ИСТОРИИ СТРОКИ
В 1653 году протопоп Аввакум проезжал с семьей через Тюмень в Тобольск, куда его сослали за горячие проповеди против церковной реформы Никона.
О ВРЕМЕНА! О НРАВЫ!
В старообрядчестве Аввакум почитается как священномученик и исповедник. Он же автор «Жития…» – яркого произведения древнерусской литературы. «Важность памятника заключается в том, что он лучше других памятников переносит нас в Россию XVII века, от которой мы отошли и с таким трудом понимаем, придавая историческим лицам XVII века черты нашего времени, наши воззрения и стремления», – отмечает великий русский историк Сергей Соловьев.
Родился Аввакум Петров 25 ноября (5 декабря) 1620 года в селе Григорово (Нижегородская область). Отец его, священник, избегал пития хмельного, мать была молитвенница, всегда «учила сына страху божию».
«Живая, впечатлительная натура Аввакума выказалась рано; в детстве увидел он у соседа мертвую скотину, это так его поразило, что ночью он не мог спать, встал и начал молиться: «поминая смерть, яко и мне умереть, – пишет С.М. Соловьев. – Беда в детстве, изгнание от родственников после смерти отца развили силы молодого богатыря. 21 года Аввакум поставлен был в дьяконы, чрез два года – во священники. Сила не замедлила обнаружиться: Аввакум начал отличаться деятельностью, усердием в своих обязанностях, это привлекло к нему много духовных детей; но эта же сила повлекла его к столкновению с другими силами: Аввакум начал ссориться с начальными людьми, а известно, что такое были начальные люди в XYII веке: один, рассердившись на Аввакума за ходатайство о девице, отнятой им у матери, пришел в церковь с толпою и задавил священника до полусмерти.
В другой раз тот же начальный человек бил Аввакума в церкви, волочил за ноги по земле в ризах. Другой начальный человек, рассердившись, прибежал в дом к Аввакуму, бил его и зубами отгрыз пальцы у руки; потом настиг Аввакума по дороге в церковь, стрелял в него из двух пищалей, но, к счастью, обе осеклись. Кончил этот начальник тем, что отнял у Аввакума двор... В это самое время у Аввакума родился ребенок; отец взял клюку, мать – некрещеного младенца, и побрели в Москву… Здесь Аввакум сблизился с самыми видными лицами из белого духовенства, они заметили в Аввакуме сильного человека и объявили о нем государю, который так любил, так искал сильных людей среди духовенства».
Протопоп к себе был строг и своих прихожан беспрерывно уличал, стыдил за разные пороки, священникам доставалось за плохое исполнение церковных правил. И накликивал он на себя беды. Сыну воеводы Шереметева Матвея отказал в благословении, увидев «блудоносный образ» (Матвей сбрил бороду), начал свои порицания. Разгневанный боярин приказал бросить ревнителя в Волгу. Аввакуму удалось спастись, прибежал он в Москву. Государь велел направить протопопа в Юрьевец Поволжский. Там за 8 недель он успел вооружить против себя духовенство и мирских людей. «Огромная толпа собралась к патриаршему приказу, где сидел Аввакум за духовными делами, протопопа вытащили из приказа, среди улицы били батогами и топтали, прибили до полусмерти и бросили под избой в угол».
БОГАТЫРЬ, ЗАЩИТНИК ДВУПЕРСТНОГО СЛОЖЕНИЯ
Примерно в 1651 году протопоп бежал от разгневанной паствы Юрьевца в столицу. Там Аввакум, бывший на хорошем счету как ученый, вместе с другими передовыми людьми занялся в проводимой при патриархе Иосифе «книжной справой» (исправлением книг).
После кончины Иосифа в 1652 году новый патриарх Никон изменил ряд церковных обрядов, предписал креститься тремя перстами, ополчился против иконописцев, которые отступили от греческих канонов. Через церковный собор 1654 года под председательством царя и при согласии боярской Думы Никон приступил к исправлению церковных книг по греческим, а не по древнерусским православным рукописям. Аввакум с товарищами зашумел против новшеств, раскритиковал его реформу в челобитной царю. В результате: «Меня взяли от всенощного со стрельцами на патриархове дворе, на цепь посадили ночью. Егда же рассвело в день недельный, посадили меня на телегу и растянули руки и везли от патриархова двора до Андронова монастыря и тут на цепи кинули в темную палатку… и сидел три дня, не ел, не пил, во тьме сидя, кланяяся на цепи, не знаю, на восток, не знаю, на запад. Никто ко мне не приходил, токмо мыши и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно. Наутро архимандрит с братьею пришли и вывели меня; журят мне, что патриарху не покорился, а я от писания его браню и лаю».
Аввакуму предлагали принять «новые книги», но он отказался. У соборной церкви патриарх Никон велел стричь его (лишить сана). «Государь с места сошел и, приступя к патриарху, упросил не стричь. Послали меня в Сибирь с женою и детьми».
В Тобольске изгнанника приняли хорошо: архиепископ дал Аввакуму место при одной церкви, воевода князь Хилков принимал ревнителя с уважением.
НА СИБИРСКОЙ ЗЕМЛЕ
На новом месте протопоп не смирился, продолжая в своих проповедях бичевать лихоимство, стяжательство, бытовую распущенность. На него те люди ополчились, написали на Аввакума пять доносов, обвиняли его «в государевой измене».
В отсутствии архиепископа Симеона произошел случай, который и вовсе лишил Аввакума покоя. Он вступился за дьячка Антона, которого обижал дьяк Иван Струна. Во время вечерни с толпою в 20 человек Струна вскочил в церковь, схватил дьячка за бороду. Аввакум прибежал на помощь, наказал обидчика «за церковный мятеж, постегал его ремнем нарочито таки». Толпа разбежалась, дьяк принес покаяние. На этом дело не кончилось: родственники Струны, попы и чернецы, подняли весь город на Аввакума; в полночь подвезли сани к его двору, ломились в избу, хотели схватить протопопа и свезти в воду. «Мучился я с месяц, от них бегаючи втай: иное в церкви ночую, иное к воеводе уйду...»
Когда архиепископ вернулся, за дьяком Струной обнаружились серьезные упущения и даже взяточничество. Его арестовали, но он умеючи произнес «слово и дело государево», написал донос на своего обидчика. Из Москвы пришел указ: Струну освободить уже за то, что он «против того протопопа Аввакума неистовые слова извещал», а самого Аввакума… «Велено меня из Тобольска на Лену везти за сие, что браню писания и укоряю ересь Никонову». В дороге догнал другой указ – везти в Даурию (Восточное Забайкалье) и отдать в полк Пашкову, искавшему новых землиц и приводившему инородцев под высокую руку великого государя.
Аввакум терпел лишения, ссылки, преследования со стороны Пашкова, за то, что обличал его в разных «неправдах». Наконец позволили ему вернуться в Москву. Обратный путь длился три года. В Тобольске протопоп пережил зиму, миновал нашу Тюмень, не задерживаясь в ней. В 1663 году добрался до столицы.
ОТ УБЕЖДЕНИЙ СВОИХ НЕ ОТСТУПИЛИ
В Москве приняли Аввакума отлично, ласкою хотели отвратить такого сильного человека от раскола: «Яко ангела божия прияша мя, – пишет Аввакум, – государь и бояре все мне рады. К Федору Ртищеву зашел; он сам из палатки выходил ко мне, благословился от меня и учал говорить много; три дня и три нощи домой меня не отпускал и потом царю обо мне известил. (Ртищев – друг царя Алексея Михайловича, глава разных приказов, просветитель, меценат, основатель Андреевского монастыря на правом берегу Москвы-реки, – прим. Е. Д). Государь меня тотчас к руке поставить велел и слова милостивые говорил: здорово ли-де, протопоп, живешь? Еще-де видеться Бог велел. И я супротив руку его целовал и пожал, а сам говорю: «Жив Господь, жива и душа моя, царь-государь! А впредь, что повелит Бог».
В Москве Аввакум поселился у боярыни, духовной дочери Федосьи Прокопьевны Морозовой, вдовы Глеба Ивановича Морозова. Жила она в роскоши. (Федосья приходилась родственницей первой жены царя Алексея Михайловича Марии, а супруг ее Глеб – брат знаменитого Бориса Морозова – воспитателя, «дядька» царя – прим. Е. Д).
Протопоп ходил к Федору Ртищеву браниться с отступниками, «написал к царю многоньки таки, чтоб он старое благочестие взыскал и мати нашу общую святую церковь от ереси оборонил и на престол бы патриаршеский пастыря православного учинил вместо волка и отступника Никона, злодея и еретика. С тех пор царь на меня кручиновать стал; не любо стало, как опять стал я говорить; любо им, как молча, да мне так не сошлось. И власти, яко козлы, пырскать стали на меня и умыслили паки сослать меня с Москвы».
Его увезли в Мезень, он там продолжил говорить свою проповедь. Опять в Москву вернули, стали уговаривать: «Долго ли тебе мучить нас? Соединись с нами, Аввакумушка!» Я отрицался, что от бесов, а они лезут в глаза: сказку им тут с бранью большою написал».
Уговоры не подействовали. Протопопа лишили сана и упрятали в Пафнутьев монастырь.
Народ этим возмутился, даже у царицы Марии Ильиничны было «великое нестроение» с царем. В Чудовом монастыре опять уговаривали Аввакума: «поставили пред вселенскими патриархами, и наши все тут же, что лисы, сидели… Последнее слово ко мне рекли: что-де ты упрям; вся наша Палестина от писания… тремя персты крестятся»…
Аввакум стоял на своем. В 1667 году его наказали кнутом, сослали в Пустозерск на Печоре. Там, в земляной тюрьме, он сидел на хлебе и воде. Вел переписку, в том числе с Федосьей Морозовой. Федосья и ее родная сестра княгиня Евдокия Урусова были его ревностными последовательницами.
«Персты рук твоих тонкостны, а очи твои молниеносны... Кидаешься ты на врагов, как лев», – говорил Аввакум про Морозову. «Сумасбродная люта», – отзывался о ней царь.
Сестер заточили в тюрьму, пытали, но они не отступили от своих убеждений. В 1675 году раскольниц сослали в Боровск, заперли в земляную тюрьму, морили голодом. Урусова не вынесла тяжкого заключения и скоро умерла; за нею последовала Морозова.
Аввакума все держали в тюрьме, откуда рассылал он грамоты и послания. Написал письмо к новому царю Федору Алексеевичу, в котором критиковал царя Алексея Михайловича и патриарха Иоакима. 14 (24) апреля 1682 года Аввакума и его товарищей сожгли в срубе «за великие на царский дом хулы».
…Против раскольников предпринимались жесткие меры, и они двинулись на жительство в отдаленные места России, в Сибирь. Так возникла разветвленная сеть раскольнических скитов. Обосновались старообрядцы и в Тюмени. Среди них были люди разных сословий.
«Житие протопопа Аввакума, написанное им самим» в начале XX века перевели на английский и французский языки. Интерес к этому произведению велик, его издали даже в Японии. Аввакум признан родоначальником русской авторской прозы.
НА СНИМКАХ: икона «Протопоп Аввакум»; «Сожжение протопопа Аввакума», художник Петр Мясоедов, 1897 год.
Елена ДУБОВСКАЯ /фотокопии из архива автора/