ПАЛОМНИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
Из всех монастырей, где я побывал за время своих журналистских скитаний по святым местам, Гусёвский монастырь в Ольховском районе Волгоградской области показался мне самым уютным и «домашним» по своей атмосфере. Может, оттого, что он является женским, а прекрасный пол даже в своей монашеской ипостаси не теряет таких своих природных качеств, как хозяйственность и домовитость, а может, свою роль играет то обстоятельство, что монастырь этот стоит не надменно-обособленно, как большинство других, а находится в самой гуще жилых домов, и это накладывает отпечаток на образ жизни и быт его насельниц.
Гусёвский монастырь был основан в 1865 году и получил название в честь Ахтырской иконы Божией Матери. По преданию, икона эта была обретена в 30-х годах XVIII века в малороссийском городке Ахтырке, чудесным образом. А именно – её, сияющую неземным светом, нашёл на покосе местный священник. И как только он приблизился и поднял образ с земли, на этом месте забил источник.
Смекнув, что всё это неспроста, священник забрал образ к себе домой. Икона действительно оказалась не простой, а чудотворной, она даровала обратившимся к ней исцеления от самых различных недугов, так что слава об обретённом образе разошлась далеко за пределы Ахтырки. И достигла в итоге Священного Синода, который, после соответствующего расследования, в 1751 году, постановил «святую оную икону почитать за чудотворную».
Со временем Ахтырская икона стала очень почитаемой в народе по всей России, в том числе и в Поволжье. И вот однажды в поволжские земли, в Камышинский уезд, пришёл странник с Афона, бывший тульский крестьянин Илларион Яковлевич Двойченков, а ныне – схимонах Никодим, и принёс с собой со Святой Горы один из многочисленных списков знаменитого образа.
Здесь, в городе Камышине, отец Никодим встретил священника Иоанна Левицкого, и тот поделился с афонским странником своей мечтой основать монастырь. Община насельниц будущей обители из тридцати женщин, изъявивших желание постричься в монахини, уже существовала. Схимник поддержал начинание священника и изъявил готовность тоже поучаствовать в таком богоугодном деле.
Однако будущие монахини решили, что Камышин – слишком большой и суетный город, и что уместнее было бы удалиться в какое-нибудь более спокойное и малолюдное местечко, где ничто не будет отвлекать их от монашеского служения. Отец Иоанн с отцом Никодимом посчитали пожелания сестёр резонными и стали подыскивать подходящее для обители место. Выбор пал на слободу Гусёвка. По сходной цене здесь был приобретён участок земли и дом купца Николаева, ставший впоследствии «отправной точкой» для будущего монастыря.
Отцы-основатели пожертвовали все свои средства на устроение обители, но денег всё равно катастрофически не хватало, так что даже приходилось периодически закладывать и перезакладывать общинные земли. И вскоре только что созданный монастырь уже оказался на грани разорения и закрытия.
Вконец отчаявшись, отец Иоанн (его соратник, отец Никодим, к тому времени отправился в дальнейшие странствия, оставив обители на долгую память афонский список иконы Ахтырской Богоматери) решился на крайнюю меру – обратился за помощью в Оптину пустынь, к знаменитому монаху, чьё имя гремело тогда по всей России, старцу Амвросию Оптинскому (он, кстати, послужил прототипом старца Зосимы из «Братьев Карамазовых»). И отец Амвросий помог поволжской обители, найдя для Гусёвского монастыря благотворительницу и отправив её в поволжские степи. Ею оказалась духовная дочь старца, московская аристократка Елизавета Николаевна Годейн.
Экскурсовод нашей паломнической группы Светлана рассказала нам трогательную историю этой незаурядной женщины. Елизавета Николаевна происходила из весьма богатой и знатной семьи. Её отец был генерал-майором, а мать, внучатая племянница Героя Отечественной войны 1812 года Петра Багратиона – фрейлиной императрицы. Молодая дворянка получила отличное образование, знала шесть языков и считалась первой красавицей Москвы, одной из самых завидных невест. Девушке прочили самое блестящее будущее. Но сама она, говоря словами Евангелия, «избрала благую часть».
Вместо светской жизни, увеселений и поиска подходящей партии юная барышня молилась и постилась. Для полного соответствия знаменитому мему на хватало только слушать Радио «Радонеж», но его в те времена успешно заменяла духовная литература. И, разумеется, Елизавета Николаевна была немало наслышана о такой культовой тогда в России фигуре, каковым был Амвросий Оптинский. Самой большой её мечтой было лично побеседовать со знаменитым старцем и получить от него благословение с духовным напутствием. Впоследствии Елизавета Николаевна вступила в переписку с Амвросием. Уже тогда она писала ему, что молит Господа о том, чтобы он оторвал её от этого суетного мира.
Но не так представляли себе будущее своего чада родители девушки. Видя её пылкое увлечение религией, они не на шутку забеспокоились и решили отвлечь дочь от этой, как им казалось, блажи. Для этого её отправили в Европу.
Елизавета Николаевна провела там длительное время, но, вернувшись домой, в Россию, снова взялась за старое и собралась в монастырь. Отец Амвросий в своих письмах в целом одобрял стремление духовной дочери посвятить себя Богу, но предостерегал от поспешности.
Вскоре почти одновременно умирают мать и сестра Елизаветы. А поскольку отец семейства скончался ещё раньше, девушка осталась совсем одна. По такому случаю она решилась в очередной раз попросить у своего духовного наставника благословения на уход от мира. Тем более что в это время Амвросием Оптинским создавалась Шамординская женская обитель в двенадцати километрах от Оптиной пустыни, и Елизавета Николаевна очень надеялась, став одной из её насельниц, провести остаток дней под крылом любимого наставника и учителя.
Но сбыться этим мечтам было не суждено. Когда Елизавета Николаевна оказалась, наконец, у духовного отца, то услышала от него одно лишь слово: «Гусёвочка».
И вот молодая утончённая аристократка, по которой когда-то вздыхали лучшие московские женихи, продаёт всё своё немалое имение, становится благотворительницей Гусёвского монастыря, и по слову отца Амвросия, оставив московскую роскошь и весь свой круг общения, уезжает сюда, в промозглые поволжские степи. Насовсем.
Здесь она выкупила все заложенные монастырские земли, построила каменный храм и возвела шесть корпусов для монахинь. При обители появились плодовый сад, насчитывающий более двух тысяч деревьев, кузня, кожевенное, маслобойное и ткаческое предприятия… На монастырь ушли все средства когда-то сказочно богатой дамы из высшего света.
Московские подруги и друзья- аристократы, с которыми Елизавета Николаевна продолжала общаться по переписке, так и не поняли причин и мотивов такого поступка, и даже делали поползновения вразумить «заблудшую» и вытащить её из «медвежьего угла», где та оказалась. Но тщетно. Елизавета Годейн сделала свой выбор. Окончательно и бесповоротно.
Отец Амвросий до самой своей смерти в 1891 году переписывался со своей духовной дочерью, называя её в письмах «новой Лией» и сравнивая, таким образом, с библейской героиней, которая для христиан является образцом смирения. Он всячески заботился о Гусёвской обители, лично руководя её устроением из своей Оптиной пустыни. Таким образом, этот поволжский монастырь оказался настолько связан множеством незримых нитей с сердцем русского православия, что его прозвали в народе «Малая Оптина». Он даже назывался так в некоторых документах.
«Ангел» Гусёвского монастыря покинула этот мир в декабре 1904 года, на 13 лет пережив своего любимого наставника. И столько же лет не дожив до Октябрьской революции, после которой монастырь, ставший делом всей её жизни, пришёл в запустение. В 1922 году он был закрыт фактически, а ещё четыре года спустя, в 1926-м – упразднён официально. Всё монастырское имущество и все находившиеся в нём ценности были разграблены. Но икона Ахтырской Божией Матери, оставленная здесь когда-то афонским странником Никодимом, была спасена одним из местных жителей. Долгое время образ находился в доме его потомков, но сейчас драгоценная реликвия вернулась на своё место, в возрождённый главный храм Гусёвского монастыря.
Кстати, возрождать и восстанавливать практически с пустого места пришлось не только этот храм, но и почти все прочие монастырские сооружения. Единственная постройка, пережившая советскую эпоху – дом священника, в котором потом располагалась сельская школа, очень массивное и добротное здание, благодаря чему оно, вероятно, и «выжило». Всё остальное после 1996 года, когда комплекс был передан епархии, нужно было отстраивать заново.
В настоящее время восстановление завершено, во всяком случае, я не увидел на территории монастыря особых следов строительных работ. Всё здесь необыкновенно ухоженно, чисто, аккуратно и, как я уже упоминал, погружено в атмосферу уюта. Такое ощущение, будто над этим местом разлита некая почти физически ощутимая аура умиротворённости и всерастворяющего покоя. Подобное впечатление, кстати, Гусёвская обитель оставляет не у одного только меня.
– Ни в одном из монастырей я не ощущала так, как здесь, атмосферу тихого молитвенного стояния, – сказала наш экскурсовод Светлана. А она лучше, чем кто- либо знает толк в монастырях, повидав несчётное их количество за годы своей деятельности на поприще организации паломнических поездок. Вот и я тоже почувствовал, оказавшись в этих стенах, что-то подобное.
А в самом дальнем углу монастырского подворья находится колодец, который тоже имеет славу чудотворного. Во время разорения монастыря борцы с религией вылили в него целую бочку мазута, после чего забросали мусором и нечистотами, с целью «отвадить» от источника местных жителей. И это удалось, так что потом, когда пришла пора возрождения, место, где когда-то находился колодец, искали очень долго. Сейчас над восстановленным святым источником стоит маленький резной сруб-часовенка.
Мои спутники по паломничеству, будучи наслышаны об этом источнике заранее, взяли с собой пластиковую тару, запастись святой водой. Я же ограничился тем, что просто умылся ею. Не знаю, святость воды тому причиной, или её холод вкупе с лёгким ноябрьским морозцем, но бодрость духа эта процедура мне подняла необычайно.
НА СНИМКЕ: святой источник.
Роман БЕЛОУСОВ /фото автора/