БЫВАЕТ ЖЕ...
Этой истории не один десяток лет, но и сейчас вспоминать о ней неприятно. До сих пор не могу понять, что тогда произошло. Был ли то легкомысленный поступок с моей стороны или колдовские чары?
Украина. Степи и поля, окружённые по периметру лесопосадками. Да какими! Яблони, груши, сливы, вишни, абрикосы то и дело мелькают за окном поезда. Для меня, родившейся и выросшей в Сибири, видевшей крупные яблоки разве что в посылочных ящиках маминых сестёр, такое количество фруктов в свободном доступе было настоящим чудом.
Мне было двадцать три, и это был мой первый отпуск. Могла бы поехать к морю, но поехала к тёте. Сюрпризом. В душе я ни капли не сомневалась, что она будет мне рада, ведь звала в гости в каждом письме.
Расплавленное солнце садилось за горизонт. С удовольствием легла бы спать и я: всё-таки трое суток в пути. В Москве весь день проторчала у кассы в надежде купить билет до Д-ка. Умные люди в очереди подсказали, что можно доехать до города с пересадками. Была я девушкой осторожной, поэтому, перепроверив информацию у кассира, взяла билет до стации С-во.
Ехала, любуясь природой, и была безмерно благодарна тёте, оказавшейся волею судьбы в этих волшебных краях. Клонило ко сну, но спать было нельзя: скоро станция и пересадка на электричку. Да и как уснёшь, когда за окном проносятся потрясающие украинские пейзажи: до боли знакомые по рассказам Гоголя белёные мазанки, утопающие в цветах, огромные ивы над крутыми берегами речушек. Я слушала певучую украинскую речь, пересыпанную фрикативным «г» и бархатным «р». Она укачивала, погружала в дрёму и уносила меня в неизведанную даль. Смуглые, яркие, колоритные женщины напоминали маму и её сестёр, и я сразу прониклась к ним безграничным доверием.
Под утро поезд остановился в С-во, и я, без проблем взяв билет на электричку, ехала в Д-к. Новые впечатления, ожидание встречи- сюрприза (виделись-то шесть лет назад, я тогда ещё в школу ходила). Дома тоже никто не знал о предстоящей поездке, иначе у родителей нашлась бы тысяча причин отменить её.
Вышла на вокзале. Красота! Утро было чуть прохладным. В письме тётя писала, что здесь два автовокзала: рядом – междугородный, а тот, что нужен мне, находится дальше, через одну или две остановки.
«Если надумаю приехать, найду: язык до Киева доведёт», – писала я тогда тёте, а сейчас, смеясь над собою, спрашивала встречных женщин. Спрашивала, чтобы не уснуть и чтобы ещё и ещё раз насладиться их певучей речью. Давно было понятно, что надо идти прямо до конца тротуара, потом свернуть за угол. Если бы знать, чем обернётся моя невинная забава!
Когда в очередной раз я приготовилась спросить дорогу у идущей навстречу женщины, позади меня прямо в ухо раздался мужской голос. Я вздрогнула и, обернувшись, увидела рыжего парня, вернее, огромное рыжее небритое лицо, склонившееся надо мною. Он о чём-то спрашивал, а я, оторопев от неожиданности, потеряла дар речи.
Неприятно в нём было всё: и рыжая щетина, и болячка на лице. А он, впившись в меня своими бесцветно-голубыми, почти белыми глазами, что-то говорил и говорил. Я же ничего не понимала. Куда подевалась моя радостная самоуверенность? Будто ветром выдуло и мою душевную гармонию: всё сжалось внутри, хотелось отодвинуться от него, отвернуться, идти дальше, совершить хоть что-то по своей воле, хотя бы шаг в сторону! Однако я стояла, как вкопанная, и что-то мямлила. Мне неприятно было смотреть на него, но смотрела, будто околдованная. Вот к лицу его медленно поднялась рука, покрытая рыжим густым волосом, и стала ковырять болячку. Он продолжал что-то говорить, но я ничего не соображала и только видела огромную рыжую руку возле паршивой болячки.
«Пойдём ко мне! – донеслось до меня, словно сквозь вату. Рыжая рука оторвалась от болячки и потянулась к моему чемодану. – Да не бойся ты! Дома – мама и сестра. Отдохнёшь с дороги, а в три часа наша машина идёт как раз в твой посёлок».
«Откуда он узнал, куда я еду? Подслушал!» – подумала я ещё не кашей, но уже и не мозгами, когда нежданный и, главное, совсем не нужный мне попутчик пошёл вперёд с моим чемоданом. Неприятный тип стал вроде бы внушать доверие, даже стало казаться, будто я знаю его.
«Но я ведь уже дошла до огромного автовокзала, значит, и остановка, с которой доеду до нужного мне, должна быть рядом», – пыталась сообразить. Тем не менее шла следом за парнем, как тупая овца. За чемоданом, за бежевой футболкой, как завороженная, я поднялась по лестнице старинного дома, послушно села на указанное им место в комнате.
Не знаю, сколько времени просидела на диване, тупо уставившись на ковёр под ногами. И вдруг ко мне стало возвращаться моё сознание! Родной ли мозг самостоятельно проснулся, или ангел какой ему подсказал, только в ушах вдруг засвистело, потом заухало, и сквозь уханье я услышала чьё-то бормотанье в соседней комнате. «Мама! – первое, что захотелось заорать мне. – Мамочка моя родная, милая! Помоги!». Мелькнула мысль: бежать. Бежать надо немедленно! Но внутренний голос заставил подавить вспыхнувшие эмоции. «Стоп! Никаких резких движений: оставайся такой же, пока не выйдешь на свободу! Если выйти ещё удастся! Всё зависит от тебя, – будто командовал всё тот же голос. – Притворяйся и дальше овцой!» Я по-прежнему не могла сдвинуться с места, хотя мысли мои уже мчались по ступенькам вниз.
Огляделась вокруг: никого. Только слышен чей-то глухой голос. «Как я могла попасть сюда? – размышляла, осматривая пустую комнату. И вдруг вспомнила: – Да-а! Он что-то говорил про мать и сестру! Где же они? Никого! Нет никого!». Ужас вновь наваливался на меня. В это время дверь в соседнюю комнату распахнулась, и я увидела рыжего незнакомца с телефонной трубкой в руке. Он радостно заулыбался.
Разум мой, проснувшись, распекал меня: «Ты его знаешь, что ли? Дура! Забери свой чемодан и беги! Не отдаст, просто беги! Без чемодана!». Не успела я встать, как новоявленный попутчик уже преградил мне путь: «Ты куда, зайчик? Я договорился уже! Другу звонил сейчас: в три часа машина будет», – говорил тихо, будто я больная.
«Ты больная и есть! Причём на всю голову! Притворяйся, поддакивай, кивай! Говори, что хочешь, только не выходи из образа, чтобы он ни о чём не догадался!» – орал во мне всё тот же спасительный голос. И я, послушно склонив голову, лепетала: «Да… Конечно… Подожду, но только на автовокзале. Просто надо кое-что купить тёте, а то еду, как снег на голову».
Смотреть в глаза ему боялась, вдруг поймет, что я уже в сознании, что проснулась давно. Рыжий неохотно выпустил меня, наказав, чтобы непременно ждала его на вокзале. А я всё кивала и кивала в ответ.
«Он поверил! Поверил! Молодец! Теперь надо к людям! Главное, что из квартиры вышла, да еще со своими вещами! Хвалю!» – подбадривала я себя, спускаясь вниз по лестнице.
Автовокзал оказался напротив дома, где жил этот рыжий козёл, но радоваться было рано. «Никому и в голову не придёт искать меня здесь, ведь никто не знает, где я», – страх сковывал меня всю. При переходе через трамвайные пути дёрнуло же, глупую, обернуться. Глаза скользнули вверх по стене, и – жуть: на четвёртом этаже на подоконнике во весь рост стоял он! Огромный рыжий человек продолжал следить за мной! Едва сохраняя сознание, зашла в автовокзал.
Здание было полностью стеклянным: стены, двери. Всё, что делалось внутри, просматривалось с улицы. В другое время я бы оценила всю эту красоту, но не теперь. Отовсюду видела только этого типа, который продолжал стоять на подоконнике. Я ходила в поисках безопасного места. Важно было в этот момент скрыться от его глаз. Наконец-то нашла какую-то колонну, а за нею – скамейка. Теперь мне его видно, а ему меня – нет. Убедившись, что я никуда не денусь, он исчез.
От охватившей радости меня сначала заколотило, будто от озноба, потом к ознобу добавилась зубная дробь. Казалось, что все слышат, как стучат мои зубы. Хотелось орать, пожаловаться хоть кому-то! «Нельзя! Опять куда-нибудь влипну!» – состояние было такое, будто со зверем каким встретилась и удачно выскользнула из его лап. Не думаю, что это была паника без повода. А может, человек просто хотел помочь? Я не могла самой себе ответить ни тогда, на скамейке стеклянного автовокзала, зачем с ним пошла, ни сейчас.
С трудом взяв себя в руки, боясь, как бы этот тип не одумался и не пошёл за мной (почему-то было страшно и на людях), я подошла к справочному. Там подробно объяснили, как доехать до нужного мне автовокзала. Крадучись, накинув поверх белой футболки и голубых брюк лёгкий плащ, я вышла на остановку. Она была буквально под самым носом.
Автобус подкатил быстро. Без приключений я нашла дорогу к старому автовокзалу. Автобусы шли через каждый час. Купила билет на ближайший рейс. Ехала и боялась, что меня догонят. Поэтому было уже не до красот.
К обеду была у тёти. Она меня помнила ещё школьницей, а тут я после института и года работы. Тётя Лиза – папкина сводная сестра. Их плодовитый отец, а мой дед был многожёнцем. В очередной раз он женился (и на этот раз в последний) на украинке. Тётя после смерти своей матери всюду следовала за ним. Так она оказалась в этих краях.
За расспросами и разговорами я пришла в себя и даже могла шутить. Но, не выдержав внутреннего гнёта от всего произошедшего, разревелась. Пришлось рассказать эту историю тётке. Лучше бы не рассказывала! Забыла, чья она сестра. Вся в папку! Порода есть порода, даром, что от разных матерей! Знала бы и знала одна, быстрее успокоилась. Но тётя Лиза вновь и вновь начинала причитать: «Д-к – это самый криминальный город, там без конца исчезают молодые женщины и девчонки. Как ты могла поверить первому встречному?»
Да я и сама, находясь в безопасности, недоумевала, как могла пойти за тем типом? Меня снова знобило, теперь уже оттого, что было бы, если бы да кабы. Тётя Лиза, обхватив мою голову руками, заплакала: «Что я батьке-то твоему сказала бы тогда». Ревели уже обе…
Утром из-за горизонта поднялось солнце. По его разморённому виду стало понятно: будет жара. Страхи рассеялись. Весь отпуск певучие тёткины соседки приходили к нам поговорить, угощали меня черешней, шелковицей и варениками с вишней.
Поняла я с тех пор одно: нечего лишний раз болтать в дороге, да и расспрашивать тоже без особой надобности. А то язык не до Киева, а до беды доведёт. Много лет спустя увидела документальный фильм о том городе. Он полностью подтвердил слова тёти о криминальной обстановке в то время.
Не знаю, был ли у того парня злой умысел по отношению ко мне, но в любом случае мне от этого не легче. До сих пор непонятно, что заставило меня идти за первым встречным, не внушающим доверия и неприятным для меня. Разве только предположить, что он владел гипнозом, тогда всё встаёт на свои места.
Марина СИЛИНА