ПАМЯТИ ПУШКИНА
Десятого февраля 1837 года в 2 часа 45 минут пополудни остановилось сердце Поэта. «Угас, как светоч, дивный гений, увял торжественный венок», – напишет о нем другой Поэт, тоже погибший в расцвете лет.
27 января (по старому стилю) Пушкин стрелялся на Черной речке с Дантесом и был смертельно ранен. Его друг и секундант Данзас доставил поэта домой, на набережную Мойки. Никита Козлов, слуга, бесконечно преданный Пушкину, на руках внес его в дом…
Друзья, не понимавшие его поведения перед дуэлью, не знавшие многих мучительных обстоятельств жизни поэта – травли, слежки, только после гибели Пушкина осознали, кого в нем потеряла Россия.
Опасаясь взрыва всеобщего негодования на похоронах, Бенкендорф, шеф жандармов, распорядился тайно, глухой ночью, отправить тело поэта на Псковщину.
«Кого же это так – точно воры вора Пристреленного – выносили? Изменника? Нет. С проходного двора Умнейшего мужа России», – с горечью напишет Марина Цветаева.
Лишь одному Александру Тургеневу разрешили проводить Пушкина в последний путь. С этого зимнего пути началось пушкинское бессмертие.
Как и 184 года назад, в день его гибели зазвонят колокола Святогорского храма, у алтарной стены которого находится могила. В церкви Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади в Петербурге – там отпевали поэта – пройдет панихида. У квартиры на Мойке, последнего пристанища Александра Сергеевича, у обелиска на месте дуэли соберутся петербуржцы. В минуты грусти бесконечно будут звучать стихи…
Пронзительные, как выстрел:
«Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид.
Восстал он против мнений света.
Один, как прежде…
И убит!» (М. Лермонтов)
Горестные, как разлука:
«Мучение застыло на челе –
Ни света, ни пристанища, ни крыши.
Нет для поэта места на земле,
Но, вероятно, «нет его и выше» (А. Городницкий).
Яростные, как война:
«Я мстил за Пушкина под Перекопом,
Я Пушкина через Урал пронес,
Я с Пушкиным шатался по окопам,
Покрытый вшами, голоден и бос…» (Э. Багрицкий)
Ироничные, как сам поэт:
«Он умел бумагу марать под треск свечки!
Ему было за что умирать у Черной речки» (Б. Окуджава)
Философские, как терзания Фауста:
«Кто знает, что такое слава!
Какой ценой купил он право,
Возможность или благодать
Над всем так мудро и лукаво
Шутить, таинственно молчать
И ногу ножкой называть?» (А. Ахматова)
Скорбные и жизнеутверждающие, как «Реквием» Моцарта:
«Не представляю Пушкина без падающего снега, бронзового Пушкина, что в плащ укрыт. Когда снежинки белые закружатся с неба, мне кажется, что бронза звенит. Не представляю Родины без этого звона. В сердце ее он успел врасти, Как его поношенный сюртук зеленый, железная трость и перо – в горсти» (Б. Окуджава)
В строках, обращенных к России, Пушкин метко и лаконично сформулировал закон неисчерпаемости великого художника. Гений для потомков – «вечно тот же, вечно новый…». Завершив жизненный путь, он оставляет миру свое наследие. Каждое поколение прочитывает его творения по-своему, будто впервые открывает для себя, порой вступает в споры с прежними интерпретациями, с позиций своего времени определяет художественную ценность произведений. Классик оказывается современником своих потомков.
В жизнь каждого из нас Пушкин вошел по-разному. Для кого-то он был (и остается!) недосягаемым божеством, кого-то заворожил сказками, кому-то проник в душу стихами о любви и дружбе.
Язык А.С. Пушкина признается всеми образцом простоты и ясности. Однако эта простота – кажущаяся, да и между XIX и XXI веком «дистанция огромного размера». Умеем ли мы читать произведения прошлого правильно, в соответствии с замыслом автора?
«Зима! Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь ..,» – пишет Пушкин в пятой главе романа «Евгений Онегин».
«Какой триумф по ничтожному поводу!» – иронически замечает критик А. Синявский, комментируя строфу.
Академик Д. Лихачев тоже задался вопросом: «Почему обновление пути по свежевыпавшему снегу связано у крестьянина с каким-то торжеством?». Вот что он пишет: «Если бы осенняя погода без снега простояла дольше, озимые погибли бы. Крестьянин торжествует и радуется снегу, ибо выпавшим снегом спасен урожай».
Оба исследователя не учли, в каком значении употреблен Пушкиным глагол торжествовать. А использован он в утраченном русским языком значении «праздновать, отмечать какое-либо событие».
Сейчас невозможно сказать: «Я торжествую завтра день рождения». Пушкин же не раз употреблял торжествовать в этом значении:
«Кому из нас под старость день Лицея
Торжествовать придется одному?»
Интересно стихотворение «Цветок», начинающееся строками: «Цветок засохший, безуханный Забытый в книге вижу я…»
В слове безуханный выделяется корень –ух-. Только в древнерусских памятниках можно найти глагол ухати – «нюхать, обонять», существительное ухание – «обоняние, запах». Современному языку они неизвестны. Но корень -ухесть в словах благоуханный – «ароматный, душистый», благоухать – «распространять аромат».
Каждый русский человек знает чудесные пушкинские строки:
«У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том,
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…»
Но не все знают значение слова лукоморье. Сказочная страна? Может быть. Тогда писать надо с большой буквы. Более убедительно другое объяснение. Лукоморье – извилистый морской берег или залив. Лука – это «дуга, кривизна». Отсюда лукавый – «хитрый, изворотливый, коварный». Слово лукоморье есть и в летописях, и в народных сказках. Сейчас вышло из живого употребления и встречается только в поэтической речи.
А вот пример из «Капитанской дочки». Комендант Белогорской крепости говорит Пугачеву: «Ты мне не государь, ты вор и самозванец!». Называя бунтаря вором, он не хочет сказать, что тот занимается кражами. В то время словом вор именовали преступника вообще. Подобных слов и выражений у Пушкина немало. Но это не значит, что мы уже не понимаем поэта. Надо просто иметь в виду, что язык развивается, меняются со временем грамматические нормы. И только исследования ученых как бы снимают со слова «пыль веков».
Поэзия Пушкина проста и сложна одновременно. Каждое слово в его стихах требует раздумий.
«Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва.»
«Два символа смерти и вдруг – «животворящая святыня»! Слишком часто мы остаемся равнодушными или даже почти враждебными к исчезающим кладбищам и пепелищам: двум источникам наших не слишком мудрых мрачных дум и поверхностно тяжелых настроений», – рассуждает Д.С. Лихачев. – Но зачем мы сами-то едем в Пушкинские горы? Разве не затем, чтобы поклониться гробу Пушкина и посетить сельцо Михайловское, которое для нас и в самом деле родное пепелище? И разве мы не возвращаемся из пушкинских мест обновленными духовно, с огромным запасом животворных впечатлений»?
НА СНИМКЕ: памятник А.С. Пушкину в Большом Болдино.
Ольга РАДУТНАЯ
