СУБЪЕКТИВНО
Любопытно наблюдать, как высшие чиновники, и не только в России, с серьезным видом перекладывают десятые доли процента, обсуждая состояние и прогнозы роста экономики. А в это время в «тени» затаилось… Вот про «тень» с расплывчатыми очертаниями крыльев и поговорим.
Росстат в 2019 г. оценил долю «тени» ВВП в 2017 г. в 12,7%. Именно так, с двухлетним лагом и десятыми долями! За последние два года оценок нет, что не удивительно, поскольку пандемия внесла серьезные коррективы. Разумеется, не в пользу легальности, о чем можно судить смело. Скромность Росстата по поводу негатива широко известна в узких кругах.
Одновременно с Росстатом свой доклад о мировой «тени» в 2019 г. выпустил МВФ. По его замерам, доля «тени» в нашей экономике– 33,7%. Как видите, и здесь точность весьма сомнительна, поскольку таков объект исследований. Вот еще одна оценка – Международной ассоциации бухгалтеров: в 2017 г. Россия отбрасывала «тень» на 39% ВВП. Это 4-е место в мире, вслед за Украиной, Нигерией и Азербайджаном. Почти вровень с Россий идут Венесуэла (33,6%), Пакистан (31,6%) и Египет (33,3%).
Для полноты картины приведу данные МВФ по развитым странам: Канада – 9,4%; Япония – 8,2%; Германия – 7,8%; США – 7%.
Однако и эти данные, по крайней мере для России, не полные без нелегальных финансовых потоков экспорта-импорта. По данным глобальной неправительственной организации GlobalFinancialIntegrity, за 2015 г. они составили почти $ 45 млрд (4-е место в мире). Правда, нам далеко до Китая – $376 млрд.
Эксперты и в этом случае предостерегают отмахиваться за давностью замеров – с годами мутные потоки светлее не становятся, скорее, наоборот. Буквально на днях таможня пресекла тайные поставки боеприпасов из России в США. Причем по каналам международной почтовой связи. Я уж не говорю о контрабанде наркотиков из Аргентины по дипломатическим каналам нашего посольства. «Товар» обнаружили на складе МИДа в Москве.
Симон Кордонский, профессор НИУ ВШЭ, социолог и уникальный полевой исследователь, автор концепции сословного устройства современной России еще в 2016 г. говорил: «ВВП у нас существенно больше, чем говорит Росстат, – по моим оценкам, около 80%. А если еще учитывать труд домохозяйств…»
Почему «тень» отбрасывает широкие крылья? Тому, прежде всего, есть общий фон, и весьма живописный. «Тень» резко стала расти в застойные 70-е как реакция на захлебнувшиеся экономические реформы тогдашнего премьера Косыгина. В середине 80-х, по исследованиям разных экономистов, «тень» достигла 25–30%. Ну а сейчас, по словам Кордонского, наша экономика является докапиталистической, нерыночной.
– Люди, – говорит исследователь, – занимаются промыслами. Отличие от бизнеса в том, что промысел не продается. Он может быть унаследован или уничтожен, но передать его сложно. Бизнес работает на деньги, на капитализацию, а промысел – на авторитет мастера, его репутацию, которая может быть переведена в деньги. Конечно, промыслы во многом уступают бизнесу по экономической эффективности, но с точки зрения социальной структуры они вполне эффективны: люди заняты делом, строятся, ездят отдыхать – жизнь кипит.
В промыслах главное – найти нишу. В Томске Кордонский обнаружил довольно большое фармпроизводство, участники которого прошли полную сертификацию и теперь создают довольно приличные инновационные препараты. Однако они все равно работают как промысловики: производят свои изделия, но в рынке не заинтересованы – небезопасно. Если выйдут на рынок, кто-то тут же возьмет их под себя.
Другой пример от Кордонского. В Новосибирске есть лазерная лаборатория, одна из трех в мире. И они работают точно так же, как в Томске: делают детали для лазеров, а собирают их где-нибудь за границей. В России можно иметь промысел, но бизнес – исключительно за рубежом.
Как ни странно звучит, но даже в столь высокотехнологичной деятельности Кордонский видит все признаки «гаражного предпринимательства»: «В гаражном кооперативе «Шанхай», в Москве, мы обнаружили высокотехнологичную лабораторию, производившую запчасти для импортных автомобилей на базе советских станков. Станки эти изначально обладали низкой точностью, но они разработали новую математику, создали новые типы асинхронных двигателей и обрабатывают материал с высокой точностью. Потом их изделия покупают как запчасти для иномарок».
Подобные процессы шли во всех странах. «Капиталистическая система, – говорит Кордонский, – приводит к классовому расслоению, разделению на богатых и бедных, которого в промысловой экономике нет. Там люди как-то обеспечивают себя по принципу «живу как все». А чтобы промысловые цепочки интегрировались и дошли до стадии, когда они смогут работать на деньги и капитализацию, а не на авторитет, как сейчас… Не знаю, пока что я в России такого не вижу».
Теневая или, по Кордонскому, гаражная экономика устроена примерно так: «Идите все на фиг, я договорюсь за кэш. Проблемы свои я решу сам. Нужна энергия – договорюсь с мастером электросети, тариф дадут самый низкий». Надо скважину пробурить – то же самое, договорится. Пробурит и будет потом обслуживать весь гаражный кооператив.
– Эти люди вне сословий, – продолжает исследователь. – Хотя и сохраняют номинальную определенность: например, врач, который подрабатывает на четверть ставки в клинике, а на самом деле живет с частной практики; или учитель, занимающийся репетиторством. Но государство не знает и не хочет ничего знать про свое население и про то, что происходит в стране. Например, попробуйте найти количество занятых по найму в статистике – не найдете, нет такой цифры.
Статистика, по словам Кордонского, у нас не двойная, она – многомерная. Функции сбора данных формально закреплены за Росстатом. Но поскольку данные его исследований иногда расходились с нормативом, он был передан в подчинение Минэкономики. Это означает, что за Росстатом сейчас просто закреплена фиксация результатов управленческих усилий. Сказали, что рождаемость должна повышаться, она и повышается, по данным Росстата. Смертность снижается. Сказали, что уровень жизни должен расти – и он растет. Официально.
– По нашим данным, – говорит Кордонский, – примерно 40% трудоспособных россиян живут вне системы, никаких дел с государством не имеют. Где-то примерно 30 из 70 миллионов полностью или частично не платят в госфонды. Формы разные: гаражники, промысловики, владельцы личных подсобных хозяйств. Это экспертные оценки, сами все видим и пытаемся считать. Приезжаем в какое-то поселение, приходим к местному старосте или к районному начальству. Выясняем, сколько там народу живет. Потом сравниваем оценки с расчетной численностью Росстата. И оказывается, что на самом деле людей на 10–15% больше. И так практически в каждом поселении. Есть такая хитрая штука, как подушевое финансирование муниципальных бюджетов. Естественно, государству выгоднее занизить численность населения, а муниципалитету – завысить, с целью получить больше на социалку, бюджетные субсидии, ну и на зарплаты.
Даже количество населения в стране, утверждает Кордонский, весьма абстрактная цифра, потому что перепись проводилась очень условно. (В последней, судя по опросу «Левада-центра», признанного иноагентом, участвовало около 60% россиян – И.О.) «Ошибка, – говорит Кордонский, – я думаю, составляет миллионы. Перепись была организована как советская, но по западным нормативам и совершенно не учитывала нашу реальность. В Москве 50% квартир не открывают дверь вообще никому: ни ФОМу, ни ВЦИОМу, ни переписчикам. Как считали? По домовым книгам. А там и мертвые, и уехавшие, и вообще непонятно кто. А снимающие жилье? Их нет в домовых книгах, а сколько в Москве съемного жилья! В малых поселениях недоучет на 10–15%: там не учли тех, кто находится в отходе».
В мегаполисах, утверждает Кордонский, население вообще невозможно посчитать: «Москва втягивает активных людей на расстоянии примерно 400 километров. По данным связистов, их услугами в столице ежесуточно пользуются примерно 25 миллионов абонентов. А по данным коммунальщиков – до 30 миллионов, притом что официальная численность – 12 миллионов. Как определили? В канализацию сливается вода. Все это можно померить, ведь примерно известно, сколько расходует один человек. Но этот способ подсчета пригоден только для тех городов, где централизованная канализация. У нас четверть населения вообще живет с туалетами на улицах».
Если полностью самозанятые, они могут нигде не числиться. Следовательно, их нельзя однозначно к местности привязать, даже если где-то зарегистрированы. Они сегодня – здесь, завтра – там. Но локально, по плотности, можно назвать, скажем, северные территории, где крупные предприятия: нефтяные, лесозаготовка. Там люди работают за кеш, и выплаты не проходят через банки.
Еще один сюжет – высокий «коррупционный налог» и многочисленные проверки бизнеса. Проще работать в «тени», рискуя нарваться на штраф, чем платить как положено, да еще и сверху, и уйму времени тратить на отчеты с проверками.
Сейчас цифра все активнее входит в нашу жизнь, с помощью bigdata анализировать огромный массив информации. Свалив всё в кучу, можно ли интерпретировать результаты как «объективное состояние экономики»?
– Во-первых, – говорит Кордонский, – речь опять же идёт о крупных городах. Стоит чуть подальше отъехать – и все... нет цифры. Мы были в Осетии. Во Владикавказе даже в центральной гостинице нет кассовых аппаратов, значит, и чеков нет. Мобильные телефоны также ловят не везде. Расчеты наличными из рук в руки – обычное дело. А во-вторых, данные bigdata отрываются от материальной продукции, это по большей части финансовая информация, а товарные, материальные процессы не фиксируются, и знание о них теряется. То есть реальную картину, как живут люди, чем занимаются, мы снова не получим.
Кстати, о деньгах – цифровых, которые Банк России обещает скоро ввести в оборот. В связи с этим любопытны результаты социологического опроса, проведенного одним из крупнейших отечественных банков. Оказалось, что 81% россиян – твердые сторонники сохранения наличных денег и через 10 лет. Аргументы такие: свобода выбора (42%) и тот факт, что наличным просто еще рано в музей, их оборот сохранится и в России, и в мире.
Но эксперты усмотрели еще один аргумент, о чем респонденты умолчали: заменяя наличные деньги безналичными расчетами, можно победить теневую экономику и конвертные зарплаты. Коли так, массовая поддержка сохранения наличных денег, судя по опросу, свидетельствует и о масштабе теневой экономики в России.
А кроме общего фона страны, полным-полно рельефно видимых причин разрастания «тени». Об этом в другой раз.
Игорь ОГНЕВ
