ПАМЯТЬ О ПОЭТЕ
Именно там нашел свою музу – источник вдохновения – наш российский любимый поэт Николай Алексеевич Некрасов…
Много разных песен слышим мы по радио, по телевидению. Некоторые из них запоминаются, но чаще всего это однодневки. Такие, как говорится, «ни уму, ни сердцу». К примеру: «Я тебя уж давно разлюбила. Не звони мне больше, не звони…». Затем следует музыкальный повтор – и опять: «Так еще раз прошу: не звони!..». Услышишь подобное выступление молоденькой «певчей пташки» и хочется бежать к Ларисе Гузеевой на ее телепередачу «Давай поженимся». Хотя есть и другие, которые поют часто и всюду, называют их народными. Именно к таким относится и эта – протяжная, напевная, словно само колыхание на бесконечной ниве золотистой спелой пшенички – «Меж высоких хлебов». Имя автора музыки, к сожалению, не сохранилось. А вот слова… Их написал Николай Некрасов.
Его мы знаем со школьных лет. «Русские женщины», «Мороз, Красный нос», «Саша», «Кому на Руси жить хорошо»… Что ни говори, а Некрасов – поэт мудрый, ясный, напевный. Недаром на его стихи написано более ста песен и романсов. И среди них та, которая всегда щемит душу и тревожит наше воображение. «Меж высоких хлебов затерялося небогатое наше село…». И вдруг, будто яркая молния средь ясного неба: «Как у нас – голова бесшабашная – застрелился чужой человек…».
Разгар лета красного. Июль 1861 года, жара. Вот уже и хлеба потянулись в колос, и в небе жаворонки еще не умолкли. И вдруг этот выстрел в родовом имении Некрасова, в тихом селе Грешнево Ярославской губернии. Тогда-то и услышал Николай Алексеевич от местных о некоем пришлом самоубийце, которого срочно тайком похоронили на местном кладбище.
Вопрос: кто ж был этот безымянный «бедный стрелок», чья гибель так ранила сердце поэта? Увы, прямого ответа нет. Однако, называя безымянно погибшего «чужим», сочиняя стихотворение, Николай Алексеевич вспомнил, что он знал того человека при жизни.
Кто же, как не покойный, делился с ним порохом для ружья. «У тебя порошку я попрашивал, и всегда ты не скупо давал…» (эти слова из черновика поэта не вошли в песню). Примечание Ольги Рукатовой, писательницы, публициста русской литературы. В описании привычек этого чужака, жившего какое-то время в селе самого Некрасова, этот пришлый человек-стрелок привечал и любил деревенских ребятишек, приносил им гостинцы, любил «нашу сторонку». И, будучи городским, «был своим для крестьян»,
Печальная участь «пришлого человека» как зеркало отражала душевную боль и метания в тот период и самого Николая Алексеевича…
«Так что же сближало души и характеры автора и лирического героя песни?» – задается вопросом Рукатова. За три года до события, которое легло в основу стихотворения, в 1857 году, Некрасов писал Л.Н. Толстому: «Вы замечаете, что когда ваша жизнь нужна другому человеку, вы уже не чувствуете той сиротливости и обидной своей ненужности…». А ведь именно эта кажущаяся поэту «ненужность» мучила его в пору написания стихотворения.
Некрасов в те годы – уже известный, признанный людьми поэт, публицист, главный редактор популярного журнала «Современник». У него печатаются классики «золотого века»: Толстой, Тургенев, Гончаров… Проходит какое-то время, они начинают печатать в журнале острые статьи, в духе революционного народничества. Сразу же следуют политические распри, как тогда говорили: «брожение умов». И, как следствие, «Современник» одного за другим теряет лучших авторов. В журнале перестают печататься Белинский, Добролюбов, Чернышевский. Одновременно усиливается и официальная цензура. Николай Алексеевич задыхается и в переносном, и в прямом смысле слова. К тому же у него обостряется чахотка, которую он «заработал» еще в юные годы. Однако и болезнь, и редакционные неурядицы можно было бы пережить, но мучило другое – он был глубоко несчастен в личной жизни. Еще в 1845 году 24-летний провинциальный красавец Николай Некрасов, высокий, стройный, подружился в столице с известным, «маститым» писателем-прозаиком И. Панаевым. Иван Иванович стал покровительствовать талантливому поэту. И, как это иногда бывает, Некрасов влюбился в хозяйку дома. Та тоже увлеклась им, ответила взаимностью. Авдотья Яковлевна Панаева (дочь известного актера Якова Брянского) была не только ослепительно красивой, но еще и умной, талантливой – вся в отца. Муж поначалу не подозревал о двух любящих сердцах. Но шило, как говорится, в мешке не утаишь. Однако прервать странную любовную связь ни у кого не было сил. Страдали все трое. Наконец, Авдотья Яковлевна решилась – покинула Панаева и ушла к Некрасову. Казалось, в жизни Николая Алексеевича наступило весеннее равноденствие. Но нет, это только казалось. Гордая красавица не могла смириться с его вольным образом жизни. Некрасов часто отсутствовал дома, занимаясь самостоятельным ведением журнала. Встречался с разными людьми, приходил поздно. А Авдотья Яковлевна считала, что он должен быть ее, только ее, ведь ради их любви она сломала свою прежнюю жизнь. И стала буквально изводить его своей безудержной ревностью, упреками, скандалами. Прежние их чувства начали таять, гибнуть на глазах.
Окончательный разрыв двоих влюбленных произошел в начале 1861 года. После очередной сильнейшей ссоры летом того года Некрасов, раздираемый чувством безысходного горя, как в работе, так и в семейной жизни, уезжает в свое родовое имение Грешнево. Поэту хотелось лишь одного: отдышаться, отдохнуть от любовных передряг, пописать о чем- нибудь, взять ружьишко, поохотиться.
Но тут прогремел этот выстрел. Для «бедного стрелка» он был явно решением всех его проблем. На всех бедах была поставлена точка. А ведь этот стрелок был при жизни хорошим, добрым человеком. Гостинцы приносил деревенским ребятишкам, делился с поэтом порохом.
Было о чем подумать... Но нет, нет. Ни одно даже самое тяжелое горе для православного человека не стоит расставания с жизнью, с ее высокими хлебами, жаворонками в голубом небе и «большими плакучими ивами». В общем- то – счастьем бытия.
Вот еще одна строка из стихотворения великого поэта: «Птичка Божья на гроб опустилась и, чирикнув, слетела в кусты…». Эта птичка надежды не только удивительно тонко подмеченная деталь, написанная очевидцем тех похорон, но и человеком, пережившим в чужой смерти собственную, пережившим светло, с оптимизмом глядящим в будущее. «Будут песни ему хороводные из села на заре долетать. Будут нивы ему хлебородные безгреховные сны навевать».
На 57-м году жизни Николая Алексеевича свела в могилу проклятая чахотка.
Подготовил Михаил ЛЕОНОВ