландия. На все он дал полные и четкие ответы, после чего богдыхан передал Идесу золотую чашу с напитком из кобыльего молока, русской свите велел приблизиться к себе (примерно на три сажени), и тоже угостил всех тем же напитком.
Наш посол должен был выяснить, что ждать России от китайского императора – мира или войны? «Проведать подлинно и достаточно, какие в Китайском государстве узорчатые товары делают, а каменья, в которых местах добывают?..». Словом, разузнать о Китае как можно больше.
Идесу позволили оглядеть столицу, что он и сделал с большим интересом. Поднебесная праздновала Новый год, Идес нанес необходимые визиты. Но полтора месяца уж прошло в ожидании ответа на предъявленные Россией предложения. Наконец 16 февраля ответ получен, русской миссии передали подарки и предложили уехать.
ПОЖАР И ГОЛОД В ПУТИ
На обратном пути караван настиг ужасный степной пожар, который устроили по злобе монгольские татары. Были уничтожены палатки, много купеческого товара, провиант, один человек погиб, десять обгорело. А затем наступили муки голода. Посол срочно отправил за продовольствием в Нерчинск казаков. И тут случилась удивительная встреча с шаманом, который приходился дядей проводнику-тунгусу. Казаки рассказали Идесу, что «на виду у всех шаман заколдовал проводника так, что тот исчез». Идес иронично заметил: «Это легко могло произойти в ночной темноте и без помощи дьявола в гористых местах».
И вот … «15 мая нас встретили люди с подводами, которые были посланы по приказу Нерчинского воеводы, так как скот настолько ослаб, что не мог двигаться дальше, и нам уже совершенно нечего было есть», – пишет Бранд.
С 1693-го по 1695 год воеводой в Нерчинске был князь Матвей Гагарин, будущий правитель Сибирской губернии, это он вовремя оказал помощь.
НА СНИМКАХ: «Немецкая слобода под Москвой»; карта Витсена, которой пользовался русский посол Идес.
Окончание в следующем номере.
Елена ДУБОВСКАЯ /фото из архива автора/