СУБЪЕКТИВНО
Как только чиновники начинают говорить о нацпроектах, так разве что не клянутся, будто, несмотря на все недостатки, этот инструмент улучшит жизнь россиян. Правда, мне тут же вспоминается русская поговорка: обещанного три года ждут. Но боюсь, что в поговорку нынче придется вносить серьезные коррективы. Тремя годами явно не обойтись.
В октябре Институт Гайдара и РАНХиГС сообщили, что финансирование госпрограммы «Комплексное развитие сельских территорий», утвержденной всего полгода назад, урезано в 4 раза. Правительство предписало ведомству выделить на эту программу триллион рублей до 2025 г., в паспорте госпрограммы вроде бы фигурируют 433 млрд на ближайшую 3-летку. Но – не верь глазам своим! «По факту в федеральный бюджет заложили только четверть анонсированного», – говорит Василий Узун, главный научный сотрудник лаборатории аграрной политики Института Гайдара. То есть в 2020 году финансы урежут вдвое, а в 2021–2022 годах аж впятеро.
Между тем основные цели госпрограммы – сохранить долю сельского населения на уровне не менее 25,3%, довести соотношение располагаемых ресурсов сельского и городского домохозяйств до 80%, повысить долю общей площади благоустроенных жилищ до 50%. Теперь на этом всём можно ставить крест.
Интересное кино получается. Чиновники мотивируют финансовое харакири госпрограммы её конкуренцией с нацпроектом «Демография», который должен остановить естественную убыль населения. Да, две трети россиян живут в городах. Но это вовсе не значит, что следует усиленно стимулировать перекачку людей из села. Тем более что наши города – это наследие СССР – малопригодны. Ну, а запустение огромной страны – эта становящаяся явью угроза пострашнее агрессии НАТО, которая случится разве что в снах горстки высших чиновников. Скорее всего, именно они финансовой удавкой сделают с Россией то, чего нет в планах НАТО. А попутно – как же без этого на Руси! – выделенные на нацпроекты деньги, по выражению главы Росфинмониторинга Чиханчина, исчезают в неизвестном направлении. Ведомство выявило около 3 тысяч исполнителей «с признаками сомнительных операций». Попросту говоря, за январь – октябрь украдено более 130 млрд, каждый десятый рубль. А за рубеж вывели 522 млрд.
Деньги исчезают, а страна ускоренно катится в демографическую пропасть. Только что Росстат объявил: за январь – октябрь 2019 г. естественная убыль – превышение умерших над родившимися – составила 259,6 тыс. человек. По итогам года потери станут рекордными за 11 лет. Приток мигрантов в этом году удвоился, но полностью естественную убыль не компенсировал.
– Негативная тенденция начнет меняться в 2023–2024 годах, – заявила вице-премьер Татьяна Голикова.
Правительство, та же Голикова, грешит на то, что большинство женщин рожает впервые в 25–34 года, что сокращает возможности иметь вторых и третьих детей. Однако, что именно изменит ситуацию через 3–4 года, об этом чиновники помалкивают. Беда России в том, что причина катастрофы с коренным населением вовсе не одна. Голикова говорит, что смертность снижается, правда, медленно. Но вице-премьер оперирует общей статистикой, а дьявол, как всегда, в деталях, то есть в регионах. А вот тут в пору за голову хвататься.
Ускоренно вымирают 69 из 85 субъектов РФ. В каждом девятом ситуация близка к полноценной демографической катастрофе: 10 регионов с 1989-го по 2017 год потеряли больше 20% жителей. На первом месте Мурманская область – сокращение на 34%, на 15-м месте – Ярославская: минус 14%. Сельская местность постепенно превращается в мертвую зону. Население там к 2019 году осталось 37,3 млн, а к 2050-му, прогнозирует ООН, будет 22,1 млн, на 14 млн меньше.
Объективности ради уточню: сельская местность пустеет не только из-за высокой смертности. Людей гонит в города безработица и неустроенность жизни. Вроде бы в феврале правительство утвердило «Стратегию пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года». Закроем пока глаза на то, что 5-летний срок действия документа – никакая не стратегия, а тактика. Но бог с ним, важно то, что в качестве первейшего приоритета значится, например, «опережающее развитие территорий с низким уровнем социально- экономического развития, обладающих собственным потенциалом экономического роста, а также с низкой плотностью населения и прогнозируемым наращиванием экономического потенциала». Но мы видим, как правительство следует своему же документу: вчетверо урезает финансирование соответствующей госпрограммы! Зачем тогда воду мутить?
Подозреваю, что в стране сами собой действуют противоречивые течения. Дело в том, что еще два года назад, на очередном Питерском экономическом форуме, г-н Кудрин, тогда еще глава ЦСР, выступил с пламенной речью о формировании в России 20 крупнейших городских агломераций «для того, чтобы оставаться конкурентоспособной на мировой арене». Эти города «должны стать сосредоточением технологий, интеллектуального потенциала, социального капитала и качества жизни». К 2025 году, обосновывал свою идею Кудрин, «60% мирового ВВП будет производиться в 600 крупных городах, а в первых ста – 35%. В США первых два города создают 13% ВВП страны, в Западной Европе – 9%", – проиллюстрировал он. А у нас Москва и Питер имеют 27% ВВП России». Однако тот факт, что две наши столицы вдвое опережают двух американских собратьев – повод вовсе не для восторгов: они успешно обирают регионы, чего нет нигде в мире.
Между тем один из фундаментальных принципов устойчивости экономики (не путать с нашей стабильностью) сродни угасанию – она должна иметь определенные пропорции крупных, средних и малых компаний. Перекос в любую сторону чреват неприятными последствиями для всей страны. Представьте себе слона на двух ногах: одна – госкорпорации, вторая – гигантские агрохолдинги. Две следующие – хилый малый и средний бизнес, а также фермеры, которых по пальцам перечесть. Как вам эта «устойчивая» конструкция?
В конце ноября вице‑премьер Гордеев докладывал президенту Путину, что в 2019 году получен хороший урожай практически по всем культурам: «По экспорту ожидаем 24 млрд долл.». Однако в декабре эксперты РАНХиГС в ходе Всероссийской сельхозпереписи обнаружили, что бурный рост аграрного сектора не за год, а за 10 лет, которым гордились чиновники от мала до велика, этот рост оказался фейком: на 30% «приписками» и ошибками статистики. На самом деле сельхозпродукции меньше декларируемой на 542 млрд руб., а темпы роста за 2012– 2017 годы вдвое меньше отчетных: 8,7% вместо 20,4%. Даже картошки за 17 лет выкопали на 42% меньше «статистической»: то есть сбор не растёт, а падает.
Министр Гордеев доложил Путину в октябре, что общий объем господдержки аграриев в 2019 году 318 млрд: «Это на 20% больше, чем в прошлом году. Мониторинг показывает, что 99% будут доведены до сельхозпроизводителей до конца года». Однако эксперты утверждают, что все деньги достанутся крупным агрохолдингам, а фермеры остаются на бобах. Более того, рабочие места не прибывают, а убывают.
«Банки отчитываются, что кредитовали 4% фермеров, но это же смехотворно мало! – говорит гендиректор Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельхозкооперативов России Сергей Балаев. – В нашей ассоциации кредит не смог получить ни один фермер. Но даже если вы произвели сельхозпродукцию, вы не можете ее продать! Любой крупный агрохолдинг выходит в торговые сети, а фермеров к ним на шаг не подпускают. Запретили торговать в палатках и в автолавках. Что касается оттока населения, то рабочие руки в городах сейчас востребованы, а большие зарплаты на селе можно получить только в тех же агрохолдингах. Современную технику, которая действительно вытесняет рабочие руки сотнями, они берут в лизинг, а фермеру денег дай бог хватит на одну втулку от трактора».
– Наше исследование показало, что чем выше в субъекте Федерации доля холдингов в объеме производства сельхозпродукции, тем активнее там сокращается население, – говорит Василий Узун. – Та же закономерность и с занятостью: где выше доля холдингов, а больше тех, кто потерял работу (до 20% за 10 лет). И еще один негативный фактор – холдинги очень активно вытесняют малый бизнес и влияют на личные подсобные хозяйства (ЛПХ). Например, в Белгородской области, где работает больше всего холдингов, у населения не осталось ни одной свиньи.
Вертикально выстроенные чиновники частенько кивают на опыт Китая, но этим всё и кончается. А зря. Не грех кое-что позаимствовать. Например, реформы Дэн Сяопин начинал не с города, с села: как можно скорее накормить и одеть народ, потеснить бедность. В 80-е годы 250 млн из 1 млрд китайцев прозябали в бедности ($5 в месяц), а в 2010 г. осталось 24 млн, или 2% населения, хотя порог бедности сегодня – $30 в месяц. Даже ООН назвала это «беспрецедентной победой над нищетой в современной истории».
Вытянут не только аграрный сектор. Китайский феномен – поселково-волостные предприятия, которые дают более четверти промпродукции КНР и столько же экспорта. Причем без бюджетных инвестиций! Многие заводы, выпускающие телевизоры, автозапчасти и прочую технику строят на дешевой сельской земле цехи, а современное оборудование привлекает местную молодежь. Эти предприятия стали главным источником средств модернизации аграрного сектора, строительства школ, больниц и прочей социалки.
Но главный урок для нас: если недавно на селе жило 900 млн, а в городах, в том числе малых, – 400 млн, то теперь, соответственно, 700 млн и 600 млн. Но поскольку сохраняется 3-кратный разрыв в средних доходах села и города, то Пекин пошел на небывалый шаг: сельхозналог отменён полностью. Наш Минфин лопнул бы от жадности…
– Аксиомой является положение о многоукладности аграрной экономики, где огромную роль имеют семейные формы, – говорит Александр Петриков, академик РАН, директор Всероссийского института аграрных проблем и информатики. – Сельское хозяйство многофункционально: производит не только продовольствие и сырье для промышленности, но и важнейшие общественные блага: социальный контроль над территорией, сохранение исторически освоенного ландшафта, традиционную культуру, что укрепляет геополитическое положение страны, удовлетворяет социально-духовные и рекреационные потребности общества. И если корпоративные формы аграрного производства нацелены по преимуществу на производство продовольствия и промышленного сырья, то семейные – на производство общественных благ.
Да, ВВП страны – важный показатель. Но это вовсе не значит, что для его увеличения стоит пускаться во все тяжкие. Даже опустынивать огромные сельские территории…
Игорь ОГНЕВ
