ЖИВАЯ ИСТОРИЯ
Ровно сто лет назад, в апреле 1918 года, происходили в нашем крае чудесные и трагические события. 15 апреля – всего месяц, как назначенный на тобольскую кафедру владыка Гермоген организовал на Вербное воскресенье крестный ход. Перед началом он, невзирая на большевистскую слежку, призвал всех тобольских православных вознести всенародное моление Господу Богу о спасении погибающей Родины. Из-за кремлевской стены владыка перекрестил подгорный дом, где отбывал ссылку Николай Второй с семьей, посылая ему свое благословение.
Именно в Тобольске состоялось примирение государя с мятежным Гермогеном, который не хотел подчиняться царю в столице в сытные и спокойные для страны годы.
Священник всегда был спорщиком, горячо и принципиально отстаивал свои идеи. Никогда не медлил с решениями и поступками. Будучи ректором Тифлисской семинарии, он изгнал оттуда за непотребное поведение и низкую успеваемость Иосифа Джугашвили (будущего Сталина). Резко критиковал современный театр и литературу. Требовал запретить одну из пьес Леонида Андреева, даже предлагал отлучить писателя от церкви, а с ним и Дмитрия Мережковского, и Василия Розанова. Отменил назначенную в кафедральном соборе панихиду по знаменитой актрисе Вере Комиссаржевской и выяснял, отчего та скончалась в Ташкенте и когда перед этим исповедовалась. Порой его публичные выступления были так резки, что нарушали российское законодательство.
К 1912 году перессорился со всем Святейшим синодом и царской семьей. На одном из заседаний синода выступил против предлагавшегося московским митрополитом Владимиром и великой княгиней Елизаветой Фёдоровной введения чина диаконисс в православной церкви. Направил по этому поводу царю телеграмму в очень резком тоне.
Кроме того, епископ Гермоген вступил в открытый конфликт с уроженцем Тобольской губернии Григорием Распутиным, имевшим в то время большое влияние на царскую семью.
Такое поведение не могло остаться безнаказанным. 7 января преосвященному Гермогену был объявлен указ за подписью государя об увольнении от присутствия в Святейшем синоде. От епископа потребовали выехать во вверенную ему Саратовскую епархию, но он не подчинился, давал интервью газетам, в которых критиковал членов Синода. В результате 17 января 1912 года был уволен от управления епархией и направлен «на покой» в Жировицкий монастырь.
Начальник департамента полиции Белецкий писал, что, пребывая в Жировицах, «владыка смиренно переносил все невзгоды, служил в церкви, не отапливаемой зимой, с разбитыми рамами, жил, во всем себе отказывая, а на присылаемые ему изредка его попечителями деньги содержал фельдшера и аптеку, помогая фельдшеру, оказывая и сам медицинскую помощь всем, приходившим за таковой».
Тем не менее даже в ссылке епископ оставался убежденным монархистом. Опальный монах часто с плачем говорил: «Идет, идет девятый вал, сокрушит, сметет всю гниль, всю ветошь; совершится страшное, леденящее кровь – погубят царя… непременно погубят». В августе 1915 года владыку перевели поближе – в Николо- Угрешский монастырь Московской епархии.
И вот когда грянула революция, а царь Николай Второй отрекся от престола и был направлен в ссылку в Тобольск, новая власть приняла мудрое, как ей казалось, решение. Епископа Гермогена вернули к высокому служению – как «жертву старого режима», но назначили не в столицу, а на далекую сибирскую кафедру, где он смог бы сполна насладиться, наблюдая за падением своего обидчика. И уж точно не вступил бы с императорской семьей в сговор.
Однако и тут владыка всех удивил. Свою тобольскую паству он призывал «сохранять верность вере отцов, не преклонять колена пред идолами революции и их… жрецами…». Семье Романовых епископ Гермоген стал оказывать всяческую духовную поддержку. Не помня обид, будущие мученики примирились в Тобольске. Большевики были разочарованы, на владыку начали собирать материалы для ареста.
Публичное благословение Николая Второго владыкой Гермогеном во время крестного хода на Вербное воскресенье стало отличным поводом для репрессий. Два месяца перед своей страшной гибелью от рук революционного матроса Хохрякова священномученик проведет сначала в Екатеринбургской тюрьме, потом на тяжелых работах по строительству красных укреплений у села Покровского.
В одном из тюремных писем святитель писал: «Не скорбите обо мне по поводу моего заключения. Это мое училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрые и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир».
В июне 1918 года владыку Гермогена и иерея Петра Карелина большевики вывели на палубу теплохода «Ока», привязали к ногам огромные камни и бросили в воду. Епископ до самого конца молился за своих палачей.
А через месяц в доме Ипатьева в Екатеринбурге расстреляют царскую семью. Погибнет на Урале, матом поднимая в атаку красноармейцев, революционер Хохряков. И еще тысячи и тысячи человеческих жизней перемелет страшная мясорубка Гражданской войны. Но купола сохранившихся тобольских церквей всё так же будут рваться ввысь, призывая людей к миру, человечности и прощению.
Елена КОШКАРОВА
/фото из архива издательского отдела Тобольской митрополии/
