РАССКАЗ
Наступили новогодние каникулы. Наверное, никто так больше не радовался, как я, пятиклассник. Ведь почти две недели не придется ходить в школу за десять километров в соседнее село, не надо готовить уроки, а в школе-интернате варить себе суп или картошку.
Да и дома работы зимой почти нет, кроме как убрать снег, напилить и наколоть дров, истопить печку да раза два или три в неделю очистить хлев от коровьих «лепешек». Словом, лафа! До самой ночи играй со сверстниками в войнушку, катайся с горок на санках или лыжах, рой в сугробах пещеры…
В один из таких вечеров, уставший, голодный, но довольный от проведенной разведки в тылу «врага», прибежал я домой. В комнате, кроме матушки, брата и сестренки, находился высокий мужчина, которого я увидел впервые.
– Знакомься, сынок, это дядя Анисим, из города пришел. Муж нашей тети Лизы, – говорила мать, стряхивая с меня снег. Тетю Лизу я хорошо знал – это была сестра моего отца. А вот ее мужа видел только на фотокарточке, которая висела у нас в рамке на стене. Там он на зависть многим нашим мальчишкам был снят бравым моряком во время войны.
Из разговора за ужином узнал, что дядька пришел по каким-то делам на день, от силы – на два. Что растут у них две дочки, то есть мои сестренки. И он не прочь взять меня в гости на время каникул, если я согласен.
«Я? Согласен? Да, конечно!» – не говорило, а кричало все мое нутро. Вот только отпустит ли меня матушка, сомневался я. Мать на удивление согласилась. На дворе стоял 1952 год, в деревне не то что радио, электричества не было. А в кино мы ходили в другую деревню за два километра, и в основном только летом.
Почему дядька пригласил меня, а не брата – не знаю. Хотя тот был старше на два года. Но он был «домосед», как иногда зовут таких, а у меня, наверное, было «шило в одном месте». Был непоседой и, наверное, более любознательный, более смекалистый.
На следующий день мы с дядей Анисимом перед обедом вышли из дома. До города короткой дорогой было верст двадцать. Как говорили мои родители, по меркам того времени – немного. Это была проселочная дорога, по которой ездили в город только на лошадях по какой-либо нужде или иногда (правда, редко) на тракторах с дровами или сеном. Идти надо было только «пешедралом». Хорошо, если где- нибудь по дороге догонит подвода, а еще лучше – трактор. Попутчиков практически всегда подвозили, была, как сейчас говорят, взаимовыручка. Да и люди в то время были добрее, отзывчивее и бескорыстнее.
Плохо, что на всем пути до города не было ни одного жилища, кроме летней заимки «Первомайская», где-то в шести километрах от нашего дома. Она стояла в стороне от дороги, поэтому надеяться на попутную оказию – утопия.
Но нам повезло. Прошли добрую половину пути, нас догнал трактор с сеном. Увидев путника с мальчишкой, трактор остановился. Но в кабине места не было, и нам предложили карабкаться на высокий воз. До города мы доехали с комфортом, укрывшись пахучим сеном. Высадили нас на окраине, где мужики с трактористом стали разгружаться. Перед войной, да и в послевоенные годы, многие горожане, особенно на окраинах, держали коров и другую живность. Вот для них и везли сено.
Семья родственников жила на другом конце города, в подгорной части, и надо было идти, по словам дядьки, еще не меньше часа. Смеркалось, точнее, уже хозяйничал ветер. В окнах домов горел свет, поэтому на улицах было относительно светло. Остальная часть пути показалась мне экскурсией по незнакомым местам. Хотя в город однажды летом я ходил с матушкой и один раз с отцом, когда учился в начальной школе, года два назад, но знал его плохо, поэтому с интересом читал на каждом углу названия улиц, смотрел на редко проезжающие машины да встречных пешеходов.
Автобусы по городу не ходили, во всяком случае, я их не видел. Переходя с одной улицы на другую, спустились в подгорную часть по длинной лестнице, и уже было основательно темно, когда дошли до их дома. Он был небольшой, как деревенский, только на две половины, в одной из которых жила наша родня.
Когда прошли первые охи-вздохи типа: «Как дошли? А мы вас сегодня не ждали», я увидел сестренок. Старшей было годика четыре-пять, а маленькая спала в кроватке, ей не было и года. После суетливой встречи тетя Лиза накрыла стол, и мы дружно налегли на ужин. Признаться, после многокилометровой «прогулки» я проголодался и уплетал все, что мне накладывали.
На другой день дядька ушел на работу, а я уже несколько освоился. А тут тетушка сказала, что во второй половине дома в семье есть мальчик примерно моего возраста: «Будет хорошо, если вы подружитесь».
Вскоре такой случай представился. Мы познакомились с Серегой и в дни, которые я гостил у родных, раза два сходили с ним в кино, а в остальное время он меня водил по городу – знакомил, рассказывая об интересных, на его взгляд, местах. Больше всего мне понравилось ходить по базару, где, кажется, было все, что душа пожелает. Вот только те три рубля, которые дала мама «на кино», у меня быстро закончились, а просить у родных было стыдно. Поэтому мы просто с Сережкой «продавали глаза», как говорили наши родители. Да еще порадовал театр, похожий на сказочный деревянный терем. Смотрел и думал: сейчас откроется окно, и царевна Несмеяна помашет платочком. Но на улице было холодно, и поэтому нам никто не махал платочками.
Незаметно прошли дни «отдыха», мне нужно было возвращаться домой и в школу.
Утром тетя Лиза накормила меня, спросила, знаю ли я дорогу, и отправила в путь. «А что не знать эту дорогу?» – подумалось мне. Это в городе можно затеряться, а вот выйду из города, там одна дорога через лес – и я дома.
Январь в тот год стоял, как обычно, морозный, а одежда – валенки, шапка да пальтишко, сшитое из трофейной румынской шинели зеленого цвета, – большого тепла не давала.
Когда мы гуляли по городу с Серегой, то, чувствуя, что немного замерзли, обычно заходили погреться в попутный магазин, на почту или в какое-либо заведение. Так и сейчас забежал в несколько магазинов, а перед выходом из города зашел на почту – это был последний относительно теплый приют. А дальше – каких-то двадцать верст.
Расстояние меня не пугало, но вот тайный страх: «А вдруг волки?» – нет-нет, да и напоминал о себе.
Выскочив из тепла, я побежал, отгоняя и страх, и холод. И действительно скоро почувствовал, что мне стало намного теплее, а когда меня окружил со всех сторон лес, окончательно разогрелся и перешел на шаг, любуясь одетыми в серебро березами да редкими елями, укутанными в снежные наряды.
В лесу было заметно теплее, вот только на дороге, по которой шел, не было свежих следов, а на опушках дорогу уже местами замело снегом. Видно, в течение недели здесь похозяйничала метель. Так (то густой лес, то открытая местность) я прошел половину пути. Никто меня не догонял и не попадался навстречу.
День стоял пасмурный, а вскоре повалил снег, поднялся ветер, стало темнеть. Ветер и метель в лесу не так заметны, а вот когда выходишь на открытое пространство, продувает. Становится жутковато.
Метель покрывала дорогу очередным слоем снега, а на отдельных участках ее можно было определить только по высокой траве и мелким кустарникам по обочинам. Идти становилось все труднее. Ноги в валенках местами проваливались уже до колен. Так я прошел, наверное, больше часа. В январе и в хорошую погоду дни коротки, а когда валит снег, кружит свой хоровод метель, вечер превращается в ночь. Кажется, что у дороги, которую хорошо знаешь, нет конца. Мне казалось, что я хожу по кругу, топчусь на месте, хотя, по моим детским понятиям, я еще не дошел до заимки, от которой до нашего дома не меньше шести километров.
«Видимо, много времени потерял в городе, когда грелся то в одном магазине, то в другом», – с горечью подумал я, уже с трудом переставляя ноги или перешагивая через заносы и снежные бугры.
«Нет, не дойти тебе до дому», – назойливо шепчет чей-то голос, вселяя в меня страх. Я отчетливо понимал, что помощи ждать не от кого, ведь дома не знают, что иду в такую погоду, а в городе не знают, дошел или нет. Но ноги непроизвольно отсчитывали десятки и сотни метров. И хотя стало темно, по отдельным признакам я понял, что заимка где-то недалеко, только в стороне от нашей дороги. Впереди на несколько километров густой хвойный лес, в котором и днем пасмурно, а ночью, да в такую пургу, там вообще не найду дорогу, раздумывал я, еще не понимая, что мне делать.
Остановился и стал всматриваться в ту сторону, где, по моему понятию, находилась «Первомайка», как у нас называли это летнее пастбище, или подсобное хозяйство городского предприятия. Летом, проходя по этим местам с отцом, видел, что здесь пасли крупнорогатый скот. У сторожей были небольшой домик и загоны для животных. А вот зимой? Решение идти почти вслепую через темный лес возникло скорее от страха, чем осознанно.
«А вдруг там кто-нибудь живет?» – теплилась мысль. Цепляясь за нее, как за спасательный круг, я стал уже без дороги, наугад пробираться к едва темнеющему строению.
«А если там никого нет, – подбадривал я себя, – тогда, может, там найдутся запасы соломы или сена. Зароюсь в них и пережду до утра».
Наконец добрался до изгороди и, бредя вдоль нее, дошел до сторожки, которую днем было хорошо видно с дороги. Мне кажется, нет таких слов, чтобы описать мою радость, когда увидел слабый свет в окошке этого строения. Сердце мое готово было выскочить из груди, как вырывается пойманная птичка из рук птицелова.
«Здесь кто-то живет! Я спасен!» – эти слова непроизвольно рвались из моих губ.
Когда постучался и вошел в это жилище, то увидел там женщину, которая открыла мне дверь, и двух подростков: мальчика и девочку примерно моего возраста. Они сидели за столом, где горела лампа.
– Ты кто? Откуда? – всплескивая руками, спрашивала хозяйка, подходя ко мне. – Куда идешь в такую погоду? Замерз, наверное? – повторяла она, рассматривая меня.
Когда я стал рассказывать, кто я и куда иду, к нам подошел сын хозяйки.
– Мама, я его знаю, – и он назвал мое имя.
Здесь и я, услышав голос и рассмотрев мальчишку, узнал его. Это был Толька Лопатин, с которым учились в начальной школе в соседней деревне. Потом они уехали, и вот неожиданная встреча.
Так по счастливой случайности мне не пришлось прятаться от холода и непогоды в сене, а ночевать у добрых и приветливых людей.
На следующий день Толькина мать нас разбудила рано. На улице было светло, пурга утихла, день обещал быть солнечным.
Простившись с гостеприимной семьей, я, счастливый, уже не замечая сугробов, пошел домой. Спустя где-то часа полтора радостно ввалился в родной дом. Так закончились мои зимние каникулы.
Александр ШУЛИНИН