НА ПОЭТИЧЕСКОЙ ВОЛНЕ
Какие сизые носы
Какие сизые носы,
Какие серые машины!
И кажется, что цвет мышиный
Привычней стал, чем след росы.
А до морозов далеко –
Чего же ты, прохожий, жмешься?
И, как на солнце молоко,
Вот-вот ты без него свернешься…
Не унывай, мой друг осенний
И миг пройдёт, и эта хворь,
Чтоб расплескаться снежной сенью
До самых-самых дальних гор.
И никогда не повторится
Тот первый снег во все года:
Он будет легким, словно птица,
Он будет золотом струиться,
Но быть, как первый – никогда!
Мысли…
Какое славное начало
У осени: шуршит листва
И, как бы странно ни звучало,
Болит немного голова
От запаха тяжелых яблок,
От жухлых листьев, а ещё
От солнца, что усталой рябью
Ласкает тополя плечо.
…Мне жалко осень. Яблонь соки
Весною ринутся вперед,
Но где и на какой дороге
Я встречу тот минувший год?
Бабье лето
Боже мой, откуда столько света,
Где вчера был серый полумрак…
Неужели это бабье лето
Так позолотило наш овраг?!
Каждую берёзку и осину,
И речушку, и валун на дне –
Та речушка вместо дали синей
Нынче видит золото во сне.
Все перепуталось под небом…
Все перепуталось под небом:
И шум дождя, и листьев жар…
Как будто кто горячим хлебом
Осенний воздух напитал.
Прошёлся заревом над лесом
И скрылся в серых облаках –
Сказать, что это были бесы,
Я не решаюсь впопыхах.
Они совсем другого рода,
У них и почерк не такой –
От них озябшая природа
Отнюдь не станет золотой!
Из непонятного «откуда»…
Из непонятного «откуда»
Приходит мысль, и человек,
Сгибаясь под ее причудой,
Ломает мерной жизни бег.
И Бог с ним, пусть башка хлопочет:
За мыслью – мысль, за светом – свет,
…А я сгораю дни и ночи,
Ища на первую ответ.
Я в Болдино ни разу не был…
Я в Болдино ни разу не был,
Живу в Тюмени круглый год,
Где голубое, в дырах, небо
Глядит на человечий род.
Что спит, как утка, под луною,
Потом бежит туда-сюда,
И если будет что со мною,
Возможно, вспомнит иногда:
Мол, жил такой, спешил куда-то,
Писал чего-то день и ночь
И был похожим на Сократа
Желаньем «воду не толочь».
А впрочем, ничего иного
В нем не было: дела-нужда,
Какие нынешней порою
У нас встречаются всегда.
Я в Болдино ни разу не был…
Живу в Тюмени много дней
…И буду жить - я здесь потребен,
То кровью чувствую своей!
Какое золото? Да полно…
«Какое золото? Да полно…
Остатки жизненной поры –
Я их топчу, и им не больно,
Как будто это не они!
А поэтические веси
Оставь потомкам на развод,
Когда анахронизма плесень
Совсем опутает народ».
Так думал я, шагая рьяно
Из чащи леса на простор,
И вдруг увидел у поляны,
Дышащий осенью костер.
Горело всё огнем лучистым:
Осины, липы и трава,
…А посредине, словно искры,
С берёзы сыпалась листва!
Средь рыжей чешуи березы...
Средь рыжей чешуи березы
Лежал огромный желтый лист…
Откуда он? Какие грезы
Оформил иллюзионист?
Где за версту, а то и за две
Не видно рослых тополей –
Они шумят за школой разве
Среди размеренных аллей.
Где строгое однообразие
И почва, может, хороша,
Но даже в самый яркий праздник
Тоскует тополя душа.
…И потому на склоне лета,
Когда надежды больше нет,
Он зашвырнул сюда лист этот,
Чтоб посмотрел на белый свет!
Свободен…
Они подстрижены так ровно,
Что кажется, земная твердь
По ним равняется – огромный
Простор теснее стал теперь.
…А рядом куст иного сорта,
Видать, забыли обкорнать
И он стоит страшнее черта,
Но я могу его понять:
Свободен он, как сто прибоев,
Как ветер, что летит в ночи
И, растревожив сине море,
Смиренно гаснет у свечи…
Свободен, будто вихри зноя,
Свободен, как мечты полет –
…И даже небо грозовое
Над ним торжественней поет!
Ну, вот и всё…
Ну, вот и все… В разгаре осень
И желтый лист, раскрыв ладонь,
Как будто снисхожденья просит
За предоставленную боль.
…Я обойду его сторонкой,
Я перепрыгну через жар –
Ведь он когда-то нитью звонкой
От возбуждения дрожал.
И всё… И никогда не будет
Ни в этом мире, ни в другом,
Который выдумали люди,
Сгорая страстью о былом.
Пинает листья ветер хмурый…
Пинает листья ветер хмурый
И гонит тучи с высоты…
Такая, знать, его натура –
Не видеть этой красоты.
Такие, знать, его привычки:
Гонять по небу облака
И подбирать к дождю отмычки,
Пока не задрожит рука.
Бездушный серый работяга…
Но он же наметает снег,
Чтоб утеплить бугор, как надо,
Где замерзает человек.
Мешки, мешки, куда ни взглянешь…
Мешки, мешки, куда ни взглянешь,
А в тех мешках горит листва…
Ещё вчера она живая
Под небом ласковым жила,
Ещё вчера она дышала,
О чем-то думала, поди,
И, может быть, предполагала,
Чего с ней будет впереди.
И это так её смутило,
Так затаилось в глубине,
Что пожелтела… Думы силы,
Видать, не дремлют и во сне.
Шлагбаум
Шлагбаум, будто длань лихая,
То вверх летит, то вниз падёт,
Народ окрестный убеждая,
Что он не зря свой хлеб жует.
Что, мол, приходится немало
Туда-сюда башкой крутить
И потому бы не мешало
Ему побольше заплатить!
…Но вдруг оказия случилась:
Сломался он, душой горя –
И ничего не изменилось
На территории двора.
Первый снег…
Как будто солью сыпанули
На ниспадавшую листву
И эта соль её согнула,
В кулак свернула на лету.
Она лежит, и соль не тает…
Она чуднее всех чудес!
…И вижу я, как угасает
Под нею рыжий взгляд небес.
Пели снежинки под валенками…
Пели снежинки под валенками
Задиристо и свежо –
Бежал я по улице маленький
И было мне хорошо.
И радостно… Честное слово,
За речкой, где ещё не был,
Барахтаясь в снежном покрове,
Купалось пёстрое небо!
Огромное, в синем свитере,
Яркое, как вокзал –
…Были бы живы родители,
Я бы им всё рассказал.
Предзимье…
Мороз сковал большую лужу,
А той, что меньше, пренебрег –
Наверно, не хватило стужи
На этот жалкий лоскуток.
Наверно, и морозу надо
Чуть-чуть обвыкнуть на земле,
Пообтесаться, чтобы радость
Доставить местной детворе.
Наверно… Всё меня волнует!
Мне часто снится: я бегу,
Глотаю солнце, что ликует,
И надышаться не могу.
И просыпаюсь, чушь какая…
Откуда эта беготня?
Видать, душа моя летает,
Совсем не слушаясь меня.
Какая странная картина…
Какая странная картина:
Зеленый лист и белый снег –
Навроде шалости у тына,
Хотя не вызывает смех.
Скорее жалость… Он держался
На тополе немало дней,
Совсем не думая сражаться
За место на ветви своей.
Совсем не думая… Но, может,
Он обещал всё претерпеть –
И лишь с началом зимней стужи
Увидеть снег и умереть…
Рождество
Я лежал, как будто на ладони:
Свет струился сверху и с боков –
Словно золотые мчались кони
На меня из рыжих облаков.
Сон, наверно… В нём всего случится:
Жизнь былинкой пролетит за миг
И умчится, словно в небо птица,
И растает, словно Божий клик.
И вернётся… Вон, стоит на горке
Мой отец, хотя не тот лицом,
Но я знаю, я сегодня зоркий –
Это он, Геннадий Кузнецов!
Что ушёл далёкою порою,
Мать позднее, но откуда свет,
Растопивший небо надо мною
На десятки, сотни тысяч лет?!
Будто солнце… Радостное чудо!
Как случилось это волшебство?
…И отец ответил ниоткуда:
– Колька, ведь сегодня
Рождество!
Как странно всё…
Как странно всё… Я понимаю,
Что у природы грязи нет,
Но вот иду, и мне мешает
Весенней влаги мутный след.
Наверно, вру… Начало марта –
Какая, всё-таки, весна?
Она сейчас, поди, за парту
Садится от глухого сна.
От зимней спячки… Дни и ночи
Она пытается гореть,
Да так, что жалко, между прочим,
В такое время умереть –
Я жить хочу! Шагать дорогой,
Слагать хорошие стихи,
Ну а когда устанут ноги,
Остановиться у реки:
Смотреть на небо, думать разом
Про облака и про года,
Про то, что у природы грязи
Нет и не будет никогда.
Ну, всё не так…
Ну, всё не так… Какого чёрта
Та неуёмная тоска
Суёт свою лихую морду,
Хотя и с виду не бойка?!
И мучит, мучит… Твёрдо знаю,
Что жизнь творилась и до нас
И потому в каком-то звании
Она проявится сейчас –
Когда умру… И воровато
Впиваюсь в думы, словно клещ –
Ведь вид осеннего заката
Так поразительно зловещ.
Борис СТАРОСТИН
