РАССКАЗ
В начале сентября 1995 года, накануне очередной сессии в универе, я стал подумывать о том, что было бы неплохо на сей раз избавить волгоградских родственников от своего длительного проживания, которое, как я догадывался, было для них достаточно утомительным, несмотря на многочисленные заверения в обратном. Да и для меня самостийная жизнь была предпочтительнее в плане независимости и вольготности. А там, чем чёрт не шутит, глядишь, подвернётся какая-нибудь подходящая работа, и можно будет осесть в городе уже основательно, «на пээмжэ».
Сначала, в целях экономии, я собирался снимать жильё совместно с одним знакомым студентом, которому надоело каждое утро мотаться в институт на электричке из пригорода. После недолгих поисков мы нашли подходящий по цене и удобству вариант, но в последний момент мой товарищ по каким-то одному ему ведомым причинам передумал, и мне пришлось заселяться одному.
Облюбованная комната была полуподвальной, с мизерным окошком под потолком и скорее заслуживала название каморки. Смежную комнатушку, такую же убогую по площади, снимали два студиозуса из пединститута. Точнее, на данный момент там проживал только один из них – худой долговязый парень по имени Игорь из далёкой деревни где-то на окраине области. Второй, его земляк, то ли проходил какую-то практику, то ли просто не торопился возвращаться с каникул.
Я перевёз свои вещи накануне Дня города. Устроившись в новом пристанище и быстро разложив все причиндалы по местам – благо, раскладывать было особо нечего, я попил чаю с бутербродом и отправился на Квадрат – место молодёжных тусовок. Весёлый квадратовский народ уже загодя начал отмечать завтрашний праздник и чествовать родной город потреблением напитков разной степени забористости, кто во что горазд. Рядом с кафе «Кино» восседала целая толпа пирующих. Меня увидели и пригласили вливаться в коллектив.
Вернувшись во второй половине дня обратно, на Квадрат, я застал там толпу тусовочной молодёжи, соображающей на праздничную выпивку согласно искони заведённому в среде квадратовской студенческо-неформальной братии обычаю. Сей обычай был донельзя прост и демократичен – каждый вкладывал в общий фонд столько, сколько мог. А тех, кто был сегодня по каким-либо причинам не при деньгах, поили так, по принципу: «Сегодня деньги и выпивка есть у меня, а завтра может случиться наоборот, так к чему нам считаться, все мы здесь братья, все свои…». Потом гонец с собранной таким образом суммой отправлялся в соседний гастроном за креплёной «Анапой», портвейном «Три семёрки» или «Плодово- ягодным». Бутылки пускались по кругу где-нибудь в соседнем дворе, дабы не вводить во искушение стражей порядка.
Но сегодня, по случаю Дня города, попойку затеяли прямо на аллее, расположившись толпой возле гранитного бордюра рядом с кафе «Кино». Организатором, распорядителем и кассиром- бухгалтером мероприятия был Русик – один из самых видных на тот момент «неформалов» Квадрата.
Первые глотки вина, провалившись в желудок, начали расходиться оттуда по всему телу медленными тёплыми волнами. Стало заметно веселее. Вокруг постепенно начиналось неспешное благодушное толковище.
– Привет всем! – раздался вдруг у меня за спиной приятный девчоночий голосок.
Оглянувшись, увидел симпатичную девушку в потёртых джинсах и пёстром свитере, с несколько, как мне показалось, нахально- вызывающим взглядом.
– О, Элла! Здравствуй! – приветливо отозвался Русик. – Выпьешь с нами?
Девушка приняла протянутую ей бутылку и сделала несколько весьма внушительных глотков из горла. Я видел её здесь впервые. Впрочем, это было неудивительно: на Квадрате постоянно происходила ротация «кадров».
Причастившись и передав бутылку дальше, Элла вдруг пристально всмотрелась куда-то в сторону и неожиданно попросила меня:
– Ну-ка, встань так вот… Да не так, а вот так. Чтобы меня во-он оттуда видно не было.
– А от кого ты прячешься? – поинтересовался я, занимая требуемую позицию.
– А вон, видишь, парень из джипа выходит?
– Ага.
– Это мой жених.
– Так что же ты от него скрываешься, если это твой жених? – не понял я.
– Меня за него родители замуж отдают, а я не хочу, – пояснила Элла. – Поэтому вот и дома не живу сейчас.
– Да где это видано, чтобы в наше время насильно замуж выдавали? – не на шутку поразился я. – Мы же не в Средневековье живём. Или у нас уже крепостное право с домостроем опять ввели, а я и не в курсе?
– Это у вас не принято, а я татарка, у нас традиции такие.
Я недоверчиво хмыкнул. Про себя, разумеется, или, как писали раньше в пьесах, «в сторону». Светлоглазая, пшеничноволосая Элла мало походила на татарку. Да и сама история, ею рассказанная, показалась мне не очень правдоподобной. Но вдаваться в подробности я не стал, решив, что девушка, скорее всего, просто интересничает. А что, имеет полное право.
Народ, между тем, прибывал, тусовка росла, появлялись и опорожнялись всё новые бутылки с отвратительным на вкус, но крепко бьющим по мозгам портвейном, что очень способствовало непринуждённому общению и сплочению рядов. Так что вечером, когда все шумной толпой двинулись в направлении Набережной смотреть салют, мы с Эллой уже шли под ручку.
Подходящую работу в Волгограде найти так и не удалось. И по такому случаю я решил: раз уж всё равно приходится бездельничать, обратить это на пользу и попытаться в текущем учебном году сдать экзамены сразу за два курса, экстерном. Поэтому, когда закончилась установочная сессия у третьекурсников, я не уехал домой, а продолжил ездить в универ, слушать лекции за четвёртый курс.
Моя волгоградская жизнь текла довольно размеренно, и даже, бы сказал, однообразно. Днём грыз гранит юридической науки в университете, вечера проводил на Квадрате, а когда возвращался домой, играл перед сном в шахматы с соседом Игорем.
На Квадрате я частенько пересекался с Эллой, которая прижилась в тусовке, ночуя на неформальских «вписках» и флэтах, а днём соображая у кафешек на обеденный бутерброд со стаканом чая, а если повезёт – то и что-нибудь покрепче. Мне нравилась Людоедка- Эллочка, как её шутя иногда называли – она, при всей своей отвязности, умела быть очень обаятельной, как-то уживались в ней эти два свойства.
Элла тоже мне симпатизировала, во всяком случае, так мне казалось. Встречаясь, мы всячески заигрывали друг с другом, и я не раз осторожно намекал, что неплохо бы как-нибудь однажды перевести нашу дружбу на более взрослый уровень. Элла кокетничала и тоже временами делала авансы, впрочем, довольно туманные и двусмысленные.
В тот вечер мы пили «Анапу» на Набережной – я, Элла и ещё какой-то народ с Квадрата. Когда вино было допито, наши собутыльники разбрелись, кто куда, и мы с Эллой остались вдвоём. Она сегодня была непривычно нахмурена и задумчива. Как выяснилось, причиной девичьей кручины была полная неопределённость с «впиской» на ночёвку.
Я предложил девушке отправиться вместе со мной. Эллочка, поломавшись и посомневавшись для проформы, согласилась. И мы пошли на трамвайное кольцо.
Калитка оказалась уже закрытой на засов, но большой беды в том не было. Окошко комнаты студентов (односельчанин Игоря к тому времени уже давно приехал) выходило на улицу, и, услышав мой условный стук, Игорь вышел впустить меня.
– Я тут не один, с девушкой, – вполголоса предупредил я, и мы со спутницей тенями скользнули в дверь.
Заняться в моей комнатке было нечем, и мы с Эллой, немного посидев, решили укладываться. Моя гостья намылилась было к соседям посмотреть телевизор, но я рассудил, что наш поздний визит вряд ли доставит студиозусам особую радость.
Видавшая виды разболтанная кровать предательски скрипела. Игорь со своим односельчанином за стенкой прибавили звук у телевизора. Наверное, студенты проклинали сейчас нелёгкую, пославшую им такого беспокойного соседа…
Окончание в следующем номере
Роман БЕЛОУСОВ
Евгений КРАН /рис./