ИСТОРИИ СТРОКИ
В мае 1881 года путешественник и журналист Эдмон Котто из Парижа добрался до Тюмени. Погостил два дня в городе, получил неизгладимые впечатления о сибиряках и направился во Владивосток…
«ВАС ОЖИДАЕТ ЭКИПАЖ»
Об Эдмоне Котто сведений немного. Годы жизни: 9 ноября 1833-го – 5 декабря 1896 года. Родина – Франция. Образование мсье Котто получил в городе Осер (Auxerre). Он мечтал объехать весь земной шар и мечту воплотил. Побывал в странах Европы и Средиземноморского бассейна. В 1876 году совершил свое первое заморское путешествие: посетил Северную Америку, Канаду, страну мормонов и Калифорнию. Затем последовали Южная Америка, Бразилия, Монтевидео, Магелланов пролив, Чили, Перу, Эквадор, Панамский перешеек…
Неутомимый странник обладал литературным талантом и свои впечатления отразил в многочисленных публикациях в прессе. Кроме того, французские читатели хорошо знали мсье Котто по книгам «Шесть тысяч миль за 60 дней», «Путешествие на Дальний Восток».
В 1881 году Эдмон по поручению министра народного просвещения Франции направился в очередной вояж. Он пересек Российскую империю, добрался до столицы Урала: «До сих самых пор ехал я с помощью пара. 5390 километров отделяют меня теперь от Парижа: из них 3940 проехал я по железной дороге и 1990 пароходом. Ныне же (в Тюмень) вынужден отправиться в путь на почтовых».
Его попутчиком оказался г-н Майер, инспектор страховой компании из Санкт-Петербурга, с которым Котто познакомился в Перми. «Г-н Майер – немец по национальности, но родился в Одессе и с одинаковой легкостью владеет обоими языками – и русским, и немецким; более же всего обрадован я тому, что он довольно ловко изъясняется по- французски…»
У Майера было множество сундуков, корзин и саквояжей, меха, ковры, подушки… Котто забеспокоился: какой экипаж способен вместить все это? У него же весь багаж – «баул средней величины, чемодан, маленькая сумка, подушка да одеяло».
И вот прибыл сибирский экипаж, именуемый тарантасом. Он представлял собой «тележку о четырех колесах, увенчанную кузовом, куда поместились и багаж, и пассажиры.
…Лошади наши пускаются в галоп. И это не сон: действительно, я еду по большому Сибирскому тракту».
Дорога оказалась не столь утомительной. Вот только ночью стало холодно, тут и выручили меховые изделия попутчика Майера, беспрестанная тряска мешала спать, но тарантас стремительно приближался к цели…
ОТЕЛЬ СОЛОВЬЁВА
«Наконец, преодолев песчаное поле, понуждающее наших лошадей несколько сбавить ход, прибываем в Тюмень. Сейчас пять часов утра; за 33 часа мы проехали 310 верст (331 километр), включая время стоянки на 12 станциях. За все заплатили мы в общем до 50 рублей (125 франков).
Наш тарантас, увлекаемый четырьмя лошадьми, вкатывается стремительно на двор гостиницы Соловьева (l’hôtel Solovieff). Пока г. Майер колотится без всякого толку в многочисленные двери, стремясь добудиться хозяев, я остаюсь созерцать внешний вид заведения. Первое впечатление – самое неутешительное. Это одноэтажная постройка из дерева и кирпича. Побелка не способна упрятать избороздивших фасад глубочайших трещин; греческий портик, притязающий на то, чтобы украсить здание, повалился набок и спасается от окончательного падения только ненадежной опорой полдюжины кривых нелепых колонн.
Товарищ мой тем временем наконец обнаруживает слугу: последний спит, весь одетый, на конюшне. Слуга с угрюмым видом препровождает нас в переднее помещение. Направясь в отведенные нам комнаты, мы вынуждены перешагнуть пятерых или шестерых спящих, устроившихся прямо на полу.
Внутренность заведения полностью соответствует его внешности: обои в клочья рваные, мебель разбитая и ужасного вида.
Прежде всего я спрашиваю воды и полотенец, но, когда уже проходит порядочно времени, приносят мне только грязную тряпку и жирный тазик с застоявшейся на дне желтой жидкостью. В темном углу – остов, должный, наверное, изображать постель. Это сооружение вида самого подозрительного, обтянутое дырявой материей, природная раскраска которой полностью исчезла под пятнами и следами сапог прошлых путешественников. Однако, несомненно, что эта пятнистая мебель свидетельствует об изначальном устремлении к роскоши…
Около девяти часов утра, подкрепившись, соответственно русскому обычаю, несколькими стаканами чаю, я почитаю своим долгом осмотреть город. Выйдя из гостиницы, оказываюсь на берегу Туры. Обрыв, очень крутой, в 25 метров высотою, вздымается над рекой…»
Где же находился этот отель? В ту пору отставной капитан Тимофей Емельянович Соловьев был владельцем нумеров на Ильинской (нынешней 25 Октября). Он также имел питейное заведение, с 1879-го по 1881 год был заседателем окружного суда.
НЕ КУРИТЬ!
Французский гость познакомился с городом, приметил роскошное здание реального училища (ныне ул. Республики, 7). «В общем же Тюмень не представляет для туриста какого-то особенного интереса, – делает вывод путешественник. – Мне показалось, что Екатеринбург в этом отношении много замечательнее. Прогулявшись по главным улицам и посетив большой базар (выбор товаров на нем оказался весьма неплох), я спокойно шел по дороге к отелю, когда внезапно был грубо окликнут торговцем, сидевшим на пороге его магазина. Этот человек явился предо мной в сильном гневе, бешено вращая глазами. Я, естественно, не понимал ни слова из его речи, но из жестов его мне стало ясно, что причиной гнева послужил окурок сигары, который я держал во рту…
Постоянная опасность пожаров вынуждает принимать в России весьма строгие меры. Еще несколько лет назад на улицах Санкт-Петербурга не разрешалось курить; сегодня этот запрет отменен в столице, но еще сохраняется в провинциальных городах».
ТЮМЕНСКОЕ ВЫСШЕЕ ОБЩЕСТВО
«Вечером я получаю от г-на Майера приглашение наведаться в клуб; по этому случаю вынужден одолжить у него преогромную шубу, которую напяливаю поверх своего сюртука, ибо весьма холодно, и сделалась метель. Клуб – это скромное строение, расположенное в версте от города, в небольшой березовой роще. Здесь встречаются купцы и чиновники; лица посторонние допускаются за 50 копеек. В доме три или четыре комнаты, сдруженных галереей, где можно прогуливаться, не выходя на улицу.
В клубе многолюдно. Сегодня здесь собралось все тюменское высшее общество: уездный исправник, главные чиновники, значительные (gros) купцы и т. д. Этот последний эпитет понимайте, как вам угодно; большинство этих господ славится не только удивительным богатством, но и невиданной корпулентностью. Она еще более усугубляется гигантическими меховыми туалетами, которых они нигде не снимают, так же, как и шапки свои, которые, кажется, накрепко привинчены у них к головам. Косматый, бородатый, с апоплексическим лицом и багровым носом – таков обыкновенный облик этих сибирских миллионеров. Два раза в неделю в клубе бывает музыка и допускаются дамы. Сегодня как раз такой бальный вечер: жалкий оркестрик фальшивит, играя популярные мелодии, танцуют французскую кадриль, лансье, вальс. Не нужно и упоминать, что дамы все в верхнем платье и не снимают своих пальто.
Никто не расстегивает шубы, не снимает с головы шапки, не вынимает изо рта сигары или сигареты».
Э. Котто гостил в Тюмени с 27 по 30 мая, видимо, с погодой были какие-то аномалии, если пришлось надевать шубы. Клуб этот находился в Александровском загородном саду (возле нынешнего Профсоюзного моста). Здание, в котором собирался тюменский бомонд, было деревянным, в два этажа. Эдмон познакомился там с богатейшим купцом Колмогоровым, вручил ему письмо от одного из его столичных друзей. Филимон Степанович пригласил французского гостя и Майера отобедать.
ПИРШЕСТВО
Утром следующего дня сын г-на Колмогорова доставил приглашенных в Зареку, где был дом купца. Хозяин ожидал их в гостиной. «Это человек лет 55, приветливой наружности, высокий и сильный, как большинство сибиряков. Немедленно появляется и жена его, весьма почтенная особа».
Мсье Котто по своему желанию посетил кожевенный завод Колмогорова, расположенный по соседству, узнал, что «с этого предприятия происходят 100 000 из 350 000 кож совокупной продукции всех тюменских заводов. Завод превосходно оборудован, здесь можно видеть множество новейших американских машин. Стоимость сырой кожи составляет 5 рублей, дубленая же может стоить от 7,5 до 10. Г-н Колмогоров заработал на этой торговле миллионы; мне сообщают, к примеру, что он бывал в Париже и посетил Всемирную выставку 1878 г.
Воротясь, мы обнаруживаем, что в буфете, возвысившемся на самом видном месте гостиной, дожидаются нашего появления многочисленные zakouska. Для начала следует опрокинуть стаканчик водки: после того просыпается аппетит к поглощению крутых яиц, икры всевозможных сортов, сырой семги, порезанной ломтиками, и соленой кильки. Приходится сдерживать себя, ведь этого достаточно, чтобы насытиться на весь оставшийся день… В столовой оказывается, что все это была только разведка боем, а генеральное сражение ждет еще впереди…
Миновал полдень: завтрак обратился в обед… Первое блюдо выглядело как большие комья рубленого мяса; они, не знаю отчего, именуются здесь котлетами, хотя не имеют ни вкуса, ни формы. На второе подали суп: душистый бульон, в котором плавали кусочки фаршированного теста; затем последовали рыба, называемая нельма, жареная тетерка и засахаренный салат. Подавались капуста, свекла, огурцы во льду и в сметане, пироги на кислом молоке, а также пироги, начиненные яичными желтками, рисом и дичью, и, наконец, в качестве десерта – сладкое желе и превосходные апельсины, которые стоят здесь очень дорого. Из напитков подавались вина крымские и вина шампанские, водки на фруктах и на злаках, коньяк, все, кроме воды.
В завершение пиршества г-н Колмогоров предлагает нам великолепные гаванские сигары, а затем мы отправляемся в его сад, расположенный в версте от усадьбы. Мы гуляем по узким аллеям. Демонстрируя нам свои насаждения, г-н Колмогоров по временам извлекает из глубоких карманов бутыль бордоского вина, наполняет до краев стаканы и угощает нас…»
Затем в Туре наловили нельму и стерлядь, сварили для гостей превосходную уху…
«На прощание, сжав меня в мощных своих объятиях и накрепко облобызав, г-н Колмогоров насильственно вручает мне во владение пару бутылок вина… В превеликой спешке следуем мы обратно в гостиницу. Я ведь и предположить не мог, что обед наш продлится до девяти часов вечера, а потому не предпринял заранее никаких приготовлений к отъезду… Я прибываю на пароход лишь около полуночи.
День был утомительный и всем для меня непривычный; но я ничуть о том не жалею: ведь мне довелось наблюдать воочию частную жизнь самого богатого и уважаемого тюменского промышленника. Благодаря его поистине раблезианскому гостеприимству я имею теперь возможность показать читателю эту прелюбопытную сторону сибирской жизни».
Мсье Котто миновал Сибирь, из Владивостока отбыл в Японию… В июле–октябре 1887 года он путешествовал по Кавказу и Закаспийским областям, после написал очередное произведение, за которое ему вручили приз от Парижского общества экономической географии…
НА СНИМКАХ: Э. Котто; Заречье (в центре – дом Колмогорова, построенный в 1890 году).
Елена ДУБОВСКАЯ /фото и фотокопии автора/