ВЕТЕР СТРАНСТВИЙ
В НЕБЕСАХ
Последние совместные новогодние праздники мы с моей бывшей женой Еленой провели в Табе, городе на самой обочине Синайского полуострова, на границе Египта с Израилем. У меня остались самые добрые воспоминания об этих рождественских каникулах. Хотя начинались они не слишком удачно.
Наш чартер должен был вылететь в Шарм-эль-Шейх рано утром 31 декабря, с тем, чтобы к вечеру пассажиры уже успели прибыть в табские отели и подготовиться к новогоднему банкету. Но меня стали терзать смутные сомнения, уже когда мы ехали на маршрутке в аэропорт. Пейзажи за окнами терялись в густом белесом тумане, не хуже, чем в фильме «Мгла» по Стивену Кингу.
Опасения оправдались – выяснилось, что рейс, по случаю тумана и нелётной погоды, задерживается на два часа. Поначалу это нас не особо насторожило, мы были уверены, что туман рассеется с наступлением дня. Но этого не произошло ни через два часа, ни через четыре. И отлёт раз за разом всё откладывался и откладывался.
Мы пообедали в приаэропортовском кафе, прогулялись по окрестностям, а туман, несмотря на обнадёживающие прогнозы, так и не самоликвидировался и даже, кажется, стал ещё гуще. И только вечером, когда стемнело, наш самолёт, наконец, смог приземлиться и взлететь, ориентируясь на огни взлётно-посадочной полосы.
Новый год по московскому времени мы с Еленой встретили в небесах, пролетая над границей Сирии и Иордании (как пояснил пилот, поздравивший пассажиров по внутренней связи). Я отпраздновал его наступление, сделав добрый глоток коньяка «Арарат», купленного перед отлётом в дьюти-фри, и закусив поцелуем жены, ибо приготовленный для нас праздничный стол был очень далеко внизу – в одном из раскинувшихся под иллюминатором городов, облепивших, подобно светящимся многолапым паукам, бездонно-чёрную гладь, имевшую знакомые по географическим картам очертания северной оконечности Красного моря. Самолёт, переваливаясь с крыла на крыло, пошёл на посадку.
Аэропорт Шарм-эль-Шейха приветствовал незадачливых странников ярким светом электрических огней и маслянистыми ароматами восточных благовоний, которые потом неотступно сопровождали нас всё время пребывания на египетской земле. Было странно и необычно попасть прямиком из промозглой, туманной российской окраины в бархатную тёплую ночь, переполненную густыми летними запахами и многоголосым стрёкотом цикад. Почему-то именно этот стрёкот запомнился мне острее всего.
А ещё Египет встретил нас российским шансоном, которым арабский водитель «радовал» русских туристов в микроавтобусе на протяжении всей дороги через Синайский полуостров, до самой Табы. Такого забористого и уголовного шансона я не слышал даже в России. Видимо, арабы считают эти хриплоголосые надрывные напевы такой же неотъемлемой частью русской национальной идентичности, как балалайка, ушанка и дрессированные медведи на улицах городов.
В Египте было неспокойно, ещё не утихли отголоски недавней «арабской весны», свергшей пожизненного президента Мубарака, после которой в стране случилось что-то наподобие небольшой гражданской войны. Несколько раз наш автобус останавливали на блок-постах, под днище ему совали зеркало на предмет обнаружения взрывных механизмов, а в салон заглядывали мрачного вида бородачи с обмотанными платками-«арафатками» головами и с автоматами Калашникова, больше похожие на кинематографических басмачей или «романтиков с большой дороги», чем на военных.
Одна из таких остановок затянулась надолго. Я вышел из автобуса размять ноги. Окружающий пейзаж был до крайности колоритным – пятачок земли между каменистыми кручами, где находилась стоянка, освещался лишь неровным пламенем костра, полыхавшего в металлической бочке, а вокруг, между каких-то деревянных конструкций, напоминающих прилавки (может быть, это был какой-то придорожный базар?), тусовались пёстро одетые чернявые люди самого подозрительного вида.
По дороге я познакомился с мужиком, сидящим через проход от меня, типичным представителем российского среднего класса времён высоких цен на нефть. Тот оказался завзятым дайвером. Настолько завзятым, что летал в Египет предаваться любимому хобби не по одному разу в год. И сейчас он ехал на сборище таких же фанатов в одном из табских отелей. Дайверская тусовка собиралась регулярно, каждый раз на разных курортах, так что парень повидал и Хургаду, и Шарм-эльШейх, и поведал мне немало интересного про Египет.
Посмотрев на экран телефона, обнаружил, что пришло время Нового года уже и по местному времени, которое отстаёт от московского на два часа. По такому случаю я достал из сумки бутылку «Арарата», приложился и предложил попутчику. Тот сделал рукой отрицательный жест и, в свою очередь, протянул мне бутылку текилы. Поскольку я не знал, как взаимодействуют две эти субстанции в желудке, то предпочёл остаться при своих.
До Табы мы добрались чуть ли не под утро. Раскидав наших попутчиков по отелям, автобус, подвергнувшись очередной проверке на отсутствие бомбы под днищем, наконец высадил и нас у входа в огромный многоэтажный «Хилтон», коему предстояло стать нашим домом на ближайшую неделю. Новогодний банкет, конечно, уже закончился, до нас докатился лишь запоздалый его отголосок – в глубинах отеля несколько голосов нестройно горланили песни на немецком, насколько я понял, языке.
За малый бакшиш в несколько долларов администратор на ресепшене заселил нас, по его уверениям, «в самый лучший номер». Подскочивший к нам половой буквально вырвал из моих рук сумки и потащил их к лифту. У дверей номера пришлось вознаградить его двухевровой монетой. Вообще, чаевые на Востоке принято давать по любому поводу. Арабы очень радушны и угодливы, но за всё ждут вознаграждения. И расценивается оно здесь не как подачка или, упаси боже, взятка, а как знак благодарности и дружелюбия.
Оказавшись, наконец, в номере, мы с Еленой, уставшие от передряг последних суток, сразу завалились спать.
«ХИЛТОН ТАБА»
Разбудил нас яркий солнечный свет, льющийся в окна номера. Потянувшись, я встал с широкой постели и вышел на балкон. Администратор на ресепшене не обманул, номер действительно был хороший. Он находился на одном из самых верхних этажей отеля, вид оттуда открывался просто сказочный. Акабский залив, на берегу которого стоит «Хилтон Таба», лежал передо мной, как на ладони. Залив носит имя иорданского города Акаба, расположившегося на его побережье, который тоже был виден с нашего балкона. Впрочем, в Израиле этот же залив называется Эйлатским, потому что здесь же, по соседству, на самом острие клина, которым территория Израиля выходит к Красному морю, находится курортный город под названием Эйлат. Удивительно, почему египтяне не проявили патриотизма и не дали этому заливу собственное название, в честь Табы.
Вообще, северная оконечность Акабского залива – уникальное место, где сходятся территории сразу четырёх государств. С пляжа Хилтона в Египте можно видеть одновременно Израиль, Иорданию и Саудовскую Аравию.
Я потом любил сидеть на балконе и медитировать на воды залива с переливающейся ослепительным сиянием солнечной дорожкой. Несколько раз в день над ними разносились протяжные вопли муэдзина, призывающие правоверных к намазу. Призывы эти не были сколько-либо эффективны, за всё время пребывания в Египте я всего пару раз видел молящихся, да и те выбирали для этого действа какие-нибудь укромные уголки. То ли Таба была каким-то исключительно безбожным городом, то ли Египет в целом перестал быть консервативной мусульманской страной, каким его по привычке у нас представляют. В пользу последнего говорила и длина мини-юбок арабских певичек в клипах, транслируемых по египетским музыкальным каналам, которые мы несколько раз смотрели из любопытства.
Тем не менее восточный патриархальный менталитет из арабов пока ещё не выветрился. Наиболее зримо он проявлялся в том, что за всё время пребывания в отеле мы ни разу не увидели в штате его сотрудников ни одной арабской женщины, которые, видимо, до сих пор живут по принципу «киндер, кирхе (с поправкой на местную специфику – мечеть) унд кюрхе». На всех должностях, начиная от управляющего и заканчивая поварами, горничными, прачками, работали исключительно мужчины. И совершенно не похоже было, чтобы усатые горничные хоть сколько-либо комплексовали по поводу своего рода занятий. Это у нас, в снобской России, мужчина скорее повесится, чем станет заниматься «бабской» работой.
У египетских мужчин в этом сезоне была повальная мода густо лакировать свои волосы, зачёсывая их назад, на манер мафиози из гангстерских фильмов, и благоухать тяжёлыми, сладкими запахами ароматических масел (хотя, может быть, это не мода, а национальные традиции такие, не знаю).
Тягучими ароматами были пропитаны не только люди, но и все помещения, включая салоны автобусов. Временами начинало казаться, будто ими пахнут даже камни и морские волны.
Вечером, гуляя по берегу моря, мы набрели на палатку торговца маслами, и, на свою голову, в неё зашли. Плутоватый молодой египтянин, вероятно, пользовавшийся методами «цыганского» гипноза или техниками НЛП (больше я никак не могу объяснить произошедшее), впарил моей обычно разумной и рассудительной супруге целую партию своего товара (как потом оказалось, втридорога). Используя для впаривания порой совершенно абсурдные аргументы.
– А вот это духи с феромонами. Мужчина, который пользуется ими, неотразим для женщин… – сладкоголосо пел араб на хорошем русском языке, только с мягким восточным акцентом.
– Беру! – завороженно отвечала Елена. Я только поражался, с чего это моя обычно такая ревнивая жена вдруг решила пустить меня по рукам при помощи восточных духов.
Отошла от обаяния торговца она уже в номере. Но не бежать же было сдавать все эти пузырьки и курильницы обратно!
Привезённых из Египта масел потом хватило на подарки всем родственникам и друзьям и ещё осталось с избытком. А Елена с тех пор, гуляя по побережью, всегда морщилась, как от зубной боли, завидев палатку пройдошного торговца.
Прогулками по пляжам соседних отелей, вытянувшимся вдоль побережья, наше знакомство с Египтом и ограничилось. Когда пришло время выбирать маршруты для экскурсий, осторожная и предусмотрительнейшая Елена, напуганная слухами о бесчинствующих после «арабской весны» на египетских больших дорогах бандах и бедуинах, промышляющих киднеппингом, наотрез отказалась ехать в Каир и долину Гизы, к пирамидам. Так что было решено выбрать маршрут в другую сторону – в Израиль и Иорданию. Тем более что израильская граница находилась прямо под окнами отеля. Чтобы попасть на контрольно-пропускной пункт, достаточно было подняться на пригорок.
НА СНИМКЕ: отель «Хилтон Таба».
Роман БЕЛОУСОВ /фото автора/