СКАЗКА
Седой поведал мне старик
Урала тайну про родник.
И где тут, правда, а где ложь,
Прочтя сие, ты всё поймёшь.
(Продолжение сказки «По щучьему веленью»)
Диву народ даётся, как, де, царь-батюшка дочь свою Несмеяну, единственную да любимую, выдал за Емелю – неуча, без роду и племени. А бояре не хотят Емелю признавать, не желают ему в ножки кланяться. Того пуще невзлюбил его царёв воеводушка – ворона бородушка.
Емеля с Несмеяной под опекой батюшки царя живут отдельно в новом тереме припеваючи. Емеля делами царскими себя особливо не утруждает, в управление царством не вникает. Бился царь над ним, бился, пока внучок Стёпушка не народился. А через годок – новый роток: внучкой Марьюшкой молодые царя порадовали. Не успели оглянуться, уж Стёпа мудреные книги читает, а Марья за ним все наизусть повторяет. Всё бы хорошо, но простудился царь-батюшка на охоте. Хлопотали над ним лекари да знахари, только всё напрасно. Помер царь.
Расшумелись, загорлопанили бояре да знать, не желают Емельяна на престол сажать. Воевода усы распушил, глаза гневные к переносице смежил, по палатам похаживает, бородищу смоленую поглаживает. Подметные письма через слуг Емельяну в терем подбрасывает. Совсем житья не стало, лихое времечко для Емельяна с Несмеяной настало. Тучи день ото дня на небе всё черней собираются, а тут ещё слушок кто-то пустил, что терем может от грозы загореться.
В тот вечер уложила Несмеяна детей пораньше спать и с Емелей стала совет держать. Что они решили, то неведомо. А в самую полночь разыгралась страшная гроза. Ветер пронесся вихрем, соломенные крыши с изб разметал по всей округе, ветхие строения раскатал по бревнышку. Молнии беспрестанно полосовали чёрное небо, ударяли в высокие деревья и мгновенно сжигали их. Гроза закончилась быстро и неожиданно.
Утром народ осмелел и стал выбираться из домов. Кругом поруха: улицы завалены брёвнами, досками и всяким хламом, а на месте красивого терема на царском дворе остались зола да дымящиеся головешки. Яблоку негде было упасть, сколь собралось народу на царском подворье: судили, рядили, перстами на царские хоромы показывали. Сокрушались простолюдины, обливаясь слезами по убиенным Емельяну, Несмеяне и их деткам – Степанушке да Марьюшке. А бояре да знать на двор носа не кажут. Пришел поп со своей свитой, сотворил молебен по усопшим, да на том и покончили. Разошлись люди по домам порушенное хозяйство свое в порядок приводить. Собрались бояре в царских хоромах. Вышел к ним воевода, да и зачитал указ, коим следствие установил и верных себе людей туда назначил. Прибыла рота служивых, и стали они разбирать пепелище да порядок наводить. Сколь не копались, не нашли ни единой человеческой косточки. И поползли по столице слухи самые неправдоподобные. Одни говорили:
– Емелю с семьей воевода посадил в острог.
Другие твердили:
– Нет, их неизвестные похитили, увезли в лес и там убили.
И конца не было догадкам да домыслам. Забурлил стольный град, что река в половодье. Побросал народ все свои дела. И что в одном месте услышит, в другое бежит пересказывать да ещё от себя добавит. Птицами полетели конные вестовые во все концы с депешами к градоначальникам: ставить заслоны и кордоны для поимки государевых преступников.
Следствие стало вести дознание. Сколь ни пытали слуг, нянек да прочих, кто под горячую руку попался, куда, де, Емельян с семьей подевались, а те в один голос:
– Знать не знаем и ведать не ведаем. Вчера в вечер были, а утром их не стало.
И началась расправа: которых плетьми посекли, коих на дыбе замучили, но так ничего и не добились. По округе стали шнырять шпики, выведывать да вынюхивать, не видал ли кто мужика с бабою и детьми.
А дело было так. Как только началась гроза и загорелись хоромы, Емеля обратился за помощью к щуке... По щучьему веленью, оказался он с семьей не в тридевятом царстве – тридесятом государстве, а на Поясе Каменном, в небольшой деревеньке, затерявшейся среди сказочно прекрасных и богатых дарами лесов, вдалеке от наезженных дорог. Волнение и страх не давали ни сна, ни покою Емельяну с Несмеяной. «Вчера не убоялась, согласилась, Емельянушка, с тобой, а вот сейчас не знаю, что и делать?..» – сокрушалась Несмеяна. «А давай, – Емеля ей в ответ, – пока не проснулись дети, решим, как их называть будем, да и о себе позаботимся, чтобы уберечься от сыска воеводы. Надо, чтоб мы во всём походили на жителей этой деревни. Придется, видно, к щуке за помощью обратиться».
Ничего не забыли, чтобы другой раз не беспокоить благодетельницу. Решили, что Степушка отныне будет Семёном, Мария – Дарьей, Емеля – Егором, а Несмеяна – Настасьей.
Вроде бы всё. По щучьему веленью, по Емельянову хотенью, научила их щука уму-разуму да ремеслам, коими здесь промышляли, чтоб ничем они не отличались от местных жителей. И чтобы приняли они новоселов как испокон веку живших на этой земле. Так Емельян оказался в холщовых, изрядно поношенных портках и рубахе, а Несмеяна в повседневном крестьянском сарафане.
Михаил ШУШАКОВ
Окончание в следующем номере.