СУБЪЕКТИВНО
Россияне продолжают ускоренно набирать банковские кредиты в стремлении «подтянуть» уровень жизни, стагнирующий после трех лет падения реальных доходов. На прошлой неделе поставлен рекорд, правда, весьма сомнительный: в августе банки выдали миллион кредитных карт! К аналогичному периоду прошлого года число кредиток взлетело на 57%, а в некоторых регионах – вдвое и даже вчетверо.
– Россияне продолжают расходовать больше, чем могут себе позволить, и в условиях плавного ухудшения внутренней экономической ситуации это довольно тревожный сигнал, – говорит аналитик «Альпари» Анна Бодрова. – Повседневные траты растут, в том числе и за счет увеличения инфляции, доходы не удовлетворяют этим тратам, а психологический компонент и привычка жить не по средствам загоняют население в большие долги. Скорее всего, в ближайшие месяцы эта тенденция выльется в рост просрочки.
Даже пенсионеры задолжали банкам почти триллион. Что удивительно, кредитование этой категории людей растет самыми быстрыми темпами. По данным ВЦИОМа, у 57% россиян в семье есть хотя бы один непогашенный кредит, а 24% оплачивают его за счет пенсий по старости, инвалидности и пособий.
Конечно, прежде всего бежать за кредитом побуждает нищета. Средний чек в магазинах сокращается пятый месяц подряд, а в августе его значение упало до минимума с весны 2016 года. Более трети в ходе опроса РАНХиГС сообщили, что денег хватает только на питание или не хватает даже на него, 70% могут позволить себе только товары первой необходимости, а бытовую технику, например, – увы. По итогам прошлого года скорость новых займов по сравнению с 2016 годом взлетела в 10 раз, указывает завлаб финансовых исследований Института Гайдара Михаил Хромов.
Однако мотивы у заемщиков куда как разнообразнее и глубже. Это выяснили авторы исследования «Жизнь в долг». Подробности рассказал философ Григорий Юдин, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований ВШЭ и лаборатории социологии религии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
Недавно исследователи взяли 106 глубинных интервью в восьми городах разного размера, говорит Юдин. Оказывается, закредитованность во многом связана со склонностью полагаться только на себя и нежеланием искать совета и поддержки. И чем глубже человек увязает в долгах, тем труднее ему обратиться за помощью. Те, кто берет новые кредиты, чтобы отдать старые, рассказывали об ощущении сужающегося тоннеля. В какой-то момент они переставали видеть, что есть люди, способные их поддержать, но отказывались просить помощи. Все больше историй, когда люди кончают счеты с жизнью, а потом выясняется, что их семья ничего не знала о долгах.
Главная причина, по мнению исследователей, – атомизация общества. Коммуникация затруднена даже в семье. Нередко жена решает взять кредит на новую стиральную машину, демонстрируя мужу, что не зависит от него. Такой шаг только ухудшает без того плохие отношения в семье. То же с детьми: когда они просят дорогую игрушку, родители, вместо того чтобы объяснять, почему не каждая потребность должна быть немедленно удовлетворена, берут кредит: так проще.
За поговоркой типа «В долг давать – дружбу терять» кроется представление о том, что долговые отношения не могут быть дружескими и не символизируют поддержку. В России долг – это почти всегда коммерческие отношения, а в них лучше входить с чужаками. Задолжай близкому – попадешь к нему в зависимость и разрушишь отношения. Этого многие боятся. Напомню, сегодня друг другу доверяют 20% россиян, а в странах Старой Европы – 70-50%. А банк – не друг и не брат.
В России около половины кредитов и по числу, и по объемам приходится на товары длительного пользования. В последние годы растет сегмент микрофинансового кредитования – до получки: это уже около 10% всех заемщиков и около четверти всех выдач. В богатых странах выше доля ипотеки, поскольку другие товары доступны без займов, а ипотечные ставки ниже и стабильнее. В США доля ипотеки около 70%, в России – около одной пятой общего кредитования. Однако у нас есть культурная особенность – считается недостойным жить в арендованных квартирах. Родители полагают своим долгом обеспечить жильем детей. Во многих странах люди всю жизнь снимают жилье и не видят в этом проблемы, а в России это признак неудачника. В результате рынок ипотеки морально нагружен: не просто финансовое решение, а испытание на прочность.
Наше исследование, говорит Юдин, выявило, почему люди берут деньги на вещи, зачастую ненужные. Россия – страна чудовищного неравенства. По этому показателю мы в мировых лидерах: 77% богатств приходится на 10% элиты, 56% – на 1% самых богатых. А люди в регионах хотят потреблять так же, как в Москве, но не имеют финансовых возможностей. Однако и в самой Москве гигантское расслоение: в столице живет элита, которая бесконечно богаче рядовых москвичей. Это вызывает у людей ощущение собственной неполноценности. Чтобы его заглушить, они берут кредиты и покупают то, что символизирует для них достойную жизнь. Вещи нужны не столько из-за их потребительских свойств, сколько для того, чтобы почувствовать себя человеком. Кредит – способ избавиться от депривации. А потом некоторые оказываются банкротами.
Но даже среди таких неудачников лучше защищены те, кто умеет дружить, выстраивать партнерские отношения и является членом плотных коллективов, где можно получить не только совет, но моральную да и материальную поддержку. Это могут быть крепкая семья, сильная религиозная община, локальные сообщества и т. д. Если люди не прячутся в свою раковину, а включены в сеть, их поведение становится более ответственным.
Исследование, по словам Юдина, частично проходило в малых городах – там, где существовало более или менее плотное сообщество и сохранялись институты взаимной помощи. Сделав два замера с разницей в четыре года, исследователи увидели: когда туда пришли микрофинансовые организации, сообщества стали на глазах разваливаться. Если раньше аппетиты приходилось согласовывать со своим социальным окружением, то теперь достаточно пойти и взять кредит: ты не обязан ни перед кем отчитываться. Это дает больше свободы, но в то же время для привыкших к поддержке и социальному контролю возникли большие проблемы.
Кредитование, с одной стороны, базируется на атомизации общества, а с другой – повышает ее. Это самоподдерживающийся процесс, который идет по всему миру.
Есть распространенный миф о том, что россияне – люди безответственные: готовы нахапать кредитов, не думая, кто и как будет расплачиваться. Исследование показало, что это представление неверно. Более того, часто оказывается, что в кредиты влезают именно гиперответственные люди: они чувствуют вину за то, что не дотягивают до желаемого достатка и образа жизни, а потом еще и за то, что не могут справиться с кредитами.
Но в каких условиях принимается это решение? Человек добросовестно трудится, но как объяснить ребенку-школьнику, что не может, в отличие от других, купить ему айфон? Только кредит! С другой стороны, и банки в ряде случаев должны нести ответственность. Они отличаются от заемщиков только одним – наличием власти. У того, кто давал, есть связи и коллекторы с битами; у того, кто брал, – нет. Государства спасают крупных заемщиков от банкротства, рефинансируя их долги. А виноват всегда тот, у кого меньше власти – обычный человек.
Здесь вмешивается и политика – должником всегда проще управлять. Если хотите получить над кем-то власть, заставьте его почувствовать, что он вам обязан – финансово или морально. Что его благоденствие возможно только благодаря сделанному вами одолжению. Поэтому государство всегда напоминает нам о том, что у нас есть «долг перед Родиной». И по той же причине оно старательно охраняет интересы крупных кредиторов, которым должно почти все население. В результате каждый думает только о том, как отдать долг – ипотеку, потребительский кредит, или о том, что он в чем-то виноват перед государством. Ни на что другое времени не остается.
Да, кредитная экономика разгоняет экономический рост, стимулируя потребление. Но когда долговой пузырь лопается, богатые не теряют почти ничего, а малообеспеченные несут большие потери. В результате неравенство возрастает, и создаются условия для следующего витка кредитной спирали. Ведь низшие слои, как и прежде, ориентируются на потребительские стандарты высших.
Однако здесь не всё так просто и понятно. Профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник Центра нейроэкономики и когнитивных исследований Василий Ключарев говорит, что экономисты не понимают, почему люди иррационально ведут себя в отношении к тем же кредитам. Возникла новая наука – нейроэкономика, точнее – нейробиология принятия решения у людей и у животных. Оказалось, человек, принимая экономические решения, находится под воздействием древнейших механизмов, «зашитых» в наш мозг миллионы лет назад. Механизмы эти сформировались путем естественного отбора, как некий ответ на необходимость выжить в тех или иных условиях. Иначе бы мы не обнаруживали у обезьян-капуцинов такой же реакции, например, на экономическую несправедливость, какую демонстрируют люди.
Центробанк пытается что-то сделать, чтобы ситуация с потребительской закредитованностью не перешла в полномасштабный кризис. Например, стал требовать от банков, предлагающих высокие ставки кредитования, больших объемов резервирования. По сути, это попытка наказать банки за сверхвысокие ставки. Еще Центробанк сдерживает агрессивные аппетиты микрофинансовых организаций. Однако регулятор видит финансовую часть проблемы, но не социальную – не осознает, что деятельность этих организаций разрушает социальную ткань общества. Хорошо бы чисто спекулятивные деньги МФО хотя бы частично возвращать на благо общества. Да и банки должны оценивать заемщиков не как индивидов, а как представителей сообществ. И вместо того, чтобы правдами и неправдами пытаться всучить очередной кредит, имеет смысл посмотреть, кто стоит за потенциальным заемщиком.
Важно понять, что невозможно расплатиться по всем долгам. Проблема долга – не финансовая, а моральная. Человек превратился в то, что антропологи называют homo debitor – человек «задолженный». Почему так получается и что с этим делать – ключевой вопрос в дискуссиях о долге.
В целом выигрышная стратегия – почаще задавать себе вопросы: это обоснованный долг или мне его навязывают? Что я действительно должен, а на что имею право? Почему я чувствую себя обязанным? Разве я должен что- то государству? Я что-то не так делаю? А может, система так устроена, что она все время продуцирует долги?
Похоже, ответы на эти непростые вопросы мы получим не скоро. А пока идём за новым кредитом…
Игорь ОГНЕВ
