(Продолжение. Начало в №21)
Владилен Валентинович Никитин постоянно находился в открытом противостоянии генсеку с его неудержимой страстью к реформированию. Верховному Совету угодно было поставить в 1989 году Никитина во главе госкомиссии Совмина СССР по продовольствию и закупкам, несмотря на противление ЦК и Горбачева. Можно было бы не принимать это предложение, но посланец Тюмени не хотел отдавать это важное дело на откуп случайным людям.
На вновь образованную Продовольственную комиссию, утвержденную правительством, возлагалось совершенствование экономических отношений (в том числе между отраслями промышленности) разработка общесоюзных программ, вопросы научно-технического прогресса, формирование государственных фондов и госрезервов. Это по логике вместо ликвидированного «Агропрома» – единой организационной системы, соединявшей около 70 отраслей производства и видов деятельности. Однако в условиях, когда все вопросы, связанные с сельхозпроизводством, были переданы на места, когда Центр лишился возможности влиять на перераспределение продуктов, реализация поставленных перед Продовольственной комиссией задач представлялась довольно проблематичной.
Совсем не случайно возрастал эгоизм регионов, особенно прибалтийских и закавказских республик. Под крышей их государственности зашевелились личные интересы. В министерстве и госкомиссии то и дело фиксировали факты: такая-то республика задерживает поставки мяса, растительного и сливочного масла, круп и других продуктов в союзный фонд. Следом пришла другая проблема. На съезде народных депутатов витийствовали преподаватели техникумов, спортсмены, завлабы и лаборанты, а также представители других уважаемых, но мало согласуемых с законодательной деятельностью профессий. Далекие от земли, они подняли вопрос о немедленном возвращении ее тем, кто на ней работает, к введению частной собственности на сельскохозяйственные угодья. Они слово в слово повторяли настрой соловья перестройки. Пришлось Никитину объясняться с Горбачевым по поводу купли-продажи земли.
– Нарисованная мной картина состояния сельского хозяйства, перспектива обеспечения населения и армии продовольствием была далеко не безоблачной, – вспоминал Владилен Валентинович. – Говорил о сокращении капиталовложений, о потерях в энерговооруженности, о вреде непродуманных реформ системы управления отраслью. Судя по всему, сказал я, зреет еще одна ошибка. Принятие закона о купле-продаже земли, введение права частной собственности не имеет под собой ни экономической, ни тем более нравственной основы. Земля не должна быть товаром. Проблема не в том, кто хозяин земли, а в том, насколько эффективно на ней трудиться, в какой мере работающий на земле человек может распорядиться результатами своего труда.
Изъяны горбачевской реформы проявляются и по сей день. Сельского труженика правдами и неправдами лишают собственности на земельные наделы (паи), и он уже не волен распоряжаться результатами своего труда. Сотнями в год исчезают с карты страны села и деревни. Сегодня российские власти разными уловками пытаются удержать в селе 25 процентов населения. Тем не менее, эти ухищрения тщетны, поскольку российская пашня в значительной степени переходит в собственности латифундистов – собственников гигантских (более шестисот тысяч гектаров) сельскохозяйственных угодий. Там, куда они приходят с возделыванием монокультур, обезлюдиваются территории. Там помыкают сельскими тружениками, превращают их в бесправных работников.
Ныне, к примеру, чуть ли не вся Брянская область является «огородом» братьев Линников, краснодарская и ставропольская пашни принадлежат небезызвестному Александру Ткачеву, черноземная зона России – Игорю Худокормову и Вадиму Мошковичу, а еще есть евтушенковская «Степь»… И таких «феодалов» в стране насчитывается уже несколько десятков. По проторенной дорожке к власти они забирают из бюджета около 80 процентов поддержки (в виде субсидий и другой помощи), предназначенной для всех сельхозпроизводителей страны. Предприятия постепенно хиреют и банкротятся, после чего их скупают настоящие и будущие латифундисты. И хотя уже многие признают пагубность этого процесса, никто не собирается останавливать запущенную деградацию аграрного сектора экономики. Кто скажет, что Никитин был неправ?
Новый всплеск разговоров о сельском хозяйстве был вызван обсуждением платформы ЦК КПСС к XXYII съезду партии. Разрушившие всеобъемлющую и эффективную структуру «Агропрома» шли в наступление на недавно образованную Продовольственную комиссию и снова вели речь о неудачной схеме управления. Критиканство продолжало литься рекой. Да и было из-за чего. Хозяйственный год завершался неважно, производство не росло, продовольственные фонды формировались с большим напряжением. Увы, документ к съезду не учел конструктивных, реалистических позиций, высказанных Никитиным, и был принят в недопустимо рыхлом виде.
Еще одна жаркая схватка, связанная с продовольственной системой в стране, случилась на совместном заседании обеих палат Верховного Совета. Ответы на вопросы депутатов Владилена Валентиновича превратились в демагогический шабаш. Вопросы начались с провокационных выступлений прибалтийских и закавказских ораторов вперемешку с выпадами известных на тот момент политиков из пределов Садового кольца, похожих на Собчака, который кричал: «Когда накормите народ?». Целых два часа говорил Никитин о необходимости скорейшего решения социально- экономических проблем деревни, укрепления материально-технической базы сельхозпроизводства и перерабатывающей промышленности, об оттоке сельского населения в города, о дефиците рабочей силы в деревне, о недопустимости со стороны государства неуважительного отношения к сельскому труженику, сокращении фондов на дефицитные товары для Центросоюза, обслуживающего деревни, о прекращении внеочередной продажи легковых автомобилей победителям социалистического соревнования и о многом другом – назревшем, к чему необходимо изменить отношение. Никитин хорошо знал эффективные подходы к сельхозпроизводству и чуткому отношению к сельским труженикам.
– Но эти вопросы, – говорил Владилен Валентинович, – не решались. На фоне беспрерывных заявлений Горбачева о всемерном содействии и всенародном внимании к крестьянству сокращались поставки техники и капитальные вложения в строительство. Жителю села стало трудно купить не только автомобиль, но и стиральную машинку, холодильник, мебель… Мои выступления на пленумах, совещаниях, с других трибун результатов не давали. Я решил использовать еще один шанс – обратиться к президентскому совету. Конечно, странная, даже нелепая ситуация, когда первый заместитель председателя правительства обращается к совещательному органу при Президенте, состоявшему в основном из общественных деятелей, весьма далеких от деревни. Отношения совета с президентом были закрыты от посторонних глаз, но я учитывал, что обращаюсь не к официальным лицам и органам, а к лучшим представителям нации. Это был крик боли в тот момент, когда продовольственное обеспечение уже переходило в компетенцию международных посредников – мы все очевиднее зависели от импорта.
После ухода Никитина из правительства началось лавиноподобное падение отрасли, к доперестроечным достижениям которой мы не подошли и по сей день: кормим народ подчас поддельными продуктами. К сожалению, уникальный организаторский талант и бесценный опыт Никитина, приобретенный во время освоения нефтегазовой «целины» и подъема Тюменской области на качественно новый уровень, не был использован сполна. Он наряду с другими патриотами – политическими тяжеловесами и командирами отечественной экономики сдерживал страну к скатыванию в пропасть и угрозе потери суверенитета. Не секрет, что великое государство в результате перестройки постигла печальная участь. Выиграли от нее лишь страны Запада и Америка. Скажем, ресурсы СССР позволили только США забыть о кризисах и буквально процветать четверть века на фоне российской нищеты.
Валерий ИКСАНОВ
