БЫЛЬ
Егор Кузьмич Сивцев, председатель правления сельскохозяйственного кооператива «Новый путь», в наипрекраснейшем расположении духа шествовал, нет, воздушно проплывал из конторы домой после удачной сделки. Впрочем, пока только «прорисованной», потому что заключил ее не окончательно. А говоря без затей, Сивков сочинил перед обедом в кабинете лишь договор о намерениях с одной известной нефтегазовой компанией, которая собиралась поднимать добычу углеводородов экологически безупречными молочными поросятами и свининой без химических прожилок, стимуляторов и антибиотиков.
В отношении прозрачных «намеков» Егор Кузьмич оказался особенным молодцом. Жена его, Екатерина Пимановна, ранним утром уехала в областной центр на добитом до первой группы инвалидности «УАЗике». О чем он не замедлил сообщить спецпредставителям компании. Те дружно возмутились, что такому ответственному человеку приходится гробить свое здоровье на старом автомобиле. И обещали уложить новые шпалы и рельсы на пути поисков взаимопонимания. «Все будет путем, – загадочно каламбурили спецпредставители, – будет тебе и зернокомплекс, и кормоцех, и… Словом, отечественный сельхозпроизводитель не должен ни в чем нуждаться». Затем принялись дружно ругать одноименную импортную продукцию.
Сивцев, не доходя до своего дома, заглянул по соседству к родственнику, восьмидесятилетнему деду Тишке.
Тот, завидев начальствующего племянника, встрепенулся воробьем на лавочке, согнал старческую ленцу и весь напрягся для гневной тирады.
– Егорий, народ дюже тобой недоволен. Как бы от твоего хамства худа не случилось. Перестань на людей тигрой кидаться… А не то они от тебя в «Новый рубеж» перебегут!
– А хрен с имя, деньжата нынче где попало не валяются, обратно на коленках приползут, – услышал дед Тишка в ответ.
Сивцев и в самом деле с односельчанами – бывшими колхозниками – с начала перестройки перестал здороваться. А зачем? Райкома и парткома нет – никто пальцем на высокомерие и грубость не указывает. После его матерных командных загибов даже самые крепкие мужики за угол смахнуть слезу ходили. Поэтому и назвал народ Сивцева за глаза Оруном Кузьмичем. Орал он по каждому поводу и без повода. Его терпели, потому как Сивцев слыл неплохим хозяиномкормильцем.
Егор Кузьмич бесцеремонно вырвал у деда Тишки районную газетенку-сплетницу. Любил он покуражиться, поиздеваться над отстающими хозяйствами, резануть про них правду-матку. Однако его внимание привлекла ИТАРТАССовская заметка из далекой Воронежской области, и он, похохатывая, громко прочел ее.
«Впервые за десять лет над полем сельхозкооператива «Новая нива» разбрасывал удобрения самолет. Весь день, заслышав рев его мотора, беспокойно крутил головой пасшийся в стаде бык по кличке Амбал. К вечеру летчики поставили свой АН-2 на площадку и уехали. Возвращалось домой и стадо. Вот тут-то и решил Амбал рассчитаться с обидчиком. Разогнавшись, он ударил рогами в хвостовое оперение, да с такой силой, что погнул его… На другой день авиаторам пришлось вызывать ремонтную бригаду».
– Во дела в Расее творятся – животина от техники совсем звереет, отвыкла! – воскликнул Егор Кузьмич. – А с другой стороны поглядеть, то память у ей, скотины, как у человека: обидишь зазря – непременно отомстит.
– То-то, – изготовился было дед Тишка вылить на племянничка кипяточку, но был остановлен натягиванием фуражки по самые уши.
– Не каркай, пень трухлявый!
– Вечером корову во двор загонишь, Екатерина в область уехала, а мне некогда – люди с Севера приехали, припозднюсь.
Тихон Фокеевич всю остатнюю силушку вложил в достойный ответ обидчику:
– Поганец ты этакий, над старым человеком измываешься! Иди, иди, полоскай отравой горло. Поди захлебнешься… Ирод!
К вечеру корова Зорька и дочь ее Белолика подошли к раскрытым настежь родным воротам.
Тихон Фокеевич заботливо смахнул для них литовочкой кошенинки с малиновыми клеверными головками, приготовил теплое пойло.
А ближе к ночи возле дома притормозил ярко-красный внедорожник с броской надписью «Мицубиси». Пьяненький Сивцев долго любовался презентом северных толстосумов. «А все-таки я молодец в отношении намеков, – снова похвалил он себя, – иначе бы такой красоты не имел». Загонять во двор автомобиль Егор Кузьмич побоялся, помня об обильных возлияниях. И, часто оглядываясь на автомобиль, прошел во двор.
Возле сарая привлекли внимание две головы крупнорогатого скота черно-пестрой породы с высокой долей голштино-фризской крови.
– Эт-то что за новость! – заорал Егор Кузьмич. – Дед совсем уже рехнулся, чужую скотину во двор загоняет!
Надо признать, домашним хозяйством председатель правления «Нового пути» совсем не занимался. С раннего утра до позднего вечера в производственных хлопотах. Корову Зорьку он точно признал, а вот про существование Белолики совсем не догадывался.
– Прочь скотина безрогая! – кинулся Сивцев с подвернувшимся дрыном на Белолику.
Телочка не могла понять, чего добивается от нее сердитый малознакомый хозяин. И только тогда, когда на ее неокрепшую спинку обрушился жестокий удар, выскочила за пределы двора. И долго стояла, роняя слезы, у закрытых ворот. На нее накатывались волны обиды, но где-то внутри зрел протест. Взыгрывала голштино-фризская кровь, гены которой хранили память о просторах американских прерий, лихих ковбоях.
Белолика, приняв боевую позу, саданула острейшими рожками обшивку чужеродного «Мицубиси». Через час внедорожник представлял собой сплошное решето.
Еще никогда Грыж не слышал с утра таких ругательств от председателя правления. Позднее люди видели, как по улице на выпаса неслась телка, а за ней на обезображенном ярко-красном внедорожнике Сивцев.
Чуть позже на околице притормозивший на повороте джип свалил в кювет бык-производитель по кличке Алимент. Орун Кузьмич выскочил из кабины и с ловкостью обезьяны забрался на одинокую березу. У него на глазах горел автомобиль, добытый, как он считал, своей особой мудростью.
К дереву подошел дед Тишка со словами: «На каждого грубияна найдется бык. Слезай, Егорша, будет, насмешил народ!».
Валерий ИКСАНОВ