НА ПОЭТИЧЕСКОЙ ВОЛНЕ
Я слушал песню…
Я слушал песню, замирая…
Какая песня, Боже мой!
…О том, как в середине мая
Вели беседу меж собой
Два близнеца: – А я не верю, –
Твердил один, – что может быть
Иная жизнь, иные сферы
Без мамы, где удобно жить!
Где так тепло, сплошная темень
И пуповина кормит нас
Всегда в положенное время,
А то, бывает, про запас.
– Другой своё: – Непросто в это
Тебе поверить, но видал
Вчера во сне чужое лето,
И даже солнечный овал.
Огромный, словно наша мама,
А то и две, в конце концов! –
И думал я, что понимаю
Не больше этих близнецов.
Какая песня… За окошком
Сияла неба благодать
И солнца огненная плошка
Не собиралась засыпать.
А с нею я… Ведь песни слово
Звучало, словно волшебство –
Видать, хорошая основа
Была у автора его.
Зачем человек болеет…
– Зачем человек болеет? –
Спросил у больного брата.
А тот помолчал, краснея,
И вымолвил виновато:
– Ты, Пашка, смешнее галки,
Что видели в воскресенье…
Смотри, на столе подарков
Побольше, чем в день рождения!
А вечером кран железный
Подарит мне тётя Тома –
Болеть намного полезней,
Чем шляться без дела дома.
Не веришь? – Я Кольке верил.
Как же ему не верить?
Он мог починить и двери,
Что движутся еле-еле,
Скамеечку на террасе,
И даже прыгает всяко –
Колька ведь в третьем классе,
…Да вот заболел, однако.
В весеннем парке
– Какая всюду красота, –
Шептала внучка, замирая. –
Как будто бы не меньше ста
Ей стукнуло в начале мая.
Как будто бы… Но только ей
Четыре годика всего лишь,
Да жизнь сегодня заводней,
Чем вихрь, который не догонишь.
Но жизнь сегодня, как струна,
И это бабка, понимая,
Сказала внучке, что она
Идти тропинкою устала.
И мама тоже влюблена
Была лишь в туфли, между прочим,
Да в папу – кажется, весна
На них влияет очень-очень.
И я ответил: – Ну-ка вас…
Пойдём-ка, внучка, погуляем! –
И мы пошли в тот яркий час
Ни грамма устали не зная.
Был тихий вечер
– Ну, ты пойми… – и Пашка долго
Претензий воз перечислял,
А мимо нас тихонько Волга
Скользила за седой увал.
Был тихий вечер… Пашка снова
Твердил, что нынешних людей
Пленит, пленит, пленит основа
Высоконравственных идей:
– Бороться с этим делом надо!
…Кого ни пригласишь домой,
То обязательно в награду
Расскажут о пирушке той.
Ворует, мол… Амбаров много
Со всяким ценным барахлом:
Выходит, мне теперь до гроба
Сидеть нахмуренным сычом?
А я ведь – человек… Общенье
Присуще каждому из нас
И тут любого угощенья
Не пожалеешь в нужный час!
– Так не воруй…
– У водной глади
Запрыгал робкий огонёк:
Видать, рыбак, на темень глядя,
Развёл за Волгой костерок.
Невесёлая штука – поэзия…
Невесёлая штука – поэзия…
Дни и ночи корплю над строкой,
Что однажды случайно пригрезилась
И не хочет прощаться со мной.
Что короткая, словно дыхание,
Что биенье… Короче – куда?
…Жаль вот только её основание
Утрамбовано в жизни года.
Призвание
Верчусь, как бес на сковородке:
Завис компьютер – в этот миг
Взорвётся даже самый кроткий
Из всех словесных горемык!
…Как будто бы один на свете,
И никого вокруг тебя –
Как будто сгинула планета
В безумной скачке бытия.
А может правда? …Ведь папирус
Когда-то древний говорил,
Что если я угоден миру,
То Господу – не угодил!
Ведь мир греховен…
Прочь от мира!
К чему греховная стезя?
Не для того поэту лира,
Чтоб угодить и всем и вся.
А вот взорваться ярким светом
И правде высветить пути –
Твоя задача! В жизни этой
Важней задачи не найти.
Возле лужи…
– А ну, вставай скорее, тварь! –
И я увидел: возле лужи
Стояла тётка, словно хмарь,
Над пацанёнком неуклюжим.
Упал, видать… И даже мне
Неловко стало за мамашу –
А Богу каково? Вдвойне
Обидно за свою промашку:
Творил, творил – и на тебе!
Не человек и не скотина…
Чего-то среднее – судьбе
Не позавидуешь и сына.
Ведь изуродует его…
И я сказал об этом тётке –
И не услышал ничего
В ответ на слово о серёдке.
Видать, ошибся я… А мир
Горел и отражался в луже
И воробей из лужи пил,
Не упуская миг досужий.
Студёно нынче…
Студёно нынче… Видно, осень,
Забыв степенность сентября,
Вот-вот просыплет злую проседь
На опустевшие поля.
Ещё чуть-чуть, ещё немного…
Ложится темень на асфальт
Такой холодный, что дорога
Похожа на седой базальт.
Избитый поступью столетий
И молчаливый от того,
Что и зимой, и жарким летом
Никто не слушает его.
Его тоску… А вдоль дороги
Домишки светятся во мгле –
И непонятная тревога
Переполняет душу мне.
Никчёмный день
Ах, вот беда: несу квартплату
В контору ЖЭКа, ну а там
Народу столько, что некстати
Я буду и к пяти часам!
…А может, картридж
мне заправить,
Пока болтаюсь между дел?
Опять беда! Наверно, в мае
Извечный маяться удел:
Такие це-е-ны… Может просто
Пойти писать свои стихи?
И я пошёл бы, да коростой
Цеплялись за душу грехи:
Ведь ничего не сделал, вроде,
А хлеб народный – потреблял,
Который при любой погоде
Какой-то Ванька сеял-жал.
И я опять пошёл в конторку,
Куда стремился, как магнит:
…Хоть и не будет больше толку,
Но, может, Ванька чуть простит.
Не доросла…
– Не доросла, – сказала бабка,
Когда о Библии спросил, –
Её, поди, с большой оглядкой
Читать-то надо, в меру сил.
А не нахрапом днём и ночью
Во всю свою собачью прыть –
За это можно, между прочим,
И по макушке получить!
А как иначе? – И, помедлив,
Сказала, не скрывая суть,
Что Бог, хотя и привередлив,
Но подождёт ещё чуть-чуть…
– А сколько лет сейчас «макушке»? –
…Ну а когда узнал года,
То понял: Библию старушка
Не одолеет никогда.
Быва-а-ает…
– Ты понимаешь, друг, недавно
Случилось чудо у меня! –
И гражданин с улыбкой славной
Продолжил тему бытия:
– Пришёл на почту в непогоду,
А там посылка – я её
Искал, наверное, полгода
Со дня рожденья своего.
А в той посылке пара книжек,
Подарки всякие, и мать
Ещё засунула для крышек
Машинку, чтоб не покупать.
– Быва-а-ает… – протянул в угоду.
Но гражданин ответил мне,
Что там чужая банка мёду
Лежала скромно в стороне:
– Видать, работники рассылки,
За то, что вещи долго шли,
Её старательно в посылку
Упаковали, чёрт возьми –
Для компенсации…
– Быва-а-ает… –
Продолжил я опять всерьёз.
Но гражданин, не одобряя,
Ответил резко: – Это брось!
Такого не было ни разу
За все минувшие года,
Наоборот: ругни – как грязи,
А благодати – никогда! –
И прочь пошёл… А я, не зная,
Чего он со скамьи вскочил,
Взглянул на летний парк, зевая,
И о случившемся забыл.
Возня
– Ты понимаешь…
– в трубке долго
Шипение слышалось, потом
Всё тот же самый голос волглый
Промолвил: – Надо жить с умом!
Шумишь, шумишь…
Ну, что ты, право?
Пенсионеры, как-никак,
И потому найди забаву
Без всяких жизненных атак!
Живёшь на свете – слава Богу…
Прошёл денёк – зови другой.
И думай, брат, не про дорогу,
А про погоду и покой.
Про дачный домик… Что ещё-то?
Инфаркт настиг, радикулит,
О Боге думай, а работу
Другой осилит индивид.
И не пиши… Уже два года
Я не касаюсь острых тем –
Есть телевизор для отвода
От надоедливых проблем.
Смотри концерты…
В праздном шуме
Печали нету и грызни! –
…И понял я – товарищ умер
От им придуманной возни.
На асфальтовую слякоть…
На асфальтовую слякоть
Сыплет белая пурга,
Увязая, словно якорь,
В серой глади навсегда.
Я таких снегов немало
Повидал и не сберёг,
Чтобы осенью сначала
Наблюдать его полёт.
Сыплет, сыплет, замирая,
На мои виски опять,
Но боюсь, что как-то в мае
Он останется лежать
По забывчивости малой,
По устройству бытия –
…Видно, копится усталость
В каждой клетке у меня.
Хозяин
Обычный местный почтальон
Шагал с пакетиком под мышкой –
Видать, чего-то где-то вышло,
Что без газет сегодня он.
Видать… Но только строго мне
Сказал он: – Отстаёшь от жизни:
Немало лет справляет тризну
Читатель прежний на Луне!
А молодёжь читать не любит.
И нас, конечно, сократят,
Но как сказал однажды брат:
«От нищего – чего убудет?»
– А может, вновь открыть ликбез,
Учить людей читать газеты,
Которые зимой и летом
Крутились раньше, словно бес?
– Да хоть чего тащи на свет,
Когда народ с башкой не дружит –
…Хозяин, друг, сегодня нужен,
Хозяин! Понял или нет?!
Привычка
Он говорил по телефону,
Что завтра снова выходной
И приглашал на дачном фоне
Отметить день рождения свой:
– И бабки есть… – Про эти бабки
Он говорил и говорил
И потому с большой оглядкой
На это слово я спросил:
– Так вы бандит?
– Мужик смутился
И почему-то замолчал,
А у скамейки ветер бился
Во весь предвыходной запал.
Кипела жизнь!
– Да нет, рабочий… –
В конце концов, услышал я. –
А бабки – это, между прочим,
Привычка, честно говоря…
– Тогда совсем не понимаю!
Зарплата, братец, не вода
И не безделица какая,
А производная труда.
Об этом Маркс писал когда-то
И Энгельс, кстати, говорил,
А ты её запанибрата
До жалких бабок уронил!
Ну как же так? – Оно понятно…
Все говорят, и я подчас! –
И гражданин довольно внятно
Ругнулся, видно, горячась.
Капремонт…
Вот-вот уедет городок
И я с тоской смотрю на это –
Он под моим окошком лето
Стоял, как будто Божий рок.
Набор вагончиков, ограда,
А по квартирам там и тут
Трудился, вроде бы, как надо,
Наверно, небезгрешный люд –
Ведь капремонт…
А в нашем доме
Он не случался тыщу лет
И вот случился, разом сонный
Нарушив местный этикет.
Нарушив тишину квартала,
Неся хлопот невпроворот,
Но оказался очень славным
Тот непоседливый народ:
…Да, простоват.
И даже слишком –
Я подобрал два молотка
И, завернув, унёс под мышкой
В сарайку, пусть лежат пока.
Небось сгодятся… Уезжает
Теперь строительный кагал,
Оставив мусор, как бывает,
На пятачке, где он стоял.
И я хотел прорабу круто
О тех промашках заявить,
Да вспомнил молотки и утром
Решил к прорабу не ходить.
Борис СТАРОСТИН