НАШИ ЗЕМЛЯКИ
Фраза, вынесенная в заголовок, – отнюдь не метафора. В далеком 1959 году корреспондент районной газеты (автор зарисовки о знатной доярке), подсчитал, что за четверть века работы в колхозе «Родина» Прасковья Макарова надоила более 600 тысяч литров молока. «Его хватит детскому саду, который посещают 80 ребят, более чем на 20 лет, если в сутки каждому ребенку давать по одному литру молока», – резюмировал он.
А ведь с той поры Прасковья Ивановна, или тетя Паша, как называли ее коллеги по работе, еще много лет трудилась на ферме, добиваясь высоких надоев. В середине 70-х мы с коллегой Анной Куравской побывали у ветерана: Прасковья Ивановна, уже уйдя на заслуженный отдых, продолжала трудиться в родном хозяйстве.
…Выйдя из крохотной баньки, она поставила на лавочку тазик с бельем, с трудом выпрямившись, подслеповатыми глазами посмотрела на незнакомых людей: «Никак гости ко мне? А я вот стирку затеяла… Из газеты, говорите? Давненько меня никто не проведывал, хотя ране-то отбоя не было: и фотографировали, и писали, и даже в Москву возили. Везде с музыкой да с цветами встречали! А после все баушку забыли, никому стала не нужна. Живу одна, болею вот… Ноженьки не слушаются, поясница отымается… Да вы проходите в избу-то, милости прошу…».
Более чем скромное убранство тесной комнаты никак не соответствовало нашему представлению о жилище прославленной труженицы, в свое время удостоенной огромной чести быть приглашенной в роскошный Георгиевский зал Кремля: круглый стол, застланный желтой скатертью, деревянные стулья, старинной работы шкафчик, кованый сундук с разноцветными слюдяными квадратами, железная кровать с набалдашниками…
Хозяйка, отдышавшись, присела возле печки, протянула к докрасна раскаленной заслонке озябшие ладони:
– Что о себе рассказывать-то? Так вот и живу… Всю жись робила, как проклятая, оттого все и ломит теперь.
Детство ее не было легким, впрочем, как и у большинства ее сверстниц. Родилась она в многодетной семье год спустя после того, как свершилась большевистская революция. Была старшим ребенком в семье. Училась мало: не до того было. С тринадцати лет трудилась в поле, на колхозной, а затем совхозной ферме – в «Луговском» (б. «Родина») и «Плодовом» хозяйствах. Первой ее наградой стала медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» – та самая, с профилем Сталина.
Немало терпения и выдержки требовалось ей, чтобы работать на старой ферме-развалюхе, где все нужно было делать вручную: добить, убирать навоз, кормить коров. Нередко бывало, что корма не привозили, и тогда Прасковья, готовая разреветься от обиды и отчаянья, готовила своим буренкам «бурду». Таскала на коромысле ведра с водой, прогибаясь от непосильной ноши. А подружки подзуживали: «Давай, Пана, работай. Работа дураков любит». (Они в таких случаях вообще отказывались кормить скотину).
Освобождалась она уже затемно. Уставшая, плелась по тропинке домой, придя, без сил падала на кровать и мгновенно засыпала. А на зорьке – снова тропинка, ферма, буренки.
Тяжело было, однако могли ли селяне предполагать, что грядут еще более суровые испытания? Началась война. Мужчин мобилизовали, остались в колхозе женщины, дети да старики. Работали буквально на износ, не жалея себя. Особенно трудно приходилось зимой и ранней весной, когда испытывали острый дефицит кормов. Буренки переходили на солому и воду. Донельзя истощенные, они не могли даже стоять – все время лежали. Тем, кто смотрел знаменитый фильм «Председатель» с Михаилом Ульяновым, наверное, легче будет представить эту картину: изможденные коровы и отчаявшиеся их поднять колхозницы. Какая уж тут могла быть речь о надоях – думать надо было о том, как предотвратить падеж, сохранить поголовье. Весну ждали, как никогда, – с ее теплом, с первой зеленой травкой.
Прасковья, хотя сил уже не оставалось, рук не опускала, допоздна возилась со скотиной: мыла, расчесывала колтуны, выводила паразитов. Оставалась ночевать у своей товарки в Луговой. Жила, как и ее подруги, надеждой на то, что проклятая война скоро закончится и настанут светлые дни. Это придавало сил.
После войны стало немного легче. Корма на ферму завозили регулярно. Появились доильные аппараты, которые постепенно освоили. Оборудовали автопоилки, подвесные дорожки. Все это не преминуло сказаться на результатах: надои стали медленно, но верно расти. Если до войны, да и в первые послевоенные годы Прасковья Ивановна надаивала по 800-900 килограммов молока от коровы, то позднее надои увеличились до 3000-4000.
– А все казалось мало! – улыбалась наша собеседница, приглаживая седые пряди. – Всякий раз думала, как бы еще улучшить показатели.
Вместе с Прасковьей Ивановной на ферме работало много молодых доярок. Одни приходили и оставались навсегда, иногда сразу после окончания школы. Макарова помогала им, учила. Некоторые из них, как говорится, вышли в люди. Знатной дояркой и вожаком колхозных комсомольцев была в свое время Ирина Макарова (однофамилица нашей героини). Бывали и те, что не задерживались.
«Таких не жалко было, – резюмировала тетя Паша. – Наше дело любить надо, без этого толку не будет. Возьмите, к примеру, Галю Тюшнякову, пришедшую на ферму после окончания восьмилетней школы, да так и осталась. Таким, как Галина, цены нет. Она и на ВДНХ была представлена (сама Прасковья Макарова четырежды была участницей Выставки достижений народного хозяйства – В.П.), и депутатом районного и областного Советов избиралась, была участницей зонального совещания передовиков сельского хозяйства...».
«В общем, все, кто остался работать на ферме, стали опытными доярками, – продолжила собеседница. – Это мои ученицы Вера Данилова, Юля Тектышева, Зоя Чикишева... Горжусь ими».
22 марта 1966 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении особо отличившимся труженикам сельского хозяйства страны высокого звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и молот». Была в этом списке и доярка (операторами машинного доения их тогда еще не называли) Прасковья Ивановна Макарова из совхоза «Луговской» Тюменского района.
…На пенсию знатную труженицу провожали торжественно. Тридцать три года проработала она в хозяйстве. Но с ее живой, беспокойной натурой сидеть без дела было невмоготу. Как-то пришла она на ферму и увидела ужасающую картину: коровы едва ли не по колено в навозной жиже, неухоженные, грязные…
– Ты чего ж скотину-то мучаешь?! – бросилась на нерадивую доярку. Взяла ведро и, набрав воды, стала мыть коров. Устроилась подменной и еще много лет не расставалась с фермой.
Прасковья Ивановна прожила долгую, славную жизнь. Прожила достойно, оставив о себе добрую память. Ее не стало 6 апреля 2009. Ей шел 91-й год.
НА СНИМКЕ: подобные плакаты пропагандировали работу передовых доярок советского времени.
Владимир ПОРОТНИКОВ
