СУБЪЕКТИВНО
В 2016-м году о страхе перед «болезнями детей или близких» говорили 45%, а месяц назад – 58%. Это показал опрос «Левады». Конечно, виновато не только состояние медицины, но её доля весома. Как вам такой пост в «Одноклассниках» и.о. главного кардиолога России Валерии Токаревой: "В России не нужно массово бесплатно выдавать лекарства. Это бездарная трата ресурсов, лечиться должны только достойные люди. Те, которые не могут позволить себе очистку сосудов за 70 тысяч – это балласт, который стране не нужен. Их лечение не наша проблема".
Мадам уволили после шквала возмущенных откликов, однако она – вовсе не единственная. В конце августа в Севастополе пожилая женщина скончалась у дверей городской больницы № 4. Пенсионерка травмировала ноги, перевязки делать было некому, конечности загноились и покрылись червями. Неравнодушные люди просили медиков помочь, но те назвали ее бомжом и отказали. А ведь когда-то все они давали клятву Гиппократа! Как быть с ней? Выход – по крайней мере, сегодня – не просматривается.
Постоянное лавирование между клятвой Гиппократа и реальной необходимостью извлекать прибыль из людей в их самом больном и уязвимом состоянии – порочно и неразумно, категоричны эксперты. Ежедневные страдания врачей от невозможности помочь пациенту – это очень больно. Рутинные, непрерывные предательства доверия и нужд пациентов сливаются в моральную травму здравоохранения.
Августовский опрос портала "Здоровье Mail.ru" показал, что около 60% россиян, заболев, не идут к врачам, и сами подбирают лекарства. А каждый пятый вовсе избегает медиков. К врачам 74% жителей ходят только при странных симптомах или в тяжелом состоянии.
– Система просто рушится, – говорит руководитель «Лиги пациентов» Александр Саверский. – Минздрав практически ничем не управляет. На одном из совещаний президент (Путин) удивился: почему в соседних регионах цены на одно и то же лекарство отличаются в 59 раз? Просто фармацевтическое лобби делает бизнес. Согласно нашему опросу 83% пациентов заявило о том, что необходимые лекарственные средства получить трудно или невозможно.
Дефицит лекарств с их дороговизной превращает и самолечение в мучение. Весной пропал кордарон (и его аналоги), необходимый при аритмии сердца. Теперь трижды не состоялись закупки ламивудина для ВИЧ-инфицированных, запас в стране заканчивается. Ситуация критическая. В регионах не хватает инсулина для диабетиков, срываются закупки противоонкологических препаратов. К примеру, на ниволумаб (от рака легкого, почек, кожи) не состоялось более 162 тендеров, на ритуксимаб (против лимфомы) – 140 аукционов. На третьем месте – циклофосфамид (лечение рака легкого, молочной железы, яичек).
Всего за полугодие осталось без заявок почти 47 тыс. тендеров госучреждений. Почему? Оказывается, экспериментирует Минздрав. Ведомство разработало новую методику формирования максимальной цены контракта, с которой и начинают торги. Так чиновники пытаются выровнять закупочные цены по всей стране, позабыв, как у вертикали водится, посоветоваться с производителями. А им механизм не выгоден. Например, у компании предельная отпускная цена 34 руб. за таблетку, а Минздрав предлагал сначала 4 руб., потом 16 руб. И так – по всем препаратам.
Впервые за последние три года продажи недорогих лекарств – до 500 руб. – упали, но почти на 8% выросла реализация дорогих. Гендиректор DSM Group Сергей Шуляк связывает это с вымыванием дешевых препаратов из ассортимента аптек. Хотя их доля пока высока по деньгам, но Шуляк прогнозирует, что в ближайшие годы структура продаж в натуральном выражении будет меняться в пользу дорогих препаратов. На импортоизвращении (пардон, замещении) можно хорошо заработать! В итоге россияне впервые за четыре года покупают меньше лекарств: больше трети говорят о снижении потребительской доступности их и медуслуг за последний год (данные Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС).
На этом фоне возникают дикие ситуации. В середине августа таможенники задержали на почте маму ребенка-инвалида: пришла получить рекомендованное врачом, но не зарегистрированное в РФ психотропное лекарство, заказанное по Интернету. Аналогичный случай был в июле, но полиция не стала возбуждать уголовное дело: в Кремле «выразили обеспокоенность». Так у нас борются с потреблением наркотиков! Но по данным Ассоциации онкологических пациентов, почти 90% онкобольных покупали лекарства без регистрации в России. Их тоже сажать?
В августе в секретариате Татьяны Голиковой сообщили, что планируют закупать не зарегистрированные в России психотропные препараты, для чего разработаны поправки к закону об обращении лекарств. Но в стране до сих пор нет единого регистра льготников – при всех разговорах о цифровых технологиях! К примеру, квоты нуждающихся в психотропных препаратах детского хосписа «Дом с маяком» не совпадают с данными региональных Мин- здравов. Опять на каких-то родителей бдительные силовики заведут уголовные дела?
Для меня стал откровением монолог профессора Воробьева, председателя Московского научного общества терапевтов. Оказывается, в более или менее развитых странах лекарства для всех больных бесплатны! Есть резон! Лечение строится на лекарствах, предупреждая большую часть инфарктов и инсультов, не надо делать многие операции, класть в больницу, тем более – высокотехнологичную. Но только в том случае, если лекарства доступны, бесплатны. И государство, считающее деньги налогоплательщиков, понимает, что проще и дешевле обеспечить лекарствами, чем госпитальной помощью. Но у нас, пишет профессор, все запутано. Есть около десятка «программ» для больных всяких категорий, с той или иной патологией. Да вот только лекарства по этим «программам» могут получить примерно 6–7% граждан. Да и «программы» эти финансируются путано.
Минздрав начал готовить реформу: бесплатно обеспечить всех только жизненно важными лекарствами. Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Но вот беда: пока ни одна реформа власти толком не удалась. В ноябре 2018 года на совещании, обсуждавшем выполнение поручения Владимира Путина, президент заметил, что ежегодно на лекарственное обеспечение россиян тратится более 380 млрд руб., но насколько рационально используются средства, неясно. «Если нет должного учета, то бюджетные деньги утекают очень часто сквозь пальцы. И главное, не все льготники получают нужные им препараты. <...> Очевидно, что на местах нужно наводить порядок и с регистром льготных категорий граждан, и с перечнем препаратов для них», – сказал Путин.
Так что далеко не факт, что задуманная лекарственная реформа будет удачной. Не для чиновников – для больных.
Далее, в мире лекарства исследуются на эффективность. В 1990-е делали это и в России, но в нулевые прекратили. Сегодня процедура вроде есть, а на самом деле все решают «договоренности». На прошлой неделе комиссия Российской академии наук заявила, что Минздрав не имеет права отказывать в публичном раскрытии экспертных заключений о клинических исследованиях лекарств. Министерство утверждает обратное, ссылаясь на коммерческую тайну. Это и есть те самые «договорённости», упомянутые профессором Воробьёвым. Между тем у комиссии РАН есть основания полагать, что экспертиза лекарств в России не соответствует мировым стандартам, а значит, нет гарантий, что больным не предлагают фальсификат. Да, от него не избавились и в развитых странах, но если там фальсификат достигает 30%, то у нас 70-ти!
А вот результаты и оптимизации, и бардака с лекарствами. Если три-четыре года назад ВИЧ- инфицированных в стране, по данным академика РАН, известного биолога Валерия Черешнева, было 700–800 тысяч, то сейчас больше миллиона, по темпам роста мы опередили весь мир. И проблема не только в отсутствии просвещения в этой области – проблема во многом и в недостатке средств. Денег нет даже на создание научной программы по ВИЧ, да и организации не хватает. Инфекция выходит на одно из первых мест в структуре смертности, от неё в возрасте 18 – 41 года в 2018 г. умерло 20 тыс. россиян – больше, чем от онкологии, заболеваний органов пищеварения и нервной системы.
По данным Минздрава, за 5 лет число больных с сахарным диабетом выросло почти на четверть. За первое полугодие от онкологии скончалось на 1,5% больше, по сравнению с аналогичным периодом 2018г. Убытки только от этой болячки – $8,1 млрд ежегодно.
Более 60% пациентов случайно узнают о том, что они больны гепатитом C, однако 83% из них не могут незамедлительно начать лечение. По данным ВОЗ, Россия входит в пятерку «крупнейших эпидемий мира» по живущим с гепатитом C. Но в 2016 году появились универсальные лекарства, навсегда уничтожающие вирус в организме, и лечить гепатит стало легко: достаточно два-три месяца пить таблетки. На Западе гепатит лечат врачи общей практики, семейные доктора и даже медсестры. А в России уникальные лекарства получают не больше 10 тыс. пациентов в год, хотя по очень приблизительным оценкам, больны 4,2 млн человек (по статистике Минздрава – в два раза меньше). Опять же нет средств, и плохо управляются региональные бюджеты, говорят эксперты. За их счёт от гепатита лечатся лишь 1,5% – в 13 раз меньше количества, способного остановить распространение заболевания.
Но главной причиной смертности остаются сердечно-сосудистые заболевания, за полгода от них скончалось 441299 человек.
Однако дикую, по словам президента Российского общества патологоанатомов, члена-корреспондента РАН Льва Котурского, медстатистику давно никто всерьез не воспринимает. Например, расхождение между посмертным клиническим и патологоанатомическим диагнозами всегда было около 15%, а в последние годы резко снижается. Но процесс лукавый. Причина: Фонд обязательного медстрахования несколько лет назад ввёл штрафы за расхождение прижизненного и посмертного диагнозов. И это беда. Например, президент Путин озаботился высокой смертностью, ребятки взяли под козырек и подделкой статистики решают проблему, запрещая ставить объективные диагнозы. Сейчас это касается осложнений ишемической болезни сердца, до этого «боролись» с пневмониями. Я работаю по специальности с 1993 года и скажу одно: чем дальше – тем хуже. И если бы не жизненные обстоятельства, я бы давно послал всю эту систему и уволился, говорит Котурский.
Можно сколь угодно стенать по поводу катастрофически сокращающегося населения, как это делает вице-премьер Голикова. Однако не лучше ли признать – причём громко – оптимизацию отрасли порочной. И помнить, как Отче наш, что инвестиции в человеческий капитал, в том числе – в здравоохранение, куда эффективнее, нежели в новые технологии. Иначе заниматься ими будет некому…
Игорь ОГНЕВ /фото из Интернета/
