СУБЪЕКТИВНО
2019-Й ООН ПРОВОЗГЛАСИЛА ГОДОМ «ТАБЛИЦЫ МЕНДЕЛЕЕВА»
Начало в №10
Я не предлагаю «Попытку…» полностью – можно познакомиться с ней в Интернете. Но основные положения перескажу как можно ближе к оригиналу.
Итак, пишет Менделеев, как рыба об лёд испокон веков билась мысль мудрецов в искании «начала всех начал». Согласие достигли лишь в том, что должно признавать нераздельную, однако и не сливаемую познавательную троицу вечных и самобытных: вещества (материи), силы (энергии) и духа. В известной краткой энциклопедии Ларусса вот как определяется эфир: «жидкость невесомая, упругая, наполняющая пространство, проникающая во все тела и признаваемая физиками за причину света, тепла, электричества и проч.».
Сказано достаточно, чтобы смущать вдумчивых естествоиспытателей. Они не могут не признать за эфиром свойств вещества, а в то же время придумали его, как мировую «среду», наполняющую всё пустое пространство и все тела, чтобы уразуметь хоть сколько-нибудь при помощи движения этой среды передачу энергии на расстояния. Они признали в этой среде разнообразные перемены строения и возмущения, какие наблюдаются в твердых телах, жидкостях и газообразных веществах, чтобы ими толковать явления света, электричества и даже тяготения. В этой жидкой среде нельзя показать весомости, если эта жидкость всюду и всё проникает, как нельзя было знать весомости воздуха, пока не нашли воздушных насосов, способных удалять воздух. Но нельзя и отрицать весомости эфира, потому что со времён Галилея и Ньютона способность притягиваться, то есть весить, составляет первичное определение вещества.
В совершенно законном стремлении придать эфиру весомость или массу у естествоиспытателей рождается вопрос: да при каком же давлении и при какой же температуре эфиру свойствен указанный (Томсоном) вес примерно, не менее 0,000 000 000 000 000 1 грамма? Если дело идет о плотности эфира в междупланетном пространстве, то там и водяные пары, и водород не могут иметь, несмотря на низкую температуру, видимой, измеримой плотности, поскольку давления, определяемые тяготением, ничтожны. Умственно можно представить, что междупланетное пространство наполнено такими разреженными остатками всяких паров и газов. Даже тогда получится согласие с известными космогоническими гипотезами Канта, Лапласа и др., стремящимися выяснить единство плана образования миров. Тогда поймется однообразие химического состава всей Вселенной, указанное спектрометрическими исследованиями, так как, по существу, установится обмен – чрез посредство эфира – между всеми мирами.
Ярковский и Менделеев одинаково понимали всю техническую сложность оценки физических свойств эфира, обладающего чрезвычайно низкой плотностью, комментирует профессор Бембель. Ни её, ни массу атомов-амеров эфира и правда невозможно было точно измерить на рубеже XIX – XX веков.
Но и помимо этого, пишет Менделеев, представление о мировом эфире, как предельном разрежении паров и газов, не выдерживает даже первых приступов вдумчивости. Ведь эфир нельзя представить иначе, как веществом всепроникающим; парам же и газам это не свойственно. Притом – и это всего важнее – они, по своей химической природе и по отношениям к другим веществам, бесконечно разнообразны. Эфир же однообразен всюду, насколько это нам известно.
Менделеев открыл свой периодический закон, обрабатывая громаднейший опытный материал, накопленный химией к концу 60-х годов XIX века. В связи с этим ведущий советский философ академик Б.Н. Кедров называет Дмитрия Ивановича не сознательным, а стихийным диалектиком. Эта непоследовательность учёного в какой-то степени действительно связывала его взгляд на мир. Например, Менделеев так и не поверил в органическую связь химизма с электричеством, хотя кто знает, как повернулись бы его взгляды, поживи Менделеев подольше. Кстати, тот же Кедров пишет: великий химик не верил, что внутри атомов существуют и двигаются электроны. Однако философ недооценил гениального химика, а «Независимая газета» эту версию повторила. А читать нужно «Попытку…» В последнее время, пишет Дмитрий Иванович, «стали признавать деление химических атомов на более мелкие частицы – «электроны». Поэтому все современные основные понятия естествознания – следовательно, и мировой эфир –необходимо обсудить с учетом нового знания. И хотя понятие об эфире родилось в физике, а скептики стараются во всем усмотреть «рабочую гипотезу», вдумчивому естествоиспытателю, не довольствующемуся смутными картинами волшебного фонаря фантазии, хотя бы украшенного логичнейшим анализом, нельзя не задаваться вопросом: что же такое эфир в химическом смысле?».
Ранее чем излагать свой ответ, Менделеев считает долгом высказать мнение, которое не раз слыхал от своих учёных друзей. Для них эфир содержит первичную материю в несложившемся виде: не в форме элементарных химических атомов и образуемых ими частиц и веществ, а в виде составного начала, из которого сложились сами химические атомы. Как миры представляют иногда сложившимися из разъединенных тел (твердой космической пыли, болидов и т.п.), так и атомы представляют происшедшими из первичного вещества, считает Менделеев.
Если бы дело шло об одном эфире, наполняющим пространство между мировыми телами и передающим между ними энергию, то можно было бы, с грехом пополам, ограничиваться только предположением о массе, не касаясь его химизма. Можно было бы даже считать эфир содержащим «первичную материю», как можно говорить о массе планеты, не касаясь ее химических составных начал. Но вполне, так сказать, бескровный, ближе ничем не определяемый эфир окончательно теряет всякую реальность и составляет причину беспокойства вдумчивых естествоиспытателей, лишь только спускаемся с неба на землю и признаем его проникающим во все тела природы. Необходимость лёгкого и полного проникновения всех тел эфиром следует признать не только ради возможности понимания общеизвестных физических явлений, но и по причине великой упругости и, так сказать, тонкости эфирного вещества, атомы которого всегда и все представляют себе очень малыми сравнительно с атомами и частицами химически известных веществ. Притом такая проницаемость эфиром всех тел объясняет и невозможность уединить это вещество, как нельзя собрать ни воды, ни воздуха в решете, каким для эфира должно считать всякие твердые или иные вещества и преграды.
Механизм проникновения эфира во все тела, продолжает Менделеев, «можно представить подобным растворению газа в жидкости… А потому ничего, кроме некоторого сгущения в среде атомов обычного вещества, для эфира признать нельзя.
Такое допущение подтверждают открытие в сжиженном воздухе еще трёх таких же недеятельных, как аргон, газа: неон, криптон и ксенон. Для этих пяти новых газов до сих пор не получено никаких сложных соединений. Поэтому ныне, с реальной точки зрения, уже смело можно признавать вещество эфира лишённым способности образовать с обычными атомами какие-либо стойкие химические соединения. Следовательно, мировой эфир можно представить, подобно гелию и аргону, газом, не способным к химическим соединениям».
Опускаем здесь менделеевский анализ поведения инертных газов под воздействием различных параметров. Нам важен вывод Менделеева. А он таков: «Если, по расчётам кинетической теории газов, уже для водорода и даже гелия скорость собственного поступательного движения такова, что их частицы могут выскакивать из сферы притяжения земли, то газ, которого плотность по крайней мере в 5 раз меньше водорода, подавно должно считать возможным лишь в атмосфере светила столь громадной массы, как солнечная… Атомы эфира надо представить не иначе, как способными преодолевать даже солнечное притяжение, свободно наполняющими все пространство и везде могущими проникать».
…Конечно, осторожно прибавляет Менделеев, это есть гипотеза. Но вызвана она не одними «рабочими» потребностями, а прямо – «стремлением замкнуть реальную Периодическую систему известных химических элементов пределом или гранью низшего размера атомов, чем я не хочу и не могу считать простой нуль массы».
«Словом, я … вижу ясную цель как в необходимости признания единства мирового эфира, так и в реализировании понятия о нём, как о последней грани того процесса, которым сложились все другие атомы элементов, а из них – все вещества». А дальше Дмитрий Иванович, как и Ярковский, высказывает мысль, чрезвычайно важную, может быть, не столько для нас, ныне живущих, сколько для потомков: «…задачу тяготения и задачи всей энергетики нельзя представить реально решёнными без реального понимания эфира, как мировой среды, передающей энергию на расстояниях». А дальше ученый каскадом вычислений, за которыми желающие опять же могут отправиться к оригиналу, приходит к таким выводам:
«частицы и атомы легчайшего элемента «х», могущего свободно двигаться всюду, имеют вес, близкий к одной миллионной доле веса водородного атома, и движутся со средней скоростью, недалекою от 2250 километров в секунду».
Напомню, что, по расчетам нашего современника Ацюковского, поток эфира входит в Землю со второй космической скоростью – около 2000 километров в секунду. Случайные совпадения в расчетах, сделанных учеными столь высокого класса, между которыми, к тому же, век, вряд ли возможны.
Понятно само собой, продолжал Менделеев, что вопросов является затем и у меня самого целое множество, что на большую часть из них мне, кажется, невозможным отвечать. Писал не для этого свою «Попытку…», а только для того, чтобы высказаться в вопросе, о котором многие, знаю, думают, и о котором надо же начать говорить…
Ярковский еще только мечтал – хотя весьма аргументированно – включить эфир в Периодическую таблицу Менделеева. А её автор, годами анализируя новые факты и на десять ладов обдумывая уже известные, искал, нашел и обосновал, в логике своего периодического закона, место для основного «кирпичика» глобальной концепции Ярковского – эфира. Да, у Дмитрия Ивановича замысел, может быть, и поуже, нежели у Ярковского: собственно, и статья только химизму эфира посвящена. И, сам об этом не догадываясь, Менделеев не просто дополнил концепцию коллеги – он изящно украсил своим анализом книгу Ивана Осиповича, оснастил несокрушимыми аргументами.
И вот что еще мне кажется важным. Написав свою «Попытку…», Менделеев, опять же о том не догадываясь, подготовил стартовые позиции будущим исследователям для обоснования своей же идеи о глубинном происхождении углеводородов. Так, спустя век с лишним, возникла ЭГК нашего профессора Бембеля. Символично и то, что их дороги пересеклись на родине Менделеева: надо ли напоминать, что Дмитрий Иванович родился в Тобольске?! Вот так парки ткут свои нити…
Игорь ОГНЕВ
