Замёрзшая до паралича, я изо всех сил вцепилась в сани, летящие за снегоходом на полной скорости через лес. Каждый мускул в моём теле был занят попытками удержаться на сиденье, не дать саням перевернуться, подныривать под ветки деревьев и увёртываться от их стволов.
Эти безумные поездки на снегоходе врезались в память едва ли не сильнее всех других впечатлений от охоты на гигантского лося Камчатки. Бесчисленные ветки стегали меня по лицу, однажды я приложилась плечом о ствол дерева так, что едва могла потом шевелить этой рукой, несколько раз едва не потеряла карабин. Но идти по старому следу большого лося-быка через глубокий снег было немногим легче. Мы обрезали лежки и жировки: это давало нам шанс его настигнуть. Наконец мы увидели быка среди деревьев, ещё немного – и я добралась до позиции, с которой открывалась неплохая возможность для выстрела, под прикрытием берёзы с серебристой корой. Я примостила Blaser 375 калибра на ветку для упора – и в этот самый момент взлетел глухарь! Треск его крыльев спугнул лося.
Взрослый лось вблизи, бык или корова, идущий лёгкой рысью, высоко вскидывающий ноги, с гордо поднятой головой, без усилий глотающий милю за милей – потрясающее зрелище, и от него у меня захватило дух, хотя я не смотреть на лосей приехала с другой стороны планеты, а охотиться! Четыре дня я добиралась до охотничьих угодий, расположенных в центре Камчатского полуострова, на самолётах, автомобилях и вертолёте, четыре дня. Первая ночёвка в отеле-казино Владивостока перевернула мои представления о мире. Я, деревенская девочка с шотландской границы, в моём охотничьем костюме из твида и сапогах-угги выглядела белой вороной среди гламурных дев, изящно закутанных в длинные шубы и покрытых макияжем гуще, чем Ким Кардашьян. К локтю каждой из дев был приклеен плотный мужчина с лицом, похожим на картошку.
Вряд ли эти девы были бы сильно впечатлены условиями, в которых я прожила несколько следующих дней. Крохотная избушка, принадлежащая промысловику, ловившему соболя, и по совместительству моему гиду, не располагала никакими удобствами. За две недели я даже ни разу не умывалась. Впрочем, при температуре –22 днём и –34 ночью вряд ли хоть капля пота осмелилась показаться из моих пор.
На протяжении нескольких лет охота на лося была на Камчатке запрещена, и за это время их число сильно увеличилось, как и размер трофеев. Но добыть их нелегко. Несколько лосей держалось на острове, окружённом лабиринтом из болот и незамёрзших ручьёв, и мы никак не могли к ним подобраться. Но с каждым днём по воде шло всё больше шуги, и полосы льда вдоль берегов становились всё шире. Поскольку лоси не любят ходить по льду, было разумно предположить, что они вскоре попытаются покинуть свою водяную крепость. Так и случилось, и один из этих лосей был тем самым, которого так некстати спугнул взлетевший глухарь. Но счастье было на моей стороне. Сбросив с себя оцепенение, я отбежала в сторону от берёзы и увидела, как он, заложив дугу, движется по открытой местности справа от меня. Вскинув карабин к плечу, я выстрелила в тот момент, когда поймала в прицел его лопатку. Лось рухнул, как подкошенный.
Я была в возбуждении от того, насколько настоящей была эта охота. Мы нашли свежие следы дикого животного в дикой природе, подкрались к нему, не вызвав у него ни малейшего стресса, и прервали его жизнь быстро и безболезненно. Я чувствовала удовлетворение от того, что перенесла все тяготы этой охоты и в критический момент действовала быстро и точно. Правда, после разговоров за ужином (из лосятины) моя самооценка несколько снизилась, так как с точки зрения моих проводников это была обычная, будничная охота.
Россия – страна, потрясающе непривычная для иностранного туриста и языком, и культурой, и я глубоко благодарна аутфитерам, организовавшим мою поездку. Нам пришлось проторчать в угодьях четыре лишних дня, потому что вертолёт не мог нас забрать, были и другие синяки и шишки, но в целом охота прошла гладко. По пути домой я остановилась на ночь в Петропавловске- Камчатском и в гостинице встретила группу охотников из Америки. Они были недовольны тем, как прошла их поездка. Некоторые вообще не видели лосей, некоторые видели лишь животных посредственных трофейных качеств.
Один охотник поехал на Камчатку с единственной целью – добыть огромного лося и был в ярости от того, что не нашёл такого. Он был поражён, когда я ответила, что мне было бы приятнее, если бы мой лось был постарше.
Когда бык проходит пору зрелости и начинает стареть, его рога теряют в размере, но лучше добывать именно таких зверей, обречённых на медленную смерть от болезней или волчьих зубов, и дать больше шансов на размножение более молодым и здоровым зверям.
Размер рогов, которые будут висеть над моим камином, на самом деле не имеет значения. Я привезла их с собой и буду ценить, потому что они будут напоминать мне о моём восхитительном приключении и вызывать в моей памяти образ лося, каким он был при жизни: его благородную голову, спину, похожую очертаниями на гору, кусок льда, приставший к левому рогу...
От редакции. По результатам обмеров по системе SCI, проведённых мастером-оценщиком Международного сафари-клуба для занесения трофея в Книгу рекордов, рога лося, добытого Катрин Перси на Камчатке, показали результат в 756 1/8 балла. Это на 30 баллов больше, чем предыдущий мировой рекорд, добытый на Аляске, и на 100 больше, чем результат самого большого чукотского лося. Таким образом, трофей Катрин Перси – новый мировой рекорд!
«Русский охотничий журнал», 2018 г.
НА СНИМКАХ: Катрин Перси в родной Шотландии; с рекордным трофеем.
