СУБЪЕКТИВНО
Итак, мы выяснили, что России так и не удалось хоть частью седалища сползти с треклятой углеводородной иглы. Напомню, что две трети ВВП страна получает от нефти, газа и продуктов их переработки. И доля сырья последние годы, увы, росла. Кормилица шибко подкачала: по данным холдинга «Ромир», 60% россиян говорят о кризисе в стране, и лишь 2% живут комфортно.
– Российская экономика устроена очень просто, – говорит Андрей Мовчан, известный финансист, основатель MovchansGroup. – Мы продаем за рубеж сырье, «немного приторговываем» металлами, лесом и оружием, а закупаем за границей сложную технику и потребительские товары. На современную продукцию в экспорте – машины и оборудование – пришлось всего 6,3%, причем ее продажи, по данным таможни, сократились как в весе (на 4,1%), так и в долларах (на 5%).
По силам ли России и дальше хотя бы не досыта кормиться за счет сырья? У аналитиков большие сомнения. Посмотрим сначала, что творится с нефтью. Здесь надо вернуться к мартовским событиям – я имею в виду сделку с
Организацией стран-экспортеров нефти (ОПЕК). Напомню, началось с того, что к началу марта коронавирус уронил мировую экономику. Ожидалось падение спроса на нефть в первом полугодии на 2 млн баррелей. Тогда Саудовская Аравия предложила всем странам-экспортерам дополнительно сократить добычу на 1,5 млн баррелей в сутки. Из этой «бочки» 500 тысяч баррелей падало на Россию.
Против сокращения добычи последовательно выступала только «Роснефть». Еще в декабре 2018 г. глава компании Игорь Сечин писал Владимиру Путину, что участники соглашения ОПЕК играют на руку нефтяникам США. Сделку по сокращению добычи глава «Роснефти» назвал «угрозой развитию российской промышленности». Надо сказать, что, безотносительно к марту, у ведущих отраслевых экспертов разные мнения по сделке с ОПЕК в принципе. Действительно, если монополия вредна внутри страны, то международная-то чем лучше?
– Моё личное мнение заключается в том, что для России в долгосрочном плане сделка с ОПЕК не выгодна, – говорит Марсель Салихов, директор Экономического департамента Института энергетики и финансов, научный сотрудник НИУ ВШЭ. – Когда вы принимаете какие-то ограничения, вы соглашаетесь с тем, что у других производителей будет возможность увеличить предложение.
Однако мартовская ситуация на фоне пандемии была вовсе не теоретической.
– России было выгодно сотрудничать с ОПЕК последние три года, – считает Михаил Крутихин, востоковед, партнер консалтингового агентства RusEnergy, другой ведущий эксперт этой сферы. – К тому же нам это ничего не стоило.
Министр энергетики Александр Новак постоянно заявлял о солидарности России с картелем и говорил, что Россия сокращает добычу. Однако это было неправдой, наши компании каждый год увеличивали добычу. При этом устное участие России в договоренности ОПЕК+ помогало повышать цену на нефть. И за эти три года Россия получила в бюджет дополнительные несколько триллионов рублей.
«Несколько» – это, по словам министра Новака, 6,2 трлн руб.
Но в ходе предмартовских переговоров с ОПЕК, снова пытаясь убедить президента Путина, Игорь Сечин, по словам
Крутихина, настаивал: надо бить конкурентов в самое больное место и резко уходить. Мол, соглашение с картелем вредит России, а сланцевых производителей США можно разорить, отпустив цены на нефть ниже $40.
– Когда 1 марта проходило совещание в аэропорту «Внуково-2», – рассказывал Крутихин «Новой газете», – Сечин говорил Путину то, что тому (президенту) приятно было слышать: мы будем великой энергетической державой, от нас все будут зависеть, мы всех поставим на колени… Остальные нефтяники либо головами кивали, либо молчали.
И, представьте себе, получилось у господина Сечина! Нет, не американских сланцевиков разорить, а, хлопнув дверью, уйти с переговоров с членами ОПЕК. А через два дня Саудовская Аравия нанесла России ответный удар, объявив о полном снятии ограничений с добычи и резком снижении цен. Чуть ли не до $10 на короткое время! А вслед и зарплата россиян в долларовом исчислении потеряла 10%.
– Игорь Сечин руководствовался неверными представлениями о последствиях разрыва сделки России и ОПЕК+, – говорит Крутихин. – Низкие цены не приведут ни к исчезновению конкурентов в виде американских сланцевиков, ни к подрыву позиций Саудовской Аравии.
Правительство Медведева, по словам Крутихина, сдерживало аппетиты Сечина: ему не разрешали финансирование из ФНБ, задерживали решение по льготам для мегапроектов. А господин Новак – фигура несамостоятельная. К тому же у премьера Мишустина очень хорошие отношения с Сечиным. Его позиции в правительстве очень сильно укрепились, он стал в значительной степени определять политику в области нефти. Но стратегия Саудовской Аравии с другими экспортерами в том, чтобы завоевывать рыночные ниши. А России, у которой есть фиксированные рынки и падающая добыча, стоит сохранить объемы для внутреннего потребления.
– Отказываться от сделки с ОПЕК было ошибкой, – считает и Марсель Салихов. – С точки зрения ситуации на мировых финансовых рынках, скоординированное сокращение добычи на несколько месяцев имело смысл. Начало ценовой войны в таких условиях приведет к последствиям, которые мы сейчас и видим. В долгосрочной перспективе цены останутся примерно на уровне 30–40 долларов. Для России это означает девальвацию рубля, рост инфляции, падение на фондовом рынке. Видимо, будет экономический спад.
Катастрофическое падение рубля стало первым событием в жизни нового правительства, но – не шоком. Народ, дескать, перетерпит, а «Роснефть» между тем снижала издержки, ведь они в рублях. Большую часть недополученных доходов у компании все равно изымают налогами, а подешевевшая нефть – отличный повод попросить и получить новые льготы.
А как насчет бедных сланцевиков? Разорила их Россия?
– Для этого, – говорит Максим Авербух, директор Института прогнозирования конъюнктуры сырьевого рынка, – надо бесконечно долго (по сути, всегда) держать стоимость нефти ниже 40 долларов за баррель. Инвестиционно-производственный цикл настолько короток (от решения выделить средства на бурение до добычи первого барреля из новой скважины проходит всего несколько месяцев), что любой рост стоимости барреля выше 40 долларов тут же обернется скачком добычи сланцевой нефти в США. Заморозка и расконсервация сланцевой скважины технологически значительно проще и дешевле, чем скважины с т.н. «конвенциальной» (т.е. обычной) нефтью.
С другой стороны, уже сейчас треть сланцевой нефти добывают крупные нефтяные компании. По итогам года эта цифра может приблизиться к половине. На волне проблем с финансированием и снижением стоимости акций сланцевиков на десятки процентов, обладающий гигантским кредитным ресурсом нефтяной «крупняк» просто продолжит скупку сланцевых активов. Дональд Трамп, защищая нефтедобычу США, уже высказался за предоставление сланцевым нефтекомпаниям госкредитов и налоговых льгот, а также за ограничение импорта нефти в рамках закона о демпинге.
Словом, очухавшись, Россия вскоре вынуждена была обратиться к Саудовской Аравии с повинной и сокращать добычу. Но вот нарастить её в августе с переходом на второй этап соглашения с ОПЕК будет непросто, если вообще получится. У Саудовской Аравии нефть фонтанирует, сама идет, а в России таких скважин раз-два и обчелся: меньше 2%, а 82% – станки-качалки. Уже сегодня эксперты предрекают, что нефтяники в этом году лишатся примерно 10% мощностей: остановленные скважины зарастают парафином, а на Севере замерзают. Запустить их обойдется втридорога, да и то – не все.
– По официальным данным, – говорит Крутихин, – 70% российской нефти – трудно извлекаемые запасы. Чтобы разрабатывать эти месторождения, нужна устойчивая цена в 80–85 долларов за баррель. А 30% у нас – легко извлекаемая нефть с не очень высокой себестоимостью. Когда цена падает, рентабельными становятся относительно небольшие объемы нефти. Их досасывают всеми средствами. Если компания приходит на новое месторождение, то с момента, когда она начинает тратить деньги на проект до начала окупаемости вложений нужно от 7 до 15 лет. Кто будет ждать столько?
Промежуточный итог таков. Министр Новак говорил, что России комфортно при цене нефти в $50. Парламент, принимая бюджет на 2020-й и до 2023 года, заложил среднегодовую цену нефти $57, а уровень отсечения, сверх которого валюта должна была пополнять Фонд национального благосостояния, в $42,4. Однако гладко было на бумаге… В жизни, как я уже писал, бюджет пришлось резать. Чтобы Минфин, не залезая в долги и в ФНБ, свел концы с концами, посчитали в Альфа-банке, нефть в 2020 г. должна стоить $67, а она болтается чуть выше $40. Дирижеры рынка сыграли свою мелодию.
Хотя по итогам мая наша нефть вроде подорожала на 70%, экспорт её упал на невиданные 15%. И казне досталось столько, как если бы нефть стоила чуть больше $24. Почему? С одной стороны, саудовцы снижали цену, с другой – недобитые сланцевики США на 25% увеличили поставки в Европу, занимая нишу, освобожденную Россией в рамках сделки с
ОПЕК. С третьей – Литва, Финляндия и Польша сокращают закупки российской Urals… Чтобы как-то выкрутиться, ЦБ резко увеличил продажу дорожающего золота. Однако замена черного золота настоящим – это как мертвому припарки… Вот и лежит промышленность в зоне рецессии после рекордного провала в апреле и мае.
– Российская экономика «свирепа», – слегка утрирует Яков Миркин, завотделом рынков капитала ИМЭ-МО РАН. – На 146 млн человек за год в стране производится 744 детские коляски, одна юбка на 26 женщин, одна пара носков на человека, один электрический чайник на 500 с лишним семейств и 3-4 доллара вычислительной техники на душу населения.
Наивные чиновники Минэка в конце мая представили правительству довольно мрачный прогноз: дешевая нефть на продолжительный период, солидный провал экономики, а следом – реальных доходов населения.
И 9-триллонная дыра в бюджете. Кабмин дважды отклонял такой пессимизм. И что же?
Даже всегда оптимистичный ЦБ в конце июля тоже выступил пессимистом. В блоге маркоэкономических прогнозов регулятор написал, что несмотря на подорожавшую выше $40 нефть и меры поддержки, которые президент Владимир Путин оценил как «беспрецедентные», россиянам придется сократить потребление на 6,2–7,2%. Это в 2-3 раза хуже апрельской оценки ЦБ. Вернуться к прежнему уровню покупок люди смогут только в 2022-2023 годах. Экономика лежит на дне, из России ускоряется отток капитала.
– Модель, основанная на извлечении нефтяной ренты, – написал недавно в «Коммерсанте» глава Счетной палаты Кудрин, – уходит в прошлое.
Но за нефтяной рентой по этому адресу отправилось и «наше всё» – Газпром. Об этом в следующий раз.
Игорь ОГНЕВ /фото из открытых источников/
