Озеро, где я надеялся найти удачу, с неохотой впустило меня в сердцевину камышовых трущоб. Многослойные пласты плавника шевелились и двигались вокруг меня. За спиной с журчаньем лопались пузыри болотного газа. Потоки желтой мути и тины устремлялись вслед за мной.
Птица еще кричала в камышах, но уже не чувствовалось ее былого напора с северных широт. Даже через камуфляж слышал, как гулко бьется сердце. Ветер холодил щеки. Хлопья снега ложились на плечи. Местами толкался лед, он ломался подо мной со звоном и треском и пластинами вставал на ребро.
– Какая нужда погнала тебя в это болотное логово? – спросил я себя, но тут же оправдался: – Это же спортивная охота!
Добыл пару уток. Первым был селезень. Он так разжирел, что еле взлетел с воды. Вечерело. Розовый полог зари выгорал и уже начинал сереть. Ночь побеждала, поглощая свет уходящего дня медленно и неотвратимо. Замолк сорочий стрекот по лесам, последний раз окликнули равнину лебеди. Я проводил взглядом их колеблющийся, вытянутый в две линии строй. Во главе угла шли вожаки, серый молодняк замыкал его фланги. Волнообразно взмахивая крыльями, птицы растворились в бесконечном степном просторе.
С глухим стуком я уронил на веранде добытых уток, чувствуя, что вся моя спина еще в холодном поту, и долго потом прижимался ознобленным телом к печному греву. Хорошо в такие минуты возвращаться в закоулки своего прошлого. Жажда жизни и проблески счастья определяли его. Ужинал разогретым бульоном из дикого мяса.
В прихожей лежало ружье. Чтоб стволы его не отпотели, завернул их в шубу. Им тоже надо было отойти от холода. Утром пошел дождь вперемежку со снегом, но наперекор логике я опять уехал в поля.
Юрий БАРАНОВ, Армизонский район.
