КРИМИНАЛ
Рядом с нами, иногда даже в соседней квартире, частенько разворачиваются семейные конфликты, драматическому накалу которых позавидовал бы Шекспир. В этих бескомпромиссных (и нередко пьяных) баталиях женщинам, как правило, уготовано стать жертвами. Но порой доведенные до отчаяния, робкие существа способны решиться на страшное. И всегда поражает невероятная жестокость преступлений, совершенных представительницами прекрасной половины рода человеческого в пылу "праведного гнева"...
БУЯН
Добротный дом Сорокиных, расположенный на окраине одноименной деревеньки, пылал. Лезвие пожара вспарывало синее апрельское небо и осыпалось на талую землю кроваво-пепельными брызгами. Со всех концов деревни к дому сбегались люди с ведрами. Огонь отплясывал игриво и шумно, каждую минуту грозя перекинуться на соседей. Вскоре подъехали пожарные и полиция. Но было поздно кого-либо спасать: на пепелище обнаружили три обу- гленных трупа. Выяснилось: в огне ночного пожара сгорели хозяин – Иван Сорокин – и две соседки – Третьякова и Жилина.
Поджигательницу вычислили сразу. Светлана Сорокина стояла тут же, неподалеку, прижав к себе старшего сынишку. Это был ее "звездный час", ее месть за поруганную любовь, молодость и долготерпение. Рядом голосили соседки, родственницы погибших бабенок, но Светлане было на них наплевать. Да и к своей судьбе она испытывала редкое равнодушие.
Таков был финал трагедии. А с чего же началась эта история? Вот что рассказала Светлана Сорокина опытному следователю прокуратуры Надежде Зиминой, сумевшей вызвать поджигательницу на откровение.
– Воспитывалась я в строгой семье. Отец держал меня в ежовых рукавицах, а чуть что и ремешком охаживал. Когда замуж за Ивана Сорокина вышла, существенных изменений не увидела. Муж меня тоже бил. Разница лишь в том, что отец наказывал по справедливости, чтобы я человеком стала. А муж... Он ведь меня и ножичком резал, и по голове чем попало ударял. Однажды чуть полчерепа не снес, я в больницу попала, а его арестовали. Когда Ивана все-таки посадили, я подала на развод. Через три года он вышел. Узнал, что живу одна, тут же заявился: давай, говорит, с начала все начнем. И матери моей объяснил: дескать, теперь до смерти с ней не расстанусь, зря, что ли, из-за нее три года мучился!
– Зачем же вы за такого человека замуж выходили? – спросила следователь. – Или он в женихах хороший был, тихий?
– Да нет, – грустно сказала Светлана, – всегда он был такой буян, с молодости. Встречались мне, конечно, и другие ребята, намного спокойнее. Только мне всегда бойкого хотелось. Знаете, как бывает? Полюбила я его с первого взгляда. Он ведь красивый мужик был, статный, высокий, одевался с иголочки. А уж когда в запои стал уходить, все куда-то исчезло: и обаяние, и любовь. Остались страх и ненависть.
Даже в следственном изоляторе, где условия содержания далеки от комфортных, Светлана, эта 37-летняя натуральная блондинка, выглядела вполне привлекательно: ясные голубые глаза, стройная фигура. Во взгляде, хоть и бесконечно усталом, читаются надежда и неистребимая уверенность в себе. И это при том, что все долгие годы замужества были для нее более чем безрадостными: пьяная ругань, побои, унижения. И все это на глазах у двух маленьких детей. После того как муж вернулся из колонии, она еще надеялась, что все переменится, но...
– Последнее время работала я санитаркой в больнице, – продолжала тихо рассказывать Светлана. – Но и в доме по хозяйству за мужика была, всю тяжелую и грязную работу делала. Иван же мне говорил: "Ты свое отгуляла, теперь мой черед настал". За отсидку свою хотел со мной поквитаться. Я же его ни в чем не ограничивала, полную свободу давала. Он и жил на всем готовеньком, пил-ел за мой счет, да еще в деревне всех девок и баб молодых переимел! Я долго терпела. А потом чаша переполнилась. В тот вечер я пришла домой, стучу в дверь – никто не открывает. Заглянула в окно, вижу: мой благоверный на нашей супружеской постели сразу с двумя бабами огибается! Сбегала я в сарай за топором, взломала дверь, кричу с порога: "А ну, шалавы, брысь отсюда!" А они на меня даже внимания не обращают, пьяные вдрызг. И такая обида меня взяла, аж до слез. Ведь знала я отлично, что в медицинских картах обеих полюбовниц моего Ивана справки о нехорошей болезни имеются. И будто щелкнуло все внутри и оборвалось. Что дальше делала, в деталях смутно помню...
Выписка из материалов уголовного дела: "Сорокина Светлана Ивановна, 1980 года рождения, 21 апреля около десяти часов вечера в своем доме застала находившихся в состоянии сильного алкогольного опьянения своего мужа Сорокина Ивана с жительницами деревни Третьяковой и Жилиной... Все трое находились полностью раздетыми в постели, никак не реагируя на приход Сорокиной... Последняя принесла из сарая канистру с бензином, затем с целью убийства мужа и двух находившихся с ним женщин ударила каждого из них обухом топора по голове, подожгла спичкой разлитый бензин и вышла из дома... Смерть Ивана Сорокина наступила в результате закрытой черепно-мозговой травмы, смерть Третьяковой и Жилиной – по причине отравления угарным газом и термического ожога тел".
Суд, обстоятельно разобравшись во всей этой истории, учел все ее особенности и приговорил Светлану Сорокину к пяти годам лишения свободы в колонии общего режима.
Младшего сына Сорокиных взяла к себе на воспитание бабушка, старший находится в детдоме. По словам людей, встречавшихся с осужденной в зоне, Светлана почти ни с кем близко не общается, а в письмах на волю постоянно твердит о том, что живет только ради своих детей.
– Я выносливая, – сказала на прощание своему адвокату Светлана Сорокина. – Я все выдержу. А может, если Бог даст, и условно- досрочно отпустят. Мальчишек своих хочу воспитать так, чтобы никому за них стыдно не было.
ЧЕТВЕРКА ПО АЛГЕБРЕ
Тюменка Роза Мухтарова среди своих подруг и знакомых всегда считалась женщиной тихой, домашней, не способной на нечто из ряда вон выходящее. Воспитывала 16-летнюю дочь, впустив в дом 45-летнего сожителя Романа Гасимова.
Какое-то время Роман вел себя нормально, ходил на работу и даже приносил какие-то деньги. Но вскоре охладел и к работе, и к Розе. Целыми днями шлялся неизвестно где или валялся на диване перед телевизором, отмахиваясь от замечаний сожительницы, как от надоедливой мухи. Роза по ночам беззвучно плакала, не зная, как выйти из ситуации. Одна из ее подруг успокоила: дескать, у Романа возраст сейчас такой – у мужиков ведь тоже климакс бывает, только они его хуже баб переносят, потому как обидно свое основное достоинство терять. А ты, милочка, не убивайся, терпи. Со временем все устаканится, образуется...
И верно, вскоре Роман вроде как образумился. Даже на улицах стал пропадать реже, чаще норовил дома бывать. А тут и за воспитание падчерицы всерьез взялся: школьные дневники у десятиклассницы стал придирчиво изучать, домашние задания заставлял выполнять, от компании сверстников приказал строго-настрого подальше держаться. Роза нарадоваться не могла, потому как дочь совсем от ее рук отбилась. А тут железная воля мужика!
Все было замечательно. До того самого дня, когда Роза вернулась домой с работы раньше обычного. Открыла своим ключом дверь и увидела отражение в зеркале, висевшем в прихожей: сидит Рома на диване в домашнем трико, а на коленях у него дочка Римка в коротком халатике, и обнимаются они, и целуются прямо- таки не по-детски, взасос.
– Что же вы, ироды, такое делаете? – ошалело спросила Роза, не в состоянии реально оценить происходящее.
Рома с Риммой нехотя расцепились и молча уставились на вошедшую. Потом Рома усмехнулся криво и сказал, что поздравил девчонку с четверкой по алгебре. Дескать, дополнительные занятия не пропали даром – теперь по математике у Риммы полный порядок.
И вдруг спустя неделю Роза вновь застала картину, которая словно ударила громовым разрядом: подвыпивший Рома, находясь в комнате Риммы, увлеченно шарил рукой под юбкой дочери, на ходу расстегивая ширинку на своих брюках. Тут скандал был нешуточный. Досталось от Розы и дочке, и охальнику.
И вот настал тот злополучный день – 23 июня. Роза вернулась в свою квартиру в доме по улице Щербакова с двумя тяжеленными сумками – в них было все необходимое для проведения ее очередного дня рождения и вечеринки по случаю окончания дочерью десятого класса. Роза затащила авоськи на кухню и вдруг услышала, что из спальни доносятся характерные таинственные поскрипывания. Осторожно приоткрыла дверь и увидела такое, к чему внутренне, не давая себе отчета, была готова давно.
Из показаний Розы Мухтаровой: "Я терпеливо дождалась, пока они закончат свои развлечения и приступила к исполнению плана, который у меня мгновенно возник. Когда Роман вышел из спальни и появился на пороге кухни, я спросила у него: "Что, опять четверку по алгебре отмечаешь?" И тут же ударила его кухонным ножом в грудь. Рома упал, но захотел встать. Я, скорее от испуга, ударила его ножом еще два или три раза... Тут на кухню вышла Римма, она страшно закричала и выбежала в чем была на лестничную площадку. Я догнала ее, схватила за волосы и вернула в квартиру. Дочь еще в прихожей упала передо мной на колени и стала умолять не убивать ее. Я ударила ее рукой по щеке и попросила вызвать скорую помощь и полицию..."
Центральный суд г. Тюмени вынес приговор: за убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, назначить Розе Мухтаровой наказание в виде лишения свободы сроком на три с половиной года. Не исключено, что за хорошее поведение Роза выйдет из колонии значительно раньше.
НЕЧАЯННО И ЖЕСТОКО
Если первый муж Марины пил время от времени, то второй оказался хроническим алкоголиком. Ситуация усугубилась тем, что все они жили в двухкомнатной малогабаритной "хрущобе", разменять которую было практически невозможно. Ведь благоустроенного жилья, гораздо более современного и качественного, вокруг предостаточно. И однажды случилось непоправимое...
На майские праздники Марина вернулась из Тобольска от матери с подарками, в хорошем настроении. Пригласила в гости подругу Риту. На кухне суетился бывший муж Виталий. Этот вечный раздражитель, оказалось, тоже набрался наглости и позвал в гости приятеля. В большой, по старым меркам, комнате стоял телевизор – единственный работающий из трех имевшихся в квартире. Виталий с приятелем вскоре замерли перед экраном, где шел футбольный матч. При этом звук Виталий врубил на всю катушку. Между тем Марина жаждала смотреть душещипательный сериал. А поскольку телевизор принадлежал второму мужу Николаю, она потребовала переключить канал. Около телевизора началась возня, в ходе которой на пол уронили пульт дистанционного управления, чуть не раздавив его ногами, а сам "ящик" опасно кренился в разные стороны, готовый взорваться от возмущения.
Закончилось тем, что Виталий сграбастал телевизор в охапку, унес во вторую комнату и закрылся там вместе с приятелем. Но вскоре вышел на кухню, чтобы взять второй стакан. И наткнулся на огромный разделочный нож, которым Марина за минуту до этого резала мясо. Нож внезапно глубоко и мягко вошел Виталию в истерзанный безмерным количество пива живот. Обалдевший от неожиданности мужик рухнул на грязный, замызганный линолеум.
– Мариша, зачем ты это сделала? – просипел раненый.
– Я не хотела! – немеющими от ужаса губами выдавила Марина. – Катя, вызывай скорую!
В тот же вечер Виталий Голощапов скончался в отделении реанимации городской больницы.
Потом был суд. Бессмысленное убийство на "почве личной неприязни", с учетом смягчающих обстоятельств, потянуло на шесть лет.
*Фамилии изменены.
Григорий ЗАПРУДИН
