НАШЕ НАСЛЕДИЕ
Действительно, какой в этом смысл? Тем более, если человек не живёт на земле предков, если родители разных национальностей. Если в России государственный язык – русский, а по планете триумфально шествует английский и обеспечивает межнациональную коммуникацию.
Проблема, вынесенная в заголовок, стала предметом осмысления межрегионального образовательного журналистского и исследовательского проекта «Медиаполигон: хранители языков». Он посвящен культуре коренных народов России, языку и традициям, языковым сообществам и их героям, журналистике и её связи с национальной культурой.
Участвовать могли все, кто интересуется темой, сохраняет языковое и культурное разнообразие России и хочет рассказать об этом важном деле.
Языковым активистам предлагалось написать о своей деятельности, помогающей языкам развиваться, жить, распространяться, а журналистам – о тех, кто этим занимается. Кроме текстов (от первого лица, интервью или репортаж, видео или фотоистория с описанием), надо было представить короткое сообщение в одну из рубрик трансляции: любимое слово на родном языке, байка или притча, необычный речевой оборот.
Тематической основой сообщений стали вопросы, предложенные авторами проекта. Вот некоторые из них: на чем сейчас держится национальная идентичность? Как она связана с территориальной? Насколько язык, которым вы владеете, сегодня жизнеспособен? Какие элементы культуры вы берете с собой в будущее, а что оставляете в прошлом? Влияет ли владение национальным языком на характер, мировоззрение? Почему хорошо быть представителем вашего народа? В каких ситуациях вы используете родной язык? Как в идеальном мире языки народов России должны быть встроены в обычную жизнь? Какие слова, грамматические или синтаксические конструкции есть в вашем языке, которых нет в русском и которые могут дать дополнительные смыслы и интонации? Если вы верующий, то на каком языке говорите с Богом? Что для языка могут делать сами люди, а для чего нужны какие-то инициативы сверху?
Десятки журналистов и языковых активистов из 25 регионов страны в течение трех дней создавали сюжеты о хранителях языка, писали о национальных культурах России. «Многие из этих материалов содержат как минимум по небольшому чуду, – такую оценку от имени редакции проекта дал главный редактор сетевого издания «Репортёр» Виталий Лейбин. – Не только журналисты и литераторы, но и активисты сумели рассказать впечатляющие истории, поразмышлять про собственную языковую и культурную идентичность, отрефлексировать проблемы сохранения национальных языков России».
Приведем несколько цитат из заметок о национальной идентичности разных народов.
– Наша национальная идентичность держится на единстве духа и помыслов, – говорит Александра Лесонен, участница Общества карельской культуры Viena. – Я думаю, сила моего народа – в лесном духе, северной аскетичности, умении работать и выживать в суровых условиях. Карел и лес составляют одно целое. Лес дает нам силу, пропитание, энергию. Настоящий карел уважает свою землю и ее плоды, любит воду и свою верную лодку, которая является такой же неотъемлемой частью его жизни.
Мы стремимся возродить карельский язык и культуру. К сожалению, на территории Республики Карелия титульный народ (численность которого сокращается день ото дня) теряет свой язык и родовые корни. Карельский язык встречает всяческие преграды на пути к своему заслуженному статусу – второго государственного языка в республике. Языковые активисты и неравнодушная общественность пытаются повлиять на эту ситуацию уже много лет. Мы по-прежнему верим в лучшее. Без языка невозможно сохранить целостность народа, культуру и традиции. Сейчас у нас есть целое «потерянное поколение», к числу которого отношусь и я.
– Сила телеутов, на мой взгляд, в том, что мы не оставляем друг друга в беде, помогаем в трудные моменты жизни. Когда кто-то умирает, то на похороны с пустыми руками не ходим: кто-то даёт деньги, кто-то приносит продукты. На поминки тоже приносят продукты: сок, конфеты, фрукты, печенье, колбасу, сыр, овощи, консервы. Мы всеми силами стараемся сохранить свою культуру, язык, традиции, хотя нас осталось совсем мало (чуть более 2-х тысяч человек), – сказала в интервью Тамара Якучакова, учитель русского языка.
– Я люблю осетинский язык. Испытываю к нему уважение. Для меня он родной, и из-за этого трудно обозначить, какой он. Например, сравнивая его с русским языком, который для меня тоже родной, мы находим такие отличия, как отсутствие уменьшительно-ласкательных суффиксов. Не может осетин сказать «рыбонька», «зайчик» и «золотце». Отсюда и некоторые черты менталитета. А может быть, наоборот: прежняя жизнь предков не инициировала появления таких слов, – размышляет Таймураз Бтемиров, переводчик интерфейса ВКонтакте на осетинский язык и создатель паблика «Осетинский язык для начинающих». – Осетинский гендерно нейтрален (нет категории рода). Слово Бог – «Хуыцау» – в отличие от русского или немецкого – не имеет рода. Кто сказал, что ложка – это «она», а стул – «он», если у предметов нет признаков половой принадлежности? Должны ли мы относиться к ложке как к женщине (чувствовать ее женскую сущность), а к столу – как к мужчине (ища в нем мужское естество)? Русский язык – это про чувства. Осетинский – про действия.
– Для бурятов национальная идентичность – это принадлежность к определённой группе людей со схожим менталитетом, верованиями, – рассказывает Оксана Жербанова, руководитель студии бурят-монгольской каллиграфии «Хараасгай». – Это люди, которые совершают аналогичные обрядовые действия и, конечно, говорят на одном с тобой языке.
У нас существует такое понятие, как тоонто нютаг, то есть это место, где захоронен твой послед. По нашим верованиям, целостность личности, души человека складываются из нескольких составляющих, и одна из них – это как раз связь с малой родиной, местом, где ты родился и вырос. Поэтому я считаю, что самоидентичность неотделима от определенной территории.
Иначе думает башкирка Гульназ Циммерман (Ишмурзина), сейчас живет в Германии, работает переводчиком:
– В нашем глобальном мире национальная идентичность уже не привязана к какой-либо территории. Она – в душе. Я чувствую себя гражданином мира, я везде своя и везде гость, уважающий правила хозяина. Мои родители ненавидят переезды – им по работе пришлось часто переезжать, а я – обожаю. Получается, по природе я – кочевник. Постоянная смена места жительства дала мне такой, скажем, опыт. Но я знаю, где моя отправная точка. Это – село Аскарово Абзелиловского района Башкортостана. Горы. Озера. Реки Кизил, Кутырзы. Скалы Караташ, Башмагоскан…
Языков в моей семье много: башкирский, русский, немецкий, дети изучают в школе английский и французский. В связи с этим хочу вспомнить слова ученоголингвиста Людвига Витгенштайна: «Границы моего языка означают границы моего мира». С каждым новым языком ты богаче еще на один мир, еще на одно мировоззрение.
– Считаю, что идентичность – это в первую очередь язык. Многие говорят, что удмуртский национальный код в особом, трепетном отношении к природе, в экологичности мышления. Это передается через фольклор. Именно поэтому устное народное творчество должно жить.
Удмуртская экологичность выражается и в манере кроя одежды – не должно быть ни одного лишнего лоскутка, и в движениях танца, и в словах песен. «…Каллен гинэ лёгиськисько, сяська медам чиг шуыса» (Легонько ступаю, чтобы цветок не поломался) – так поётся в одном из народных куплетов. Если забудется эта строчка, с ней уйдут в небытие целая философия, уклад жизни.
Когда я сравниваю венгерскую культуру в Трансильвании и удмуртскую в России, то появляется ощущение, что венгерская крепче держится за традиции: танцы, костюмы, музыку, кухню. Среди молодых румынских венгров очень популярно этно. В Удмуртии оно держится на бабушках, на женщинах: учительницах, клубных работницах, носительницах языка. (Дарали Лели (Елена Петрова) – писатель, режиссёр, общественный деятель. Специалист по работе с молодёжью в Арт-резиденции Ижевска).
Арпад Валдаж занимается финно-угорскими языками. Два года назад увидел фотографию своей прабабушки, которая жила в Саранске, и понял: он – эрзя. Сейчас Арпад ведёт блог на Youtube на эрзянском, переводит с редкого мансийского диалекта (кондинского), продвигает мансийского рэпера Bizzo, а также пишет песни на эрзянском и даже снял недавно первый клип со своей музыкальной группой.
– Мне нравится видеть связи между звучанием языка и менталитетом народа. На мой взгляд, отличительные черты всех финноугров – миролюбие, склонность больше делать самому и меньше убеждать в чем-то других. Для эрзян характерна сильная упёртость – как правило, положительная. Они всегда как будто бы держат в голове такую мысль: «Я буду жить так, несмотря ни на что, и убеждать меня бессмысленно".
Я чувствую, что эрзянский язык очень обнимающий и миролюбивый. По сравнению с эстонским он значительно теплее. Думаю, это связано с обилием буквы “е”, а также с большим количеством мягких согласных. Впрочем, эрзя сами очень добрые, поэтому язык с ними идеально сочетается.
А вот мансийский – это холодный и невероятно суровый язык. Хотя при всём этом он очень певучий благодаря удлинённым гласным.
Мне кажется, что тот, кто умеет думать на финно-угорском языке, ближе к природе. Это действительно спасает, когда ты уже погряз в бытовых конфликтах, устал от борьбы и тебе хочется покоя. Я иногда засыпаю только после того, как начинаю думать на финно-угорских языках.
Яркими подвижницами (сейчас таких называют языковыми активистами) стали две представительницы ненецкого рода – писатель Нина Ядне и режиссёр Анастасия Лапсуй. Они делают всё для того, чтобы люди других национальностей узнали легенды, песни, сказания древней земли – Ямала. Об этом рассказывает в материале «Вдохновлённые тундрой» журналист Виктория Пырирко.
Нина Ядне – писательница, журналистка и общественный деятель. В перестроечные времена избиралась депутатом РСФСР и СССР. Тогда же написала свой первый рассказ – «Мрна». С тех пор у неё вышло 15 книг, включая четыре фотоальбома, на русском и ненецком. Источник её вдохновения – сама жизнь ненецкого народа, которую она знает не понаслышке.
Анастасия Лапсуй тоже родилась на полуострове Ямал. Её отец был пастухом и по совместительству переводчиком в Красном чуме (учреждении культуры), знал русский язык.
В 1966 году после педучилища Анастасию Тимофеевну приняли на работу на окружное радио переводчиком. Тридцать лет выходила в эфир! Была корреспондентом, заведующей отделом национальных программ. Перевела на ненецкий язык сказки Пушкина. В содружестве с Анной Янгасовой и Еленой Пушкарёвой выпустила хрестоматию «Нюдякоця инзеленя» для детских дошкольных учреждений (впервые в истории регионального образования).
В документальное кино, которому она посвятила 30 лет, Анастасия Лапсуй пришла благодаря своему мужу, финскому режиссеру Маркку Лехмускаллио. Основной темой творчества избрала самобытную арктическую культуру малочисленных народов Севера. Единственного ненецкого режиссера знают во многих странах мира, ее работы не раз покоряли международные кинофестивали.
Каждый, кто подготовил материалы (о себе или о своем герое), имел возможность принять участие в итоговой мультимедийной трансляции, которая проходила на платформе Les.media. Избранные тексты войдут и в сборник проекта. Лучших медийщиков отметят призами, а троих победителей ждёт денежная премия.
«Открытый журналистский и исследовательский проект «Медиаполигон: хранители языков» проводился при поддержке проекта «Национальные литературы народов России», издательства «О.Г.И», Полит.ру, сетевого издания «Репортёр». Проект запомнился мне не только состязательностью пишущих и снимающих, но и возможностью поучиться. Его образовательная программа включала в себя тренинги о современной журналистике и блогинге, онлайн-конференции, вебинары, лекции и мастер-классы от федеральных журналистов, а также исследователей и языковых активистов из разных регионов страны.
Цель проекта – поддержать журналистику и публицистику на национальных языках, оценить текущую ситуацию в языковой и культурной среде народов нашей страны и всем вместе понять, как говорить на эти темы в медиапространстве, мне кажется, была достигнута. А что в сухом остатке?
Отмечая ежегодно Международный день родного языка, ООН снова и снова демонстрирует решимость защитить языковое наследие всего мира от насильственной глобализации с её неуважением к людям, к их языкам и культурам. Для этого следует объединить усилия «сверху» и «снизу», разработать программы возрождения речевой культуры и соответствующие законодательные акты. Нужна внятная государственная политика в отношении языка, какую в свое время проводила Франция. Помните, президент Владимир Путин объявил 2007 год Годом русского языка и потребовал от губернаторов «уделять его развитию самое пристальное внимание», а от правительства – «не жадничать и выделять необходимые ресурсы»?
Это относится не только к великому русскому языку. Язык меньшинства – это то же, что язык большинства, только с меньшим количеством пользователей. Любые родные языки являются уникальными, так как определяют людей с рождения, дают им своеобразный взгляд на мир, который никогда не исчезнет, независимо от того, сколько языков они изучат впоследствии. Нет «бедных» языков, есть языки, у которых меньше шансов на развитие.
НА СНИМКАХ: Нина Ядне на Дне оленевода; Анастасия Лапсуй.
Ольга РАДУТНАЯ /фото из личного архива героев/
