ПОМНИМ
Я не был знаком с Иваном Ермаковым (1924–1974), которому 27 января исполнилось бы 95 лет. Не был не из-за разницы в возрасте (мой отец родился семью годами раньше писателя), а по той причине, что к тому времени, когда я приехал в Тюмень, его уже пять лет как не было в живых.
Однако с творчеством самобытного писателя был знаком, ибо два прижизненных издания Ивана Михайловича – «Аврорин табачок» (1968) и «Стоит меж лесов деревенька» (1973) – имелись в поселковой библиотеке. И были востребованы.
Читал я много и взахлеб, зачастую без разбора, бессистемно. Но фамилию – Ермаков – запомнил. Как много ранее запомнил Павла Бажова, чьи «Уральские сказы» были в детстве моей настольной книгой (я вырос в Свердловской области, а потому не без оснований считал себя земляком выдающегося сказителя).
О том, что Иван Ермаков – писатель тюменский, узнал гораздо позднее. В областном отделении Союза писателей, что на ул. Осипенко, впервые увидел его портрет, словесную версию которого встречаем у К. Я. Лагунова: «Крупный плечистый мужик. С лицом грубым, будто наспех, одним топором, вырубленным. В глазах – озорное лукавство».
Биография будущего писателя скорей обыкновенная, чем необычная. До войны уроженец д. Михайловка Казанского района, учился в культурно- просветительской школе в Тобольске, работал актером-кукловодом в Омском областном театре кукол. В августе 1942-го был призван в РККА. После ускоренных лейтенантских курсов в Омске воевал на Волховском и Ленинградском фронтах: командовал сначала стрелковым взводом, затем маршевой ротой. Освобождал Новгород, города Прибалтики. В 1943-м был ранен, контужен. Награжден орденом Красной Звезды, медалями.
После войны служил в МВД Эстонии, товароведом в Тарту. С 1951 г. работал в Тюмени в культурно-просветительских учреждениях. С 1956-го – профессиональный литератор.
«Самостийно неукротимый, размашистый и голосистый… он пришел в Союз писателей с большой книгой самобытных, ярких, звонких сказов, которые намного пережили писателя», – писал о нем К.Я. Лагунов.
Первый сказ Ивана Ермакова «Соколкова бригада» вышел в «Тюменской правде» в 1956 г., а вскоре перепечатан в журнале «Сибирские огни». В 1961 г. вышел первый сборник писателя – «Богиня в шинели», включавший в себя семь сказов. В том же году в издательстве «Советская Россия» в Москве вышел его сказ «Голубая стрекозка». В 1962-м Ермаков стал членом Союза писателей СССР – одним из первых в области. В том же году в «Красном знамени» (№№ 97–99) был опубликован сказ «Берёстышков герб», вошедший в его дебютный сборник «Богиня в шинели». Предваряя публикацию, газета писала: «Яркими хрусталиками- самоцветами речь-то русская пересыпана. Звонкие да емкие слова хранит в памяти народ. Только не каждому эта серебристая речь в уста дана. Пытливому да прислушливому, до глубин дел людских любопытному. Таков и есть наш писатель-сказитель Ермаков. Каждое слово в его сказах звенит- переливается. А тем для сказов – не занимать. О народе пой – не перепоешь».
В Берёстышке – плоть от плоти народной – очевидно проглядывают черты самого автора: «Третья радость у него была – ребятишки да сказки, свои – Берёстышковы. Возьмет самый заурядный случай и в такие узоры его изукрасит, так быль с выдумкой перепаяет, что только сиди да покрякивай. И мухомор, и пчела, и окуневый глаз, и кукушкино яичко – все у него на свои особые голоса заговорит. Болотная кочка, и та чего-нибудь мокрыми моховыми губищами бухтит-квачет. На всякие изломы да извороты язык свой приловчил…».
Тюменский поэт, журналист Владимир Чижов, «на заре туманной юности» посещавший литобъединение в Свердловске, вспоминал, как на одно из занятий пришел «грубо сколоченный, небрежно одетый детина, которого представили писателем Ермаковым. Никто из молодой поросли его не знал, а потому встретили гостя поначалу более чем прохладно. Но едва тот начал говорить, что-то произошло с нами. Какая-то настойчивая, властная сила притянула к его негромкому голосу, свежим, родниковой прозрачности, словам. Он рассказывал про жизнь обычных людей. И столько страданий и радости бытия вмещали судьбы героев его рассказа, столь правдивы и узнаваемы были их характеры, что мы, не в состоянии сдержать свои чувства, хохотали и плакали… Он преподал нам, самона- деянным юнцам, урок писательского мастерства, чистой русской словесности».
Борис Галязимов, многие годы друживший с Ермаковым, рассказывал, как в родной деревне Ивана Михайловича мужики в сенокосную страду жаловались, что рядом с ним работать невозможно: сказанет какое-нибудь слово – и все валятся с ног, теряя вилы и грабли.
«Выросший в крестьянстве, совестливый, он не терпел подлости и чванства, – вспоминала о И. Ермакове его землячка из Приишимья, поэтесса Нина Ющенко. – В его груди билось сердце солдата – смелое, мужественное. Это свойство честности, бескомпромиссности он пронес через Великую Отечественную, через поля сражений. Он был из поколения отцов, поколения победителей».
Война не отпускала его. Однажды после поездки по местам боев на Пулковских высотах Ермаков (Ванька- взводный, как он сам себя называл) – вернулся сильно изменившимся. Вдова, Антонина Пантелеевна, вспоминала, что он почти не шутил, мало разговаривал. Уединившись в кабинете, подолгу лежал на кровати, глядя в потолок. На вопросы обеспокоенной жены – может, болит что? – отвечал, что-де все нормально: «Я должен подумать…». Подумать о чем? Что беспокоило бывшего взводного?
«Я вот хорохорюсь перед ребятишками, бренчу – нефть, газ, геолога восхваляю, а на душе кошки… – горько сетовал писатель незадолго до смерти. – Почему так получается: Отечество одаряем, а край родной щиплем? Ежели ты истинный сын страны, то живи и трудись не за ради пуговки на мундире». А еще раньше он наставлял молодую коллегу по писательскому цеху: «Пиши без туману. А недомолвками- загадками с пареньком на крыльце разговаривай».
Июль 1974-го стал последним в его жизни. Будучи на даче, почувствовал вдруг, что изношенное сердце вот-вот остановится. Попуток не было: пришлось плестись с супругой до большака. На каком-то шаге сердце отказало. Качнувшись, он лишь успел прохрипеть: «Тоня, держи меня… Я падаю…». Судьба отпустила ему ничтожно мало – всего пятьдесят лет.
«Печататься надо. Писателю нельзя без изданий», – был убежден сибирский самородок. И книги его, к радости читателей, выходили одна за одной: сборники сказов «Аврорин табачок» (1968) и «Стоит меж лесов деревенька» (1973), уже после смерти писателя – «Солдатские сказы» (1978) и «Учите меня, кузнецы» (1984). Выходили также сборники очерков и рассказов: «Сергий и Василий» (1965), «О чем шептал олененок» (1966), «Авка слушает ветры» (1970), «Заря счастье кует» (1973) и др. Совсем недавно в Тюмени был издан, пусть и мизерным тиражом, сборник сказов Ивана Ермакова, в журнале «Врата Сибири» (2015, № 2) вновь сочли необходимым перепечатать «Богиню в шинели» – один из первых сказов писателя.
Значит, читателю нужен Иван Ермаков, нужно его словотворчество, его сказовый стиль (предтечей которого был Н. Лесков) – замысловатый, богатый оттенками, требующий внимательного чтения и в то же время ясный по смыслу, меткий и свежий по выражению.
Моя коллега Елена Минакова, человек с утонченным вкусом, ныне подвизающаяся в «Уральском следопыте», рассказывала, что была свидетелем того, как совершенно искренне смеялась, держа в руках книжки Ермакова, его случайная читательница.
– Как будто открытие для себя сделала! – удивлялась Лена. – Поистине, что имеем – не храним… Имея такой бриллиант, как Ермаков, упорно цепляем на себя дешевую бижутерию…
НА СНИМКАХ: одна из книг Ивана Ермакова; сам Иван Михайлович.
Владимир ПОРОТНИКОВ