СУБЪЕКТИВНО
Продолжение. Начало в № 38.
Вместе с академиком РАН Абелом Аганбегяном продолжим разбираться в причинах, заведших экономику, а вместе с ней и население, в болото. Так определил нынешнее плачевное состояние не кто-нибудь, а завзятый оптимист Максим Орешкин, глава Минэка. Послушаем и советы ученого о том, как из этой мути выбираться.
Напомню: важным условием роста экономики и благосостояния людей ученый считает ежегодную и солидную прибавку инвестиций в основные фонды – в машины, станки, оборудование. Старея, они требуют постоянного обновления, а инвестиции дважды ускоряют экономику. «Первый – в момент вложения, – поясняет академик. – Начинается большая стройка, приезжают жить инженеры, рабочие, везут материалы… Все это работает на рост ВВП. Второй раз (и более существенно) инвестиции сказываются в среднем через четыре года, когда основные фонды начинают выдавать продукцию. Отсчитайте 4 года от 2013-го назад – был кризисный 2009-й. Тогда инвестиции в основные фонды как раз упали на 15%, поэтому в 2014-м они сократились, меньше произвели продукции и услуг. Небольшой рост экономики мог сохраниться, если бы инвестиции росли на 8–10%, как в прошлые годы. Однако они упали до нуля. И в этом основная причина перехода к стагнации».
Повторю диагноз ученого: ежегодный рост инвестиций на 8–10% поддерживает лишь небольшую прибавку ВВП. Однако в конце сентября, совещаясь с членами правительства, президент Путин заявил: «В соответствии с прогнозом, в 2021 году прирост ВВП должен превысить 3%, то есть как мы и ставили задачу, должен быть выше среднемировых [показателей]. Но, чтобы эту задачу решить, необходимо добиться перелома в части инвестиций в основной капитал: их прирост должен увеличиться более чем в два раза – с текущих 2% до 5% уже в следующем году. Это непростая, амбициозная задача».
Ну, если прирост в 5% – «амбициозная задача», значит так и будем прозябать в болоте, поскольку умножение инвестиций вдвое, до 10%, лишь слегка подталкивает экономику. Впрочем, большой вопрос: сумеет ли правительство дотянуться до «амбициозной» цели, поставленной президентом? Я уже цитировал слова Аганбегяна, что «дружно, как по команде» в 2013–2015 годах почти на треть сократили инвестиции госкорпорации. На четверть урезали инвесткредиты госбанки, а за ними числится 60% активов сектора. Тянет экономику вниз и сокращающийся бюджет государства, если его считать не в номинальных рублях, а в постоянных ценах, то есть за вычетом инфляции. На 20–25% снизились экспорт и импорт. Лишь частный бизнес увеличил инвестиции на 10%, но это не украсило общую ситуацию, итожит ученый.
Безрадостный мазок в картину, нарисованную Аганбегяном, добавили эксперты «Центра развития» Высшей школы экономики. Оказывается, каждый четвертый инвестированный, по данным Росстата, рубль – из области миража. Это результат математических досчетов, а не реальных данных. Если же не злоупотреблять математикой, то вместо 0,6% роста, нарисованных Росстатом, получим сокращение инвестиций на 1,1%.
И вот – результат: в сентябре промышленность поставила 10-летний рекорд падения. Индекс деловой активности IHS Markit в производственном секторе рухнул с 49,1 до 46,3 пункта. Выпуск и инвестиции в новое производство обвалились рекордно с апреля 2009 года на фоне сжатия спроса внутри страны и на внешних рынках. Экспортные заказы на российскую продукцию сократились максимально за три года: предприятия столкнулись с потерей старых клиентов и сложностями с привлечением новых. Промышленники сокращают закупки сырья, распродают запасы готовой продукции и второй месяц подряд урезают штат. Причем темпы падения занятости – рекордные с мая. «Это явный путь к рецессии», – говорит старший аналитик ИАЦ «Альпари» Анна Бодрова. Деградация операционной среды в России стала самой резкой более чем за десятилетие, констатирует Markit.
– Это оказалось неприятным сюрпризом, – говорит главный экономист РФПИ Дмитрий Полевой, – консенсус-прогноз, как и Росстат, предполагали рост деловой активности.
– Следующий фактор, – перечисляет Аганбегян, – снижение доходов населения, продолжающееся 6-й год, за исключением 2018-го, когда наша умелая статистика показала рост на 0,1%. Но фактически потребительский спрос падает постоянно, и это тоже тормозит экономику. И, наконец, резко ухудшилась демографическая ситуация: в годы стагнации трудоспособное население сократилось почти на 5 млн. Смертность снова превышает рождаемость. Это называется депопуляцией. Раньше она перекрывалась положительным сальдо трудовой миграции. Но в 2018 году миграция резко снизилась из-за девальвации рубля в 2 раза к доллару – мигрантам стало невыгодно у нас работать.
К словам ученого прилагаю любопытную иллюстрацию ЦБ. Оказывается, за последний год переводы денег мигрантов из России сократились на 20%, а в Россию на ту же долю выросли. При этом за полугодие на 87% (до $911 млн) увеличились переводы из дальнего зарубежья. Словом, всё больше россиян, не видя в стране просвета, бегут за границу работать.
Однако еще хуже то, что согласно свежему опросу ВЦИОМа 30% россиян хотят, чтобы их дети получили высшее образование за границей. Сентябрьский опрос Райффайзенбанка еще грустнее: около 35% россиян готовы на кредиты оплатить учебу детей за рубежом. Утечка молодых мозгов растёт с каждым годом: ведь, получив дипломы, большинство россиян, в отличие от тех же китайцев, на родину не возвращается. А молодежь – наше будущее. Или уже нет?
Но ключевую проблему академик видит не в развитии инфраструктуры и даже не в падении рождаемости, а в бедности. Цель нацпроектов, по крайней мере, на бумаге – рост благосостояния. В указе президента Путина поставлена задача с 20 млн сократить число бедных вдвое к 2024 году. «Но такой программы, увы, нет, – говорит экономист. – А без растущего платежеспособного спроса не может быть устойчивого социально-экономического развития».
Аганбегян прогнозирует, что стагнация сохранится еще минимум 3 года: «Не удастся в короткий срок преодолеть негативные тренды, о которых речь была выше», – говорит он.
Кроме инвестиций в основной капитал, следует крупно вкладываться и в человеческий, утверждает ученый. Ибо знания и умения людей – главная производительная сила. Однако в России доля экономики знаний в валовом продукте мизерна – 14%. Для сравнения, в Европе – 30%, а в США – 40%. Как ни странно, власть держит экономику знаний в черном теле: по данным Агенбегяна, доля образования в ВВП с 2008 года снизилась на 10%. Ну и какой рывок пророчат власти?
– В нацпроектах, – говорит Аганбегян, – нет ни слова о том, что экономический рост нужно организовать на базе технологического перевооружения промышленности. Поэтому, если влияние нацпроектов и будет, то очень небольшое.
Обычно невозмутимый, академик на сей раз не сдерживает эмоции: «Вместо оздоровления все выходит наоборот! Трудно придумать что-то хуже, чем повысить НДС именно сейчас. Если, конечно, нет задачи продлить стагнацию еще на пару лет».
По мнению Аганбегяна, пора понять, что времени на раздумья больше нет. Надо действовать решительно. Иначе мы никогда не войдём в пятерку лучших стран. Учёный предлагает изменить экономическую политику. Во-первых, форсировать рост инвестиций в основной капитал с ежегодным темпом как минимум в 10%. А во-вторых, с таким же темпом, а может, и больше – в человеческий. «Только тогда, да еще при благоприятных условиях, в 2022 году получим рост экономики в 3%, а в 2024–2025 годах 4-5%», – говорит Аганбегян.
Однако возникает вопрос: где брать деньги? Доходом казны в 20 трлн с небольшим могут гордиться только власти. На самом деле, если учесть двойное падение рубля к доллару за 5 лет, в казне должно бы оказаться не менее 29 трлн, поскольку в 2014 г. доходы бюджета составили почти 14,5 трлн. Так что нынче и профицит бюджета – не слишком жирная «подушка». При таком раскладе с доходами деньги казны – просто фикция, повод лишний раз щеки надуть. Недаром академик утверждает, что надеяться на государство наивно: «Для правительства дополнительно найти полтриллиона – проблема. Но есть активы банков – это 92,5 трлн рублей в прошлом году. В одном Сбербанке – больше 30 трлн. Банки дают инвестиционные кредиты, но по минимуму – лишь 8% от общего объема. В развитых странах картина иная: банки вкладывают от 30 до 50%, а в развивающихся 20–25%».
Учёный уверен: инвестиционные кредиты госбанков можно увеличить в 3–5 раз: «Это, на мой взгляд, главный источник дополнительных средств. Хотя есть и другие. Золотовалютные резервы у нас 500 млрд долларов, 200 млрд можно пустить на инвестиции, заимствуя на возвратных условиях с окупаемостью 5–10 лет по 20–30 млрд долларов ежегодно». Наконец, у России мизерный государственный долг – можно и подзанять.
Однако под среднюю ставку кредитования инвестиций в 10% годовых многие компании деньги не возьмут: средняя прибыль в промышленности меньше ставки, и предприятия просто разорятся, считает Аганбегян. Окупаемость технологического перево- оружения 5–7 лет, и здесь приемлемая ставка может быть не более 5%. Создание новых мощностей в машиностроении, химии, высокотехнологичных отраслях займёт 10–12 лет – кредит на эти цели должен быть еще ниже: 4%. А окупаемость инфраструктурных проектов 20–25 лет, для этого кредит должен стоить и вовсе 3%.
– Но одному ЦБ эта проблема не под силу, а никакой «дорожной карты» нет, – говорит ученый. – Необходима президентская программа, чтобы за 3–4 года снизить ключевую ставку ЦБ хотя бы до 4% и, соответственно, вдвое – ставки инвестиционного кредитования. До этого времени целесообразно доплачивать банкам из бюджета.
Экономист видит много других источников «длинных денег» – страховые, пенсионные и другие фонды. (Правда, добавлю, с пенсионными деньгами власть запуталась окончательно). У населения 40 трлн рублей: 30 трлн на счетах, 10 трлн в «кубышках» и $1 трлн в зарубежных банках. «Ключевая проблема, – говорит Аганбегян, – создать условия для выгодных вложений этих средств в экономику. Сократить сроки амортизации хотя бы в полтора раза. Это даст дополнительные стимулы производить машины и оборудование, а также увеличит амортизационный фонд и инвестиции из него на 1 трлн рублей. Снизить долю государства в экономике: с 71 хотя бы до 45%. У государства должно остаться то, что служит безопасности страны. Массовая приватизация может принести дополнительный доход до 1 трлн рублей в год. Но, увы, серьезных идей мы не видим…».
А вообще, изобретать ничего не нужно, все давно известно, заключает академик Аганбегян. Однако вертикаль продолжает удивлять весь мир. Об этом в следующий раз.
Игорь ОГНЕВ /фото из Интернета/
