СУБЪЕКТИВНО
По итогам июля, отчитался Росстат, темпы недельной инфляции опустились до нуля, а реальные располагаемые доходы населения возобновили рост. Словом, по мнению государственных статистиков, мрачная пора для россиян подходит к концу. Вот и посмотрим, радоваться или лучше подождать.
Сначала про инфляцию. По данным Росстата, общая потребительская инфляция снизилась. Но, вы будете смеяться, на 4 сотых (!) процента, в пределах статпогрешности. Да и то за счет сезонного снижения цен на овощи. На самом деле, инфляция, говорят аналитики, скорее всего не исчезнет и в августе, и до конца года. Ведь за картошку платим в 1,5 раза больше, чем в декабре, за капусту – на 93% больше, а за морковь аж на 122%. Дорожают говядина, курятина, рыба. Наперегонки с ними – рис, гречка и макароны. Сахар не дешевеет. Да и жара не сулит ничего хорошего: в некоторых регионах собирают урожай ниже прогнозов.
И за пределами продуктовых отделов супермаркетов цены росли, причем, ускоренно. Даже по Росстату, «непрод» подорожал на 0,8%: рекорд с 2018 г. В годовом выражении – до 7,6% (против 7% в июне). Прибавка за лекарства – вдвое; стройматериалы к июньским 6,75% добавили 5,14%, и по году получается около трети, бензин в 16-й раз обновил ценовой рекорд за лето…
Осень, предупреждают аналитики, может одарить заметным подорожанием импортной техники и электроники: зависимость от иностранных технологий только растет, да и доставка товаров резко подорожала.
Но все проценты – официальные. А вот опросы социологов рисуют совсем другую картину: потребительская инфляция выросла не на 6,5, а на 16,5%. И каждый 5-й оценивает рост на 30%! Это уже гиперинфляция. Причем, июльское исследование ожиданий по заказу ЦБ показало: через год цены подскочат еще до 13,4% – пятилетний максимум.
Насколько можно верить оценкам людей, а не каким-то «индексам» или «потребительским корзинам»? Два года назад ученые Калифорнийского и Чикагского университетов выяснили, что именно «личные покупки продовольствия» – ключевой источник информации о ситуации с ценами. Если люди думают, что цены будут расти, они запасаются товарами впрок. Они не потребляют больше, но готовы платить за текущий уровень потребления, компенсируя, в том числе, то, что не получили в прошлом.
Для компаний это сигнал, что цены можно увеличить, хотя они прекрасно понимают, что рост спроса липовый: ведь зарплаты, стимулирующие реальный спрос, не растут. А потому никакого смысла в инвестициях предприниматели не видят. Им проще повысить цены. Вот наши миллиардеры и выводят деньги из России.
Косвенно объективность оценок людей подтверждает тот факт, что недавно президент Путин поручил правительству стабилизировать резко взлетевшие цены на продукты. В том числе, увеличив импорт из СНГ. Ответственным за дополнительный импорт назначен лично премьер Мишустин.
Но пенять можно только на себя: подорожание еды россияне выбрали сами, семь лет назад поддержав импортозамещение и фантазии о дешевых продуктах от отечественных фермеров. За эти годы рынок продовольствия окончательно прибрали к своим рукам агрохолдинги, защищенные от конкуренции связями с властью. И теперь они делают с покупателем все, что хотят. Экономисты Наталья Шагайда и Василий Узун (Центр агропродовольственной политики РАНХиГС) выяснили, что в 2016 г. на долю 100 агрохолдингов (0,5% общих компаний на рынке) пришлось 29%, а на 2,5% – больше половины всех сельхозактивов. Полпроцента агромонополий получили почти 60% всех инвесткредитов в отрасли, а 1% – уже две трети кредитов. Остальным аграриям досталось лишь 12,4% кредитов в отрасли. Ну и резонный вывод экономистов: «Бесконтрольная монополизация рынка крупными агрохолдингами сопровождается вымыванием малых и средних предприятий, что, в свою очередь, создает структурные ограничения для развития сельских территорий, обрекает их на стагнацию и, в конечном счете, замедляет рост АПК».
Центробанк на владельцев монопольных агрохолдингов повлиять не может – он в силах только ужесточать денежно-кредитную политику. В результате у людей не останется денег ни на что, кроме продуктов. «Сегодня, сообщает «РИА Новости», около 60,4% россиян отдают за продукты примерно половину ежемесячного дохода. У 16% на питание уходит почти весь заработок, а у 14,8% – примерно треть».
Статистически инфляция в этом случае, конечно же, снизится. А вот реальные цены на еду она не остановит, и люди по-прежнему будут ждать их дальнейшего роста.
Федеральная антимонопольная служба на прошлой неделе начала внеплановые проверки крупнейших ритейлеров на картельный сговор, исполняя поручение президента Путина. Мало того, ФАС готовит проект закона, регулирующий торговые наценки. Да, сети их повышают, но, говорят эксперты, от нужды: дефицит персонала, небольшие зарплаты, дорожающая логистика… А кроме того, огромное число посредников делят между собой маржу, и производителям продуктов с аграриями мелкими и средними достается не так-то много. Это всё следствие ручного управления. «Я не думаю, – говорит Нигматуллин, инвестиционный менеджер АО «Открытие брокер», – что закон будет слишком сильно занижать уровень наценки, потому что это может спровоцировать инфляционной шок. Так уже было в начале 90-х, что привело к дефициту».
И уж ничего, кроме улыбки, не вызывает, например, августовское заявление министра обороны Шойгу о том, что импортозамещение в скором времени в 2,5 раза увеличит долю отечественной продукции на рынке. Правда, министр умолчал, как он взбодрит замещение импорта в Росси и его остановит. Разве что выставит военные заслоны? Между тем, даже в пандемию, когда продукты в России ощутимо дорожают, в мире цены поползли вниз.
Вообще, в последнее время г-н Шойгу отличается на политическом поприще. То он заявляет о переносе столицы в Сибирь и строительстве там пяти городов- миллионников. То предупреждает, что самое страшное – внутреннее разложение общества и намекает, что его провоцирует Запад… А ведь верно: до минимума опустился интерес россиян к политике и оптимизм насчет сносного будущего. Что это, как не тлетворное влияние Запада? Официальные СМИ помалкивают о словоохотливости министра, однако она понятна: г-н Шойгу – «паровоз» №1 в предвыборном списке «Единой России», за которую, судя по опросу ФОМа, готовы голосовать 28%.
Теперь посмотрим, что при экстремальном росте цен делается с доходами. По Росстату, они, да еще реальные, после выплаты налогов, в июле выросли на 6,8%. Вроде – прилично. Однако Росстат помалкивает, что рост – догоняющий, не восполнивший падение за прошлые годы. По итогам полугодия реальные доходы выросли скромно – на 2,4%, ниже уровня 2019 года. Зарплата, в среднем, увеличилась на 5424 рубля. Однако прожорливая инфляция проглотила две трети добавки, оставив лишь реальные 3,3%.
Итог: Росстат оценил средний доход чуть выше 37 тыс., но большинство россиян таких денег не видит. Лишь 3,7% имеют от 100 тыс. в месяц, 8,1% – чуть больше 75 тыс. Ну а половина – до 27 тыс.
Дальше – хуже. Треть перебивается меньше, чем на 19 тыс., или на 633 руб. ($ 8,5) в день. Почти каждый пятый имеет ниже 14 тыс. На средние доходы купить сегодня можно 4,4 тыс. яиц, а в 2013 г. – больше 5100.
– У нас, – говорит академик РАН Абел Аганбегян, – 13% населения (почти 18 млн человек) имеют доход ниже прожиточного минимума, который в России без малого 12 тыс. руб. Это, по международным понятиям, даже не бедность, а нищета.
Пресс-секретарь Кремля Песков отказался комментировать журналистам нехватку денег у 75% семей, переадресовав их в Росстат и Минэк. Но Минэк в июле заложил в базовый сценарий обновленного прогноза стагнацию реальных зарплат: до 2024 г. они будут расти, как нынче.
Президент Путин майским указом 2018 г. поставил задачу к 2024 году сократить бедность вдвое. Но после начала пандемии вместе с другими целями нацпроектов сроки сдвинуты на 2030 г.
Но даже мизерный – на 2,4% – средний рост реальных зарплат поддерживает 10% самых высокооплачиваемых: почти до 165 тыс. руб. Как выяснили аналитики FinExpertiza, доля наименее оплачиваемых – 12,2 тыс. – впервые за 10 лет получилась ровно такая же: 10%. Потому что с 2019 г. зарплата в «богатой» группе выросла на 27,9 тыс., а в «бедной» – лишь на 1,7 тыс. И разница между ними, так называемый децильный коэффициент, достиг 13,5 раза, хотя раньше снижался. У пенсионеров инфляция и вовсе уничтожила всю индексацию. Даже по Росстату средняя пенсия замещает среднюю зарплату на 28% – это провал, уровень 2008 г.
Чтобы как-то продержаться, люди залезают в кредиты: по данным ЦБ, они достигли 24 трлн. За каждый третий придется отдавать более 80% заработка.
В августе Минтруд отметил: 82% за чертой бедности – семьи с детьми. Чиновники объявили о первой адресной поддержке, сократившей число бедолаг примерно на 3 млн. Методика определения остро нуждающихся включает не только денежные доходы, но и наличие недвижимости, автомобиля и т.д. Однако официальный представитель социального проекта Humanity Андрей Лобода предупреждает: деление малоимущих на такие категории «рискует показаться унизительным». Единственный выход – стимулировать рост человеческого капитала, увеличивая вложения в образование и поощряя предпринимательство. Но вот с этим у нас как раз не ахти. Доля доходов от предпринимательства сейчас 5%, но в 2013 г. была 7%, хотя доля бизнеса в ВВП пусть и мизерна, но всё-таки 20%. И, судя по планам властей, больше не предвидится…
К тому же эксперты усмотрели уловку Росстата: теперь показатель бедности рассчитывают, устанавливая прожиточный минимум не раз в квартал, а раз в год. И привязывая его даже не к мизерной потребительской корзине, а к медианному доходу, который вздувают богатые: на зарплаты им идёт 33,5% всех денег. Новая методика сработала: в I квартале 2021-го за чертой бедности было 21,1 млн человек, или 14,4% населения, а уже во II – 17,7 млн, или 12,1%. Но анализ экспертов показывает: доля бедных 7 лет крутится вокруг 14%, всё остальное – от лукавого.
Словом, ждать, что бедность в России в обозримом будущем хотя бы не охватит больше людей, вряд ли стоит. Беда ещё в том, что не увеличится рождаемость: в 2020 г. она оказалась минимальной за 18 лет, а за 7 лет сократилась на 26%.
Сергей Савельев, завлаб развития нервной системы Института морфологии человека РАН считает, что мы вошли в эпоху «биологического тупика»: «Ситуация перегрета... Когда еды не хватает, пытаются её как-то найти… Обычно, вы знаете сами, у соседа. Поэтому без потасовок, боюсь, не пройдёт…». Из погибших за год от насилия женщин 66% – жертвы близких.
Как можно победить бедность – об этом в следующий раз академик Аганбегян.
Юрий БУБНОВ
